Фитнес для Красной Шапочки

– Меня… – начала я и замолчала на полуслове: в баре появился Мелех, он не спеша шел ко мне, сунув руки в карманы брюк и вроде бы совершенно не замечая окружающих. А вот окружающие на него поглядывали. Витя перевел взгляд с меня на Мелеха и инстинктивно отодвинулся.

– Привет, – сказал мой враг, остановившись рядом. – Ты ко мне?

– К тебе, – буркнула я.

– Тогда пойдем. – Через полминуты мы устроились за столом напротив друг друга. – Выпьешь что-нибудь? – спросил он.

– Воды, – ответила я. Он кивнул бармену, и тот принес нам два стакана минеральной воды. Пока мы ждали парня, я смогла как следует рассмотреть Николая Петровича. За пять лет с момента нашей последней встречи он не похорошел. Набрал лишних килограммов шесть, физиономия приобрела надменно-равнодушное выражение. Уголки губ презрительно опущены, взгляд отсутствующий. Я мгновенно почувствовала раздражение, в этом смысле прошедшие пять лет ничему меня не научили. Меня раздражало все: то как он сидел, как смотрел, как манерно встряхивал рукой, прежде чем взглянуть на часы, раздражали и сами его руки со свежим маникюром, с широкой ладонью и короткими толстыми пальцами, на безымянном сверкал огромный бриллиант в обрамлении изумрудов. Что-либо нелепее и представить было невозможно, да еще тяжелый браслет с подвеской в виде черепа. Раздражение очень быстро сменилось стойким отвращением… И с этим типом я пришла говорить. О чем? Пустая трата времени.

Он разглядывал меня и, наверное, тоже злился. Правда, на его физиономии какие-либо эмоции не отразились. Я молчала, и он молчал. Я потому, что собиралась с силами, а почему он – мне неведомо. Может, ему нравилось наблюдать, как я ерзаю на стуле, подыскивая слова? Эта мысль любви к нему во мне не прибавила, и я невпопад брякнула:

– Нам надо поговорить.

– Слушаю, – кивнул он без намека на какой-либо интерес.

– Я хочу уехать, – злясь все больше и больше, начала я. – Мне необходимо продать квартиру, на это уйдет время…

– Хочешь, чтобы я помог? – повертев стакан в руке, спросил он.

– Хочу, чтобы ты оставил меня в покое, – рявкнула я, а ведь давала слово, что буду держать себя в руках, и вот пожалуйста, стоило этому уроду появиться, и все обещания насмарку.

Мелех поднял брови, глядя на меня с удивлением, точно я сморозила невероятную глупость, и спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Прекрати, – зашипела я, торопливо оглянулась и вздохнула, призывая себя успокоиться. – Меня уволили с работы…

– А я здесь при чем? – Теперь на его лице появилось недоумение. Он пожал плечами и отодвинул стакан, а я перегнулась к нему и заговорила еще тише:

– Хочешь сказать, что обошлось без тебя?

– Ты спятила, – обиделся он. – Тебя уволили с работы, а какое я могу иметь к этому отношение, раз работаешь ты не на меня? Может, ты просто не справлялась?

– Может, – немного поскрипев зубами, согласилась я.

– Вот видишь… Значит, ты просишь меня помочь тебе с квартирой? – продолжил он.

– Я прошу не мешать, – поправила я, но он не обратил на мои слова внимания.

– Куда собираешься перебраться?

– Пока не решила.

– Тянет к перемене мест. А что у тебя с шеей? – без перехода спросил он. Я машинально коснулась рукой пореза и опять усмехнулась:

– Тебе должно быть об этом хорошо известно.

– Мне? – Он вроде бы искренне удивился.

– Давай поговорим откровенно, – выставив вперед ладонь, точно защищаясь от него, сказала я. – Чего ты хочешь?

– От жизни? – хмыкнул он.

– Нет, от меня.

– От тебя ничего. – Он вроде бы опять удивился.

– Прекрати, – вновь рявкнула я. – Можем мы поговорить откровенно?

– А я что делаю? Только твоя откровенность больше похожа на бред.

– Серьезно? Стоит мне устроиться на работу, как оказывается, что у фирмы проблемы, и меня увольняют по сокращению штатов, хотя в другом городе со мной такого не случалось. Допустим, наш город особенный и ты действительно ни при чем…

– Вот-вот, – кивнул он. – А если так оно и есть, о чем говорить?

– Слушай, – не выдержала я, – в конце концов, я тебе жизнь спасла, хотя бы и в благодарность…

– Вон оно даже как, – присвистнул Мелех. – Ну, спасибо тебе. Кстати, я в долгу не остался, хотя ты из тех, кто добра не помнит.

– Насчет добра в самую точку, – усмехнулась я. – Ты его столько сделал… Так вот, давай забудем друг о друге. Ты мне ничем не обязан, а я тебе. Хорошо?

– Ты так говоришь, как будто я досаждаю тебе своим присутствием, а между тем мы встречаемся впервые за пять лет. Кстати, ты совсем не изменилась, выходит, жизнь тебя ничему так и не научила.

– Николай, – вздохнула я, – я пришла поговорить… Допустим, у тебя имеются причины вести себя таким образом, то есть портить мне жизнь, мне они неизвестны, но я готова признать, что они есть и даже в каком-то смысле справедливы.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – удивился он.

– Ладно, – кивнула я, неожиданно вспомнив слова Юры о том, что писать заявление – напрасный труд. Похоже, что и разговаривать с этим сукиным сыном – затея наиглупейшая. Я резко поднялась. – Извини.

Он схватил меня за руку, хмуро глядя мне в глаза, я попыталась освободить руку, но он держал ее крепко.

– Что это за шрам на шее? – спросил он серьезно.

Я засмеялась, покачала головой и ответила:

– Сегодня у меня был гость. Очень неприятный тип. А это он оставил мне на память.

– Сядь, – кивнул Мелех, – и расскажи, в чем дело.

Я села и рассказала, хотя не видела в этом смысла, потому что была уверена: о моем госте он знает лучше меня.

– Как он выглядел? – разглядывая свои руки, спросил Николай Петрович. Я подробно описала блондина, Мелех слушал, кивал, затем минут пять сидел молча, размышляя. – Вот что, – наконец изрек он, – думаю, тебе не стоит оставаться в своей квартире. Переезжай ко мне.

– Что? – растерялась я.

– Переезжай ко мне, – повторил он, глядя на меня, не моргая. Я развела руками:

– Что значит – «переезжай»?