Орфей спускается в ад

Долли. Ой, обожаю ананасный. Надо бы его в холодильник поставить, пока не подтаял.

Бьюла (заглядывая под прикрывающую вазочку салфетку). Боюсь, слишком поздно.

Долли. Ой, уже растаял?

Бьюла. До жижицы.

Ви. Ах, какая незадача. Давайте все-таки поставим его на лед, может, загустеет.

Женщины продолжают разглядывать Вэла.

Где холодильник?

Бьюла. В кондитерской.

Ви. А я думала, что Лейди ее закрыла.

Бьюла. Закрыла, но холодильник остался.

Вэл заходит в кондитерскую.

Ви. Мистер Зевьер не из наших краев. Прошлым вечером у него во время грозы сломалась машина, и я позволила ему переночевать в камере для задержанных. Он ищет работу, и я решила привести его к Лейди и Джейбу, поскольку, если Джейб не сможет больше работать, им наверняка понадобится помощник в магазине.

Бьюла. Отличная мысль.

Долли. Угу.

Бьюла. Что ж, тогда проходите. Похоже, они со станции не сразу отправились домой.

Долли. Может, это и не скорый был.

Бьюла. А, может, они заглянули куда-нибудь по дороге, чтобы Коротыш купил выпить.

Долли. Ну да… К Руби Лайтфут.

Они проходят мимо Кэрол и скрываются из виду. Кэрол встает и проходит в магазин, рассматривает Вэла с откровенным, почти детским любопытством. Тот не обращает на нее внимания, всецело занятый починкой пряжки от ремня перочинным ножом.

Кэрол. Что вы там чините?

Вэл. Пряжку.

Кэрол. Ребята вроде вас вечно что-то чинят. Туфлю мне не почините?

Вэл. А что с туфлей?

Кэрол. Почему вы делаете вид, что не помните меня?

Вэл. Трудно вспомнить человека, с которым никогда не встречался.

Кэрол. Тогда почему вы так испугались, когда увидели меня?

Вэл. Разве?

Кэрол. Мне на секунду показалось, что вы убежите.

Вэл. При виде женщины я могу прибавить шагу, но вот бежать вроде не приходилось… Вы мне свет загораживаете.

Кэрол (делая шаг в сторону). Ой, извините. Так лучше?

Вэл. Спасибо…

Кэрол. Боитесь, что донесу?

Вэл. Что-что?

Кэрол. Что донесу? Нет, я не стукачка. Но если надо, то смогу доказать, что я вас знаю. Это было на Новый год в Новом Орлеане.

Вэл. Мне бы плоскогубцы…

Кэрол. На вас была эта куртка, а на руке – кольцо в форме змеи с рубином.

Вэл. Никогда у меня не было кольца в форме змеи с рубином.

Кэрол. А с изумрудом?

Вэл. Не было у меня кольца в форме змеи ни с рубином, ни с изумрудом, ни с чем…

Начинает негромко насвистывать, глядя в сторону.

Кэрол (чуть улыбаясь). Тогда, может, в форме дракона с изумрудом, бриллиантом или рубином. Вы нам сказали, что это подарок одной женщины-остеопата, которую вы встретили как-то на жизненном пути. И что как только вы оказываетесь на мели – неважно, где вы или давно ли с ней виделись – то даете ей телеграмму за счет получателя, а эта дама-остеопат высылает вам перевод на двадцать пять долларов с одной и той же припиской: «Люблю. Когда вернешься?» А в качестве доказательства, хотя в эту историю было нетрудно поверить, достали из бумажника последнюю из таких нежных телеграмм. (Запрокидывает голову и негромко смеется. Вэл еще больше отворачивается, поглощенный починкой пряжки.) Мы прошли за вами через пять заведений, прежде чем познакомились, а я к вам первая подошла. Я шагнула к стойке, у которой вы примостились, тронула вас за рукав и спросила: «Из чего у вас куртка?» А когда вы ответили, что из змеиной кожи, я сказала: «Жаль, что не сказали до того, как я ее коснулась». А вы ответили: «Может, это вас научит не распускать руки». Было за полночь, и я основательно нагрузилась. Помните, что я вам тогда сказала? «А что, черт возьми, остается делать в этом мире – только вцепиться во что-то и держать, пока пальцы не обломаешь!» Такого я раньше никогда не говорила и даже не думала, но потом поняла, что сказала самую что ни на есть истину. Что еще остается в этом мире – только вцепиться и держать, пока пальцы не обломаешь… А вы меня окатили отрезвляющим взглядом. По-моему, вы слегка мне кивнули, потом взяли гитару и начали петь. А спев, пустили шляпу по кругу. Когда туда бросали купюры, вы свистели. Мы с моим двоюродным братом Берти положили в шляпу пять долларов, вы просвистели пять раз, а потом присели к нам за столик выпить джина с тоником. Еще показывали автографы на гитаре… Пока все правильно?

Вэл. Почему вы из кожи вон лезете, чтобы доказать, что я вас знаю?

Кэрол. Потому что хочу познакомиться с вами поближе! Прокатиться с вами ночью и зажечь.

Вэл. А что такое «зажечь»?

Кэрол. О, вы разве не знаете? Это когда садитесь в машину, немного выпиваете, потом катаетесь, останавливаетесь, танцуете под музыкальный автомат, потом еще чуток выпиваете, еще чуть-чуть катаетесь, останавливаетесь и снова танцуете под музыкальный автомат, потом бросаете плясать и просто пьете и катаетесь, а затем тормозите и только пьете, после чего, наконец, и пить бросаете…

Вэл. А что дальше?

Кэрол. А там уже зависит от погоды и того, с кем зажигаете. Если ночь ясная, то расстилаете одеяло среди надгробий на Кипарисовой горе – это местное кладбище, – а если ночь ненастная, вот как сегодня, то, понятное дело, отправляетесь в мотель где-нибудь на перекрестке магистралей…

Вэл. Я так и подумал. Но такие катания не по мне. Пить до упаду, курить травку и спать с кем попало – это для двадцатилетних ребятишек, а мне сегодня стукнуло тридцать, так что я свое откатал. (Поднимает на нее свои темные глаза.) Я уже не первой молодости.

Кэрол. В тридцать – очень даже первой, хочется верить! Мне вот двадцать девять!

Вэл. Не-ет, если с пятнадцати лет крутишься на этой чертовой карусели – к тридцати молодость кончается!