Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Неразрезанные страницы

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 19 >>
На страницу:
5 из 19
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Да не можем его найти!

– Чай, он не иголка в стоге сена! Большой мальчик, метр девяносто, не меньше.

– Я к тебе сегодня вечером приеду, – пригрозила Митрофанова. – И мы поговорим.

– Я тебя на порог не пущу, – отрезала Покровская и улыбнулась. – Кать, ты не обижайся на меня, но мне действительно сейчас как-то… ну, совсем хреново.

Так и не забрав пальто, наступая туфлями в глубокие лужи, Маня добралась до машины, долго и бестолково тыкалась, выруливая, – она плохо водила и знала об этом, – и решила, что домой ни за что не поедет.

А поедет в книжный магазин «Москва».

Писательница Марина Покровская любила книжные магазины, а «Москву» особенно. Еще с той поры, когда там висели плакаты: «Производить продажу литературы повышенного спроса в магазинах только в порядке общей очереди не более чем по одному экземпляру каждого названия одному покупателю», приказ Госкомиздата СССР № 522».

Тогда она приходила сюда с дедом, выстаивала длиннющие очереди за Александром Дюма и Гансом Христианом Андерсеном – по одному экземпляру в руки! Дед был обыкновенным инженером, «спецраспределители» ему не полагались, вот и приходилось выстаивать, да еще иногда по ночам ездить «отмечаться», это если в магазин поступало что-то совсем недоступное, вроде полного собрания сочинений Джона Голсуорси, продававшегося только «по подписке». Маленькая Маня готова была на все, что угодно, ведь дома ее ждало невиданное удовольствие – дед ей читал!..

Они приносили книжки, завернутые в коричневую плотную бумагу. Острые углы этой бронебойной бумаги царапались, били по коленкам. Маленькая Маня всегда сама несла добытые книжки в цветастой капроновой сумочке, пошитой бабушкой из кофты, вышедшей по старости из употребления. Дома они ставили чайник, разворачивали книжки – как дивно и упоительно они пахли тогда!.. Маня, сопя, забиралась на диван и рассматривала картинки, если они были. Чайник закипал, и они с дедом пили чай с пряниками, предвкушая удовольствие. И этот чай – неизвестно почему! – казался ей продолжением книжного магазина «Москва» и началом какой-то новой истории, которая вот-вот случится. И история случалась!..

Дед читал на разные голоса. Ганс-Чурбан говорил одним голосом, его бабушка совершенно другим. Солдат из «Огнива» был грубоватым простаком, принцесса из сказки про волшебный горшочек убогой дурочкой, а свинопас в дедовом исполнении оказывался романтичным философом.

Таким образом были прочитаны Марк Твен, О’Генри и Памела Треверс. И Джеймс Барри, и Харпер Ли, и все остальные.

Потом Маня стала читать сама, это уже когда дело дошло до Каверина, Германа и Джека Лондона.

А там уж рукой подать до Хемингуэя, Ремарка и Дика Френсиса, которых она добывала сама все в том же магазине «Москва» – деду не по силам стали километровые очереди.

А потом Маня заделалась авторшей детективных романов – вот как ей повезло! – и огромный книжный магазин на Тверской стал для нее… своим.

Каждый раз, объезжая громадный сталинский дом с огромными витринами, уставленными книгами и картинами, чтобы втиснуться в узкий двор и как-нибудь приткнуть машину, Маня истово мечтала вернуть деда.

Ну, вот взять и вернуть.

Хоть на часок. Всего только на один!..

Он бы увидел, своими глазами увидел, что именно в этом легендарном и необыкновенном магазине продаются ее книжки. Вот Пастернак, вот Марсель Пруст, вот Стивен Кинг, а вот и Марина Покровская – здесь, в уголке! Словно она такая же, как они, словно она на самом деле имеет право продаваться в этом магазине!..

Маня провела бы его по залам, уставленным тысячами потрясающих, интересных книг, она показала бы ему все полки – бери, сколько хочешь!.. Какое там «по экземпляру в одни руки»! Она надарила бы ему альбомов – дед всю жизнь любил живопись и собирал альбомы, хотя их было трудно, почти невозможно достать!..

Она познакомила бы его с Мариной.

Марина Леденева была директором книжного магазина «Москва» и дружила с Маней.

Вот дед удивился бы, узнав, что внучка дружит с директором этого магазина! Дед просто наверняка был бы горд, и Маня бы тоже немного погордилась собой, а ей как раз сейчас этого очень не хватало!..

Знакомый охранник пропустил ее внутрь, она проскакала по узкой лестничке и повернула налево, к кабинету директора.

– Маня, – удивилась Марина, не ожидавшая такого сюрприза. – Вот ты молодец, что заехала!.. А почему голая? Где пальто?

Марина Леденева всегда все замечала.

Громадный письменный стол, занимавший большую часть директорских покоев, был завален бумагами, книгами, дисками, папками и записными книжками. На стене висела смешная очкастая обезьяна, уткнувшая морду в объемистый распахнутый том – светильник, привезенный Леденевой из какого-то далекого далека. Поливанова обезьяну обожала и всегда с ней здоровалась.

Она поздоровалась с обезьяной, кинула в кресло портфель и втиснулась рядом, очень неудобно.

Марина наблюдала за ней, отложив работу в сторону, а потом взялась за телефон.

– Ты обедала?

Маня помотала головой:

– Да я не хочу!

Марина велела в трубку, чтобы «чего-нибудь принесли».

– Что с тобой?..

С Мариной Леденевой имело смысл разговаривать только честно и прямо – или уж совсем не разговаривать, и Маня выложила ей всю горькую правду своей сегодняшней жизни.

– …И, ты понимаешь, я ничего, ничего не могу поделать! Ну не идет у меня работа! И я знаю, что всех подвожу и что я идиотка, но ведь я не виновата! Я стараюсь. Правда стараюсь! Знаешь, самый ужасный вопрос, который всегда задают журналисты, – это «как вы начали писать и где вы берете сюжеты»! Так вот, я теперь не знаю ни как писать, ни где брать сюжеты!..

Она причитала, Леденева молча слушала, рассматривала писательницу голубыми глазищами в густых темных ресницах, и не понять было, о чем она думает.

Помощница Рита внесла подносик с кофейными чашками, пепельницей и бутербродами. Маня схватила бутерброд прямо с подноса, откусила, и Рита улыбнулась ей, как маленькой.

– Я приезжаю в издательство, – продолжала Маня с набитым ртом. Рита тихонько прикрыла за собой дверь. – Меня там отчитывают, как будто я… не знаю что… преступление совершила, и Анна мне говорит, если так будет продолжаться, то лучше вообще перестать писать!.. Зачем, говорит, это нужно, если читатели не могут дождаться очередной книжки, а мы ничего не смеем им обещать! И у нас убытки. И у вас убытки – она меня стала на «вы» называть, представляешь?!

– Ты так сердишься, потому что знаешь, что она права.

Маня заглотнула кусок бутерброда, как удав, и уставилась на Марину.

– Ну, конечно, – и та кивнула, чтоб Маня точно поняла, что не ослышалась. – Издательство – это такое же производство, как любое другое. Что я тебе объясняю, ты же не первый год работаешь! У них свои интересы, и они должны их соблюдать. Пишется тебе или не пишется – это, по большому счету, не их вопрос.

– Мурзик, – жалобно сказала Поливанова. Только ей разрешалось называть могущественную Марину Леденеву этим дурацким, глупейшим, идиотским именем! – Мурзик, и ты туда же?!

– Я не туда же! – с досадой возразила Леденева. – Я всегда говорю то, что думаю, ты прекрасно это знаешь!.. И я тебе говорю – ты не права и зря обижаешься. Собственно, ты и обижаешься именно потому, что не права. Ты должна сказать Анне: романа нет и не будет, а не кормить ее обещаниями, что завтра его напишешь! Ты же завтра ничего не напишешь?..

Маня Поливанова покачала головой. Глаза у нее налились слезами.

– Я теперь вообще не знаю, как писать. Я разучилась. Не могу.

– А ты… почему разучилась? Ты же раньше умела вроде!..

– Тебе смешно, а мне…

– Из-за Алекса?

С Мариной Леденевой имело смысл говорить только честно. Или уж не говорить вообще.

– Ну да, – призналась Маня Поливанова. – Он же на самом деле… писатель. А я кустарь и ремесленник!.. И я его люблю, Мурзик!.. Я с ним живу. И он пишет, и я пишу, понимаешь?! Только у него получаются шедевры, а у меня все больше какая-то ахинея. У него результат, и у меня результат!.. А я так не могу. Лучше совсем не писать, чем так позориться.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 19 >>
На страницу:
5 из 19