Детективная богадельня

– Прекрасно! Тогда честь имею представить моего друга инспектора полиции Филиппа Финка. Только что мы с ним славно поработали над одним дельцем, и, пока не собрались остальные, он хотел бы задать вам вопрос относительно… Впрочем, он сам расскажет. А пока я представлю новенькому членов нашего клуба и начну с дам. Итак, миссис Агата Кристи – не побоюсь этого слова – известная писательница. Если до сих пор не читал, завидую тебе. Потому что сам читаю и перечитываю по многу раз. К слову, дамы, работающие в криминальном направлении, подчас способны найти такие детали, обнаружить такие связи, которые нам, мужчинам, и не снились.

Леди с голубыми, прозрачными, точно лучистые льдинки, глазами и аккуратной, нет, просто идеальной прической доброжелательно улыбнулась новому гостю, протянув руку для поцелуя. У ног Агаты приподнял любопытную бело-коричневую мордочку маленький терьер.

– Очень приятно! Филип Финк, – инспектор поклонился.

– Очень приятно!

– Я читал ваши произведения, миссис Кристи, и в восторге от слога и изобилия сюжетов. Но мне кажется, что, говоря о деталях, мистер Морби незаслуженно забывает о том, как блистательно это делает сэр Артур Конан Дойл, и…

– Я тут! – сидящий у окна пожилой господин с пышными седеющими усами оторвался от своей газеты, и дружелюбно помахал гостю рукой.

– Ты читаешь детективы? Прекрасно, значит, будешь чувствовать себя как рыба в воде, но я сказал, что сначала представлю тебе дам, тем более что их немного. Итак, – Морби обернулся в сторону полноватой молодой женщины с гладкой прической, в круглых, уродующих ее очках. Но в этот момент в комнату вошла еще одна дама, и Морби раскрыл ей свои объятия, забыв о своих изначальных намерениях сперва представить Финку очкастую.

– Наша драгоценная хозяйка, миссис Амалия Смит. Честь имею познакомить вас с нашим гостем, надеюсь, в будущем членом клуба детективщиков, а пока гостем, инспектором, заметьте, действующим инспектором полиции Филиппом Финком. Когда-то он начинал под моим патронажем, а сейчас дорос до инспектора. Да, летит время. Филипп, миссис Смит – хозяйка нашего пансиона, именно благодаря ее стараниям наши четверговые заседания проходят в такой милой обстановке и с нашими любимыми булочками с кремом, которые миссис Смит всегда печет сама по рецепту своей бабушки.

– Милости просим, мистер Финк, – расплылась в улыбке дама, – к булочкам будет традиционный английский чай со сливками, а не эти новомодные… брр, не к столу будет упомянуто. Но никакого алкоголя, да-да, мистер Крофтс, вас это особенно касается.

Джентльмен, названный Крофтсом, молитвенно сложил ладони и, поднявшись со своего места у окна, направился в сторону стола.

– Рад познакомиться, миссис Смит. Прошу прощения за мой костюм, признаться, я здесь по работе, Морби пригласил меня экспромтом.

– Будьте как дома.

– А я, в свою очередь, хочу познакомить тебя с мисс Дороти Сэйерс, – развернул Морби Финка в сторону очкастой дамы, – тоже детективщица. Не так знаменита, как миссис Кристи, но очень, просто исключительно талантлива.

– Ну что вы, куда мне до миссис Кристи, Агата звезда, а я… серенькая мышка, – Дороти хлюпнула носом и, поспешно вытащив из сумочки платочек, шумно сморкнулась. При этом из сумочки прямо на стол с ажурной скатертью вывалился пузырек с этикеткой, на которой были изображены череп и кости. Яд!

Финк хотел было спросить, с какой целью мисс Сэйерс принесла в клуб отраву, но Морби уже нетерпеливо толкнул его в бок, а Дороти, зардевшись, точно произошло нечто пикантное, поторопилась засунуть пузырек обратно.

– Фримен Уилле Крофтс – писатель, в ближайшее время планируется его творческий вечер, – продолжал Морби, подталкивая Финка к только что устроившемуся за столом детективщику. – Ну, с полицейским врачом в отставке Дугласом Спайсом, я полагаю, тебя не нужно знакомить.

Навстречу Финку поднялся высокий, плотно сбитый мужчина преклонных лет с благородными седыми висками и первым протянул гостю руку.

– Рад снова увидеться, Финк! Правильно делаешь, что не забываешь старых товарищей!

– Мистер Спайс! Не признал вас без усов и бакенбард. Вот это маскировка!

Тяжелое рукопожатие подтвердило мнение Финка о Спайсе, за время, проведенное в отставке, полицейский доктор не утратил былой формы, он был, как и в былые годы, широким и грузным, что, однако, не делало его неуклюжим.

– А Габриеля Линка тоже не признал? Или, прости, он же еще до тебя ушел со службы. Ныне наш штатный фотограф, а когда-то был полицейским фотографом и по совместительству известным фоторепортером или, пардон, наоборот, известным фотографом – на первом месте, и полицейским – на втором.

Линк оказался высоким и невероятно худым джентльменом, седые жидкие волосы были уложены на косой пробор, аккуратные, закрученные на старый манер усики смотрелись на Линке точно приклеенные.

Во время представления членов детективного клуба служанка поставила рядом с каждым по чашке, куда сначала налили сливки, затем чай и только после этого положили сахар.

Когда Финк жал костлявую ручку Линка, в дверь вошел красивый, идеально причесанный и одетый в костюм последней моды молодой человек, которого Морби представил как Энтони Беркли. Это имя ничего не говорило инспектору полиции, впрочем, Филипп все еще пребывал под впечатлением от расследования, которое провел, даже не взглянув на место преступления, великий Морби.

Вошедшая последней мисс Стоун села по левую руку от Морби, скорее всего, это место было ее по праву, после чего справившаяся с чаем служанка принесла обещанные булочки с кремом. Угощение встречали радостными восклицаниями. Как и всем, Финку достались две: одна – с классическими сливками, а другая – с лимонными.

– А что если Красавчик все же приходил не к хозяйской дочери, а к ее служанке? – попытался шепотом продолжить прерванный разговор Финк.

– Да хоть к обеим. Следовательно, служанка открыла входную дверь, а потом, когда он был вынужден бежать, заперла, после чего разбудила остальных. Установи личность любовника служанки, и, если парень не ударился в бега, следовательно, ищи Красавчика, и прижимай дочку хозяина. Судя по твоему описанию, она не способна измыслить способную сбить тебя со следа версию.

– К слову, ветку шиповника невозможно сломать, лишь задев ее. Но даже если бы она надломилась, она бы осталась висеть сломанной на кусте, – вдруг вступила в разговор Молли. – А служанка сказала, что посчитала цветок подарком, оставленным ей любовником. Следовательно, цветок действительно отломили и затем, скажем, положили на крыльцо или на подоконник.

– Пользуясь правом, данным мне свыше, – высокопарно начал молодой человек, представленный Финку как Энтони Беркли. Но когда в ответ ему прозвучали смешки, мистер Беркли смутился, покраснев до по-мальчишески торчащих ушей, и, кашлянув, продолжил. – В смысле, наш бессменный председатель мистер Честертон отсутствует по причине нездоровья. Он телефонировал мне сегодня, попросив открыть наше собрание и сообщить, что душою он пребывает с нами, в то время как бренным телом вынужден находиться на диване у себя дома с холодным компрессом на лбу.

– Бедный Гилберт! Он всегда мучается головной болью, когда идет дождь, – вздохнула Агата.

– В мои обязанности входит также представить сегодняшнего докладчика, по жребию это право выпало мисс Дороти Ли Сэйерс – писательнице, переводчице и нашему большому другу.

– Я поясню для Финка, – прервал Беркли Морби, – заседания клуба детективщиков обычно ведутся по одному из двух сценариев: либо кто-то читает свое новое произведение в жанре детектива, либо делает доклад, в котором описывает какое-нибудь нераскрытое преступление, и присутствующие предлагают свои варианты его раскрытия. Прошу прощения у членов клуба, но я совершенно забыл объяснить нашему гостю… Короче, сегодня нас ждет именно доклад.

Дороти поправила сползшие на переносицу очки и, вымученно улыбнувшись собравшимся, начала.

– Признаться, я редко выступаю и очень боюсь это делать, в последний раз это было в 1923 году, когда вышла моя книга, с того времени прошло три года, – она вздохнула. – И так как правила клуба требуют, чтобы его члены время от времени выступали, а за это время я не закончила ничего сколько-нибудь стоящего, в общем…

Но так как никто не собирался ее подменять, Дороти глубоко вздохнула и заговорила:

– Первым делом, по традиции, заведенной в клубе, я обязана сообщить, что история, которой я хотела вас сегодня попотчевать, имела место на самом деле, участников разыгравшейся трагедии я знала лично, и разгадка, во всяком случае, в общих чертах, мне известна, – она глубоко вздохнула и, поправив очки, начала свою историю: – Со скрипачом Томасом Дуэтлом я познакомилась в Ницце после его сольного концерта, который он давал для отдыхающей там публики. Я плохо разбираюсь в музыке, но так уж получилось, что после концерта я направилась в дом к своей подруге, где собиралось общество и где я неожиданно была представлена Томасу Дуэтлу и его уважаемым родителям. Оказалось, они тоже музыканты. Его мама играла на альте, а отец – на виолончели.

Я сразу поняла, что чета Дуэтлов мечтает как можно быстрее женить своего сына, и именно по этой причине они приехали в Ниццу, где проходил конкурс молодых исполнителей и исполнительниц.

– Можно спросить, а как выглядел этот скрипач и сколько ему было лет? – поинтересовалась миссис Смит, – простите, милочка, но из вашего рассказа это невозможно понять.

– Простите, в моих словах сумбур. Как обычно, – Дороти залилась краской, ее очки запотели, так что она была вынуждена их снять. – Томасу Дуэтлу было двадцать четыре года, и, признаюсь, он невероятно красив, томный брюнет с длинными роскошными волосами и стройной фигурой.

При упоминании о красивом молодом человеке присутствующие с понятным сожалением посмотрели на толстую очкастую докладчицу, понимая, что, даже если она и положила глаз на Томаса, тот вряд ли хотя бы разглядел ее в толпе своих поклонниц.

– И что же, Дуэтлы богаты? – поинтересовался Крофтс.

– Это весьма состоятельное семейство, они занимаются музыкой из любви к высокому искусству, а не ради денег, – послушно ответила Дороти. – Так получилось, что за время моего пребывания в Ницце мы то и дело встречались у кого-нибудь из наших общих знакомых или на концертах, ибо в те дни музыка была повсюду. В свободное от конкурса и репетиций время молодые исполнители выступали в парках и гостиных, на художественных выставках и балах. Однажды я заметила, что красавец Томас уже не один. Рядом с ним была очень хорошенькая стройная девушка, одна из участниц конкурса. Ее звали Кристина Саймон. Вскоре я увидела и ее семью, мать звали Тереза, а сестру-погодка – Кло. Все трое они были очень похожи и выглядели как три сестры.

Чета Дуэтлов уже посетила выступление трио, кстати, Саймоны получили там поощрительный приз. После конкурса Томас Дуэтл решился познакомить свою семью с семьей Кристины.

Я тоже оказалась в числе гостей, зная, что иду на помолвку, я даже заказала новое платье и шляпку. Все решили, что союз двух музыкантов начнется с их совместного концерта. Сначала номер Томаса, потом Кристина, и, наконец, они сыграют вместе какую-нибудь импровизацию, чем окончательно подтвердят, что их дуэт семейный и музыкальный состоялся.

Нас собрали в гостиной. Но концерта так и не последовало. То есть произошло нечто странное. Зрители ждали, в центр импровизированной сцены была вынесена ваза с белыми розами, другие цветы украшали колонны и свисали с потолка гирляндами, на белом рояле горели свечи. Но никто из музыкантов так и не вышел, концерт был отменен, и помолвка тоже.

Не желая отвечать на вопросы любопытных, госпожа Тереза Саймон увезла своих дочерей, воспользовавшись тем, что всех гостей собрали в гостиной и они могли незаметно скрыться от глаз, спустившись в холл по лестнице для слуг.

Тем не менее уже через месяц, в то время я находилась в Праге, я прочла в газетах, что Томас сочетался браком с Кло Саймон. Не с Кристиной, которую так любил, а с ее сестрой!

Дороти разнервничалась, и Морби самолично налил ей стакан воды.

– Простите, а на каких инструментах играли в семье Саймон? – воспользовавшись возникшей паузой, поинтересовалась Агата.

– Кристина была пианисткой, Кло – скрипачкой, а их мама играла на арфе, – ответила Тереза.