Кредит доверчивости

Такую предусмотрительность тоже трудно предположить в Натке, но пришлось верить ей на слово.

– Тогда тащи бумагу и карандаш.

– Зачем?

– Будем поименно выписывать твоих коллег.

– Да чего их выписывать-то? Со мной в комнате только Иришка сидит, ей неделя до декрета осталась, и Марь Ивановна. Она бы давно на пенсию вышла, только замену ей уже лет пять найти не могут…

– Они могли твой паспорт потихоньку вытащить и кредит по нему взять?

– У Иришки муж богатый, ей кредиты на фиг не нужны, а Мария Ивановна – божий одуванчик, она честная до посинения…

Я не знаю, что такое честная «до посинения», но определение «божий одуванчик» меня убедило. Представить себе милую старушку с обаятельным именем Мария Ивановна роющейся в Наткиной сумке, а потом резво несущейся брать кредит было трудно.

– Ладно, тогда идем дальше. Где ты бывала в последнее время? С какими подругами встречалась?

– Какие подруги, Лен! У меня времени нет.

– Почему нет? – насторожилась я. Натка не страдала дефицитом свободного времени, работала с десяти до шести и могла посвящать себе утро и вечер.

– Ну, Лен…

По тому, как она замялась и отвела глаза, я поняла, что напала на верный след.

– Это очень и очень личное…

– Ты дома ночуешь? – жестко спросила я.

– А где? – взвилась сестрица, но тут же стушевалась и опять отвела глаза. – Ну, разве что когда Сенька у тебя был…

Судя по тому, что Сенька в последний месяц ночевал у меня почти через день, Натка ни в чем себе не отказывала.

– У тебя роман? – усмехнулась я.

– Я полюбила, – трагически вздохнула она. – По-настоящему.

Вот как. Значит, раньше она любила не всерьез, и все ее страсти яйца выеденного не стоили…

– Кто он?

Наверное, я слишком жестко это спросила, потому что Натка, сложив на груди руки, сказала, будто оправдываясь:

– Очень приличный человек, очень! Близкий друг нашего шефа.

– Как зовут приличного человека?

– Владислав Викторович. Владик…

– Владик. Отлично! Очередной хмырь, который ездит тебе по мозгам…

– Он не хмырь! Я же говорю, Владик друг моего шефа! Очень солидный, умный мужчина – просто верх порядочности и серьезности!

– Такой же, как твой Лешик?

– Сравнила божий дар с яичницей! Лешик – подлец, и я сразу об этом знала!

– Знала и так долго нервы себе мотала?

– Дура была. Думала, он образумится.

– В смысле разведется…

– И это тоже. Только даже если б и развелся, ничего бы у нас не получилось.

– Это еще почему? – удивилась я, помня бурный роман Натки с пузатым Лешиком.

– Потому что он импотентом стал! Вдруг – бац! – и как отрезало… Никакой личной жизни. Но я бы даже и это пережила, так ведь он ревновать меня начал! К каждому столбу!

Я рассмеялась, представив, как плешивый пузатый Лешик мечет громы и молнии, глядя на Натку, которая во всей своей красе проходит по улице, ловя восхищенные взгляды тридцатилетних накачанных «столбов».

– Значит, Владик не такой… Он не женат, не ревнив, в хорошей физической форме, да еще и богат?

– Да, – скромно потупилась сестрица. – Я в паспорт его тайком заглянула – печать о разводе стоит. У него пентхаус на Ленинском, евроремонт, дорогущие часы, ботинки из кожи питона, дизайнерский костюм и три машины – «Лексус», «БМВ» и «Мерседес»! А еще он с шефом нашим дела какие-то крутит!

– Аргумент, – усмехнулась я.

– У нас не отношения – а сказка!

– Вернемся к нашим баранам. Получается, что ни Владик с тремя машинами, ни сослуживцы украсть на время твой паспорт не могли.

– Лена! – Натка вытаращила глаза. – Владика только не впутывай…

– Я и не впутываю. Но предупреждаю, коллекторы – ребята конкретные. Случается, что разговаривают с помощью кулаков.

– Ой!

– Вот тебе и «ой». Придется мне оперов подключать, чтобы внешность твою не подпортили…

– Мамочки…

– Да, опять использование служебного положения, но делать нечего. Ты хоть скажи, сколько денег с тебя требуют, чтобы мне знать, за что страдать.

Натка посмотрела на Австралию, обляпанную со всех сторон кетчупом, и зажмурилась.

– Сколько? – повторила я свой вопрос.

– Лен…