Наемники Судьбы

– Каждому свое, – сделала вывод Энка. – Как говорится, «всяк сверчок знай свой шесток»… или «где родился, там и сгодился»? А, вспомнила! «Всяк кулик свое болото хватит»!

Меридит рассмеялась:

– Ты просто кладезь народной мудрости!

– Разумеется! – охотно согласилась Энка. – И не только народной. Я вообще мудра не по годам, это все знают.

Эльф был неприятно поражен такой беззастенчивой похвальбой, но потом сообразил все-таки, что это шутка.

– Я есть хочу, – сказал принц. Слово «кладезь» ассоциировалось у него с поклажей, а та – с едой.

– Вечером поешь, – отрезал наставник. – Настоящий воин должен уметь терпеть голод и не канючить.

Эдуард терпел, терпел и терпел, но вечер почему-то не наступал. Солнце висело на небе как приклеенное, а когда наконец соизволило сесть, принцу хотелось уже не столько есть, сколько спать.

– Здесь темнеет поздно. А летом вовсе ночи не будет, – обещал Хельги. – Тогда и круглые сутки можно идти.

Эдуард мысленно пожелал, чтобы лето не приходило никогда.

Ужин получился скромным: половинка хлебной лепешки и по соленой рыбке на каждого. Да еще премудрая Энка случайно сварила нечто среднее между супом и кашей – вышло вполне съедобно, но мало.

– Пора подумать о провизии, – сказала Меридит. – Птичьих яиц, что ли, поискать?

Хельги взглянул уничтожающе:

– Маленькие, бедные птички! Беззащитные! Старались, неслись. Вокруг столько хищников, еще и диса туда же! Неужели тебе их не жалко?

Все посочувствовали беззащитным птичкам, но очень уж хотелось есть.

– Как вы считаете, мы очень торопимся в Инферн? – спросил спригган после некоторого раздумья.

– Нет, не очень. Вообще не торопимся, – ответила за всех Энка. – А что?

– Давайте сделаем небольшой крюк? Я хочу навестить свою мамочку. Заодно и еды добудем.

– Какую из мамочек ты имеешь в виду? – поинтересовалась диса.

– Жену ярла Гальфдана, разумеется. Анну Ингрем я мамочкой не зову, ты же знаешь.

На лице принца отразилось недоумение, но от вопросов он воздержался.

Вопреки обещанию сприггана, крюк оказался значительным. Путь на северо-запад занял два дня. Но Аолен был доволен. Угнетавшая его равнина сменилась пригорками, заросшими густым, низкорослым ельником, ивой и черной ольхой. Стали попадаться сосны – сначала корявые, потом все более стройные, но с редкими кронами. Встречались небольшие клочки возделанной земли. По словам Хельги, на них выращивали рожь, ячмень для пива и репу, – правда, росло все плохо.

И вот наконец появилось побережье – каменистое, прихотливо изрезанное отступившим ледником. Высокие скалы казались белыми, но не от снега – он давно растаял – от птичьего помета. Эльф никогда не видел такого скопления пернатых.

Местами со скал срывались водопады. Обрушиваясь в соленую воду, они смешивались с ней не сразу, а расходились пресным конусом.

И – море. Холодное, свинцово-серое, с глухим рокотом гнало оно приливные валы, разбивавшиеся об извилистые берега фьордов.

А только принцу было не до местных красот. Еда кончилась совсем. У Эдуарда подкашивались ноги, кружилась голова. Силы иссякли. Страдалец мешком свалился в обморок.

– Да, – изрекла Энка, в некоторой растерянности взирая на тело. – Голод не тетка, в лес не убежит.

– Разве тетки бегают в лес? – без всякой задней мысли спросил Хельги.

– Бегают, – отрезала сильфида. – Чем болтать о тетках, занялся бы лучше учеником, пока совсем не помер.

Хельги посерьезнел:

– Ладно. Пошли, тут рядом… Мне это никогда не нравилось, но ничего не поделаешь. Но имейте в виду, – он грозно посмотрел на спутников, – ничему не удивляйтесь и, самое главное, не раскрывайте рта! Молчите – или все испортите!

Они подошли к длинному, приземистому дому, стоявшему в окружении еще нескольких построек нежилого вида – сараев. По обеденному времени на дворе было пусто.

Обогнули дом. Хельги ногой с треском распахнул тяжелую дверь. Шокированный его бесцеремонностью эльф попытался улизнуть, но его втолкнула внутрь Энка.

За столом сидело множество людей самого грозного и сурового облика. Вкусно пахло едой. При виде нагло ввалившейся компании все отложили ложки и замерли. Не от испуга замерли, просто в ожидании. Особого удивления люди тоже не проявляли.

– Я спригган Хельги Ингрем, подменный сын ярла Гальфдана Злого, владельца Рун-Фьорда, – объявил Хельги с порога. – На всем Побережье нет воина сильнее и злее меня. Стрела моя настигает чайку в облаках, одним ударом убиваю я одного кита или тридцать пленников…

– Когда это ты убивал ки… – начала было Энка, но Меридит ткнула ее в спину.

– Ни один из воинов, сошедшихся со мной на круге, не ушел с него своими ногами. Я побеждал орков на Западе, степных кочевников на Юге, речных чудовищ на Востоке. Я… что еще? Ах да! Мне подвластны ветра, снега и волны. Сейчас я иду на Восток, покорять земли проклятого Инферна. Мне нужно много доброй еды для меня и моих воинов.

Люди за столом молчали. Сообщение об Инферне произвело должное впечатление.

– Но, – осторожно заговорил хозяин, огромный бородатый человек, – но ведь на тинге в Свольде было решено отменить береговую дань. Мы сами вольны решать…

– Свольд далеко. Рун-Фьорд близко. Вот и решай, человек, – перебил его Хельги.

Человек решил правильно…

– И все-таки это безобразие, – заявил эльф, когда они, тяжело нагруженные, отошли на приличное расстояние от усадьбы. – Самое настоящее вымогательство.

– Я предупреждал, что мне это не нравится. Хорошо, что тинг наконец решился поставить на место свободных ярлов. Давно пора! Будем надеяться, другие хозяева окажутся более принципиальными.

– Будем надеяться – нет! – шепнул принц так, чтобы его не услышали. Он был сыт и почти счастлив.

Рун-Фьорд находился действительно близко – в нескольких часах пути.

Оставив всю компанию в ельнике близ устья реки, Оулен, спригган направился к городскому укреплению по знакомой узкой тропе, протоптанной в те времена, когда Хельги еще был ребенком. С нее был хорошо виден залив, пустой, без драккаров. Хельги порадовался. Видеть ярла он совершенно не хотел. В детстве он часто мечтал: как вырастет, вернется во фьорд и прикончит окаянного родителя. А теперь лень было связываться. Хельги с завистью вспомнил о магическом колпаке Франгарона. Он бы сейчас очень пригодился. Встреча с женой ярла сприггану тоже была не нужна, просто брякнул девицам первое, что пришло на ум, чтобы долго не объяснять настоящую причину визита в Рун-Фьорд.

Случилось это в тот год, когда Гальфдан впервые взял подменного сына в море, в набег на Новые Земли.

Хельги совершил преступление, за которое, случись ему попасться, пришлось бы дорого расплачиваться. Он отпустил на волю пленника, устроил тому побег. Собственно, судьба пленника его не волновала. Но за пазухой у старика жила диковинная зверушка: размером с ладонь, длинный, цепкий хвост, почти человеческие пальчики на ручках и ножках, а мордочка как у грустного домового гоблина. Совершенно очарованный, Хельги готов был и жизнью рискнуть ради чудесного создания. Но реальная опасность грозила лишь его пятой точке, и юный спригган без колебаний выдворил старца на свободу.

На прощание старик протянул своему спасителю медальон, очень плоский, прямоугольный, не поймешь из чего сделанный и покрытый неизвестными символами.

– Возьми, – сказал он, – придет время, и ты должен будешь совершить то, что никто до тебя не совершал. Когда ты увидишь вражье тело, которое сама земля не хочет принять внутрь себя, – вспомни про этот медальон. Он будет тебе полезен.