Грымза с камелиями

Воронцов сразу направился к бару и налил в два бокала коньяк, мне не хотелось, но надо, так надо.

– За твой отпуск, – сказал он и сделал глоток.

– Спасибо, – ответила я и последовала его примеру, – вот вернусь, а вы тут без меня совсем зачахли, похудели, осунулись...

Воронцов усмехнулся.

– Я же как раз собирался рассказать тебе новость – я больше не буду работать здесь, у меня своих дел куча, порядок я навел, так что у тебя теперь появится новый начальник.

– Что? – изумилась я.

Эта новость меня вовсе не обрадовала. Воронцов – весьма обеспеченный человек и моим начальником, по сути, оказался случайно. Когда-то он подарил эту фирму своей сестре, и та доверила ее руководство мужу – Селезневу Валентину Петровичу. Супруг скончался, и Воронцов временно взял бразды правления в свои руки. Я очень надеялась, что это «временно» изменится на что-нибудь более постоянное. Например – навсегда.

– После отпуска познакомишься с новым директором, а я возвращаюсь к своей прежней работе. На это место я нашел вполне толкового парня, так что, думаю, проблем не будет.

– Вы что, – возмутилась я, – бросаете меня?

– Отдаю в хорошие руки, – заулыбался Воронцов.

Вот гад!

– Ладно, – я резко встала и залпом допила коньяк, – надеюсь, он будет помоложе вас, а то, когда вы ходите, раздается скрип ваших древних суставов.

С этими словами я вышла в приемную, и тут вновь зазвонил телефон.

– Это я, – опять сказала Альжбетка.

– И что дальше?

– Мама твоя ушла.

– Я рада за тебя, за себя и за всех, кто живет в нашем доме.

– Но Осиков-то остался!

– А что он делает?

– Сидит и молчит.

– Странно...

– Ничего странного, – вздохнула Альжбетка, – я объяснила ему, что ты у нас главная, и что, пока ты не придешь, ничто с мертвой точки не сдвинется.

– Какая ты молодец, лучше не придумаешь! Сама сокровища затырила, а я разбирайся.

– Анечка, милая, я прошу тебя, приходи скорее, я боюсь его, ты же знаешь, я ничего не брала!

Анечка, Анечка... Да, меня так зовут, и что дальше?! Вечно мне приходится решать все за всех.

И вдруг мне стало действительно жалко Альжбетку, я вздохнула, мысленно прощаясь с Воронцовым, и сказала:

– Скоро буду, жди меня.

– Спасибо тебе.

– А у Сольки сколько сегодня уроков?

– Вроде три, тоже обещала скоро прийти.

– Вот и ладненько, не волнуйся, мы без боя не сдадимся.

Повесив трубку, я стала собирать свою сумку. Пусть только попробует меня остановить... Заглянула в дверь Воронцова и спросила:

– А можно будет считать, что отпуск у меня с сегодняшнего дня?

– Нет, нельзя, – ехидно сказал Воронцов.

– До свидания, – буркнула я, закрывая дверь.

В душе плескались грусть и обида. Ругать за то, что я сбегаю, Виктор Иванович меня не будет, это я знаю, да и неизвестно, вернусь ли я сюда после отпуска – не хочу другого директора. Не хочу!

Когда я вышла на улицу, зазвонил мой мобильный.

– Что надо? – спросила я, думая, что это уже Солька.

– Отдохни хорошо, малышка, – услышала я голос Воронцова.

– Ладно, – вяло ответила я.

– Сверху у тебя тоже неплохой вид.

Я задрала голову и увидела Воронцова около окна. Милый! Махнула ему рукой, показала язык и направилась к остановке. Много ли надо нам, ненормальным, для счастья...

Дома у Альжбетки я застала следующую картину.

Осиков сидел в кресле с газетой в руках (откуда, интересно, у Альжбетки в квартире газета?) и совершенно бесцеремонно болтал левой ногой в воздухе, нервируя бедную хозяйку. Она теребила край скатерти, робко надеясь, что этот кошмар – все же мираж, который растает в воздухе с минуты на минуту.

– Добрый день, – отчеканила я.

Осиков вскочил, отшвырнул газету – это оказался толстый рекламный проспект, и провозгласил:

– Осиков Арсений Захарович!

Я сочувственно посмотрела на Альжбетку.

– Знаю, мы с вами уже неоднократно встречались, – тактично напомнила я. Забудешь такое, как же!

– Помню, просто теперь, я надеюсь, – Арсений Захарович заходил по комнате, – дело примет иной оборот, более официальный.