Демон – Еретик

– Так потоки-то сканером проверяли?

– Да. Я лично наносил печать. Свечение было. Слабое, но вполне позволяющее утверждать, что кто-то в лаборатории пытался направлять энергию.

Кевин задумался на мгновение, а потом громко фыркнул.

– Да, брось! Не нужно быть экспертом, чтобы знать, что пентаграммы никак не помогают обращать в демонов!

– В том-то и дело, что обращение пытался провести любитель. И есть все основания полагать, что безнадежная попытка будет повторена.

Кевин вновь задумался.

– В столичном регионе демонов и еретиков не замечали… Сколько уже? Года два? Три?

– Нам ли не знать, насколько малы наши знания, – с укором покачал головой господин Джанни.

– Это верно. Но тогда получается, что на все про все у твоего подопечного есть только двадцать дней – если не ошибаюсь, именно столько до следующего полнолуния.

Господин Джанни кивнул.

– Жаль, что Георг не пришел к нам раньше. Парой дней больше, и, кто знает…

Натянуто улыбнувшись Кевину вместо прощания, господин Джанни опустил голову и побрел к выходу из библиотеки, позабыв о книгах, за которыми шел.

* * *

– Господин инквизитор? Как ваши дела?

Георг озадаченно взглянул на директора колледжа «Белая роза». Стройная, средних лет, с холодной улыбкой и строгим взглядом женщина была известна в учебном заведении под именем «Ледяной королевы», и потому неожиданно было услышать от нее участливые слова с теплыми интонациями.

Георг раздумывал над происходящим дольше, чем следовало инквизитору, и черед чувствовать себя не в своей тарелке перешел к «Ледяной королеве». Смутившись под пристальным взглядом молодого человека, госпожа директор нервным движением поправила упавшую на лицо прядь светло-каштановых волос и добавила более привычным резким тоном:

– Простите, я только хотела узнать, как приняли вас преподаватели и ученики. Установление и поддержание доверительных, дружеских отношений между всеми членами нашей большой учебной семьи – важная часть политики, проводимой в колледже. Извините, если мой вопрос прозвучал… двусмысленно.

Георг еще некоторое время посмотрел на лицо, вместе с мягкостью черт лишившееся и части очарования, после чего заговорил с нотками осознания вины в голосе:

– Преподаватели приняли меня очень хорошо. Им понравилось мое усердие и понятливость. Ученики с удовольствием помогают новичку-недотепе, – Георг усмехнулся. – Никогда не думал, что отсутствие чувства юмора может оказаться полезной особенностью. Кроме того, девушки недвусмысленно намекают мне, что не прочь пообщаться после уроков.

Госпожа директор улыбнулась. Ее предположение, высказанное еще неделю назад, когда молодой человек переступил порог колледжа, полностью оправдалось.

– Вы же, как я понимаю, отказываете им в этой милости?

Георг в задумчивости сдвинул брови, пытаясь разгадать занятную шараду. По тону и выражению лица госпожи директора получалось, что женщина осуждала его за такое поведение!

– Но почему?

Она облокотилась на рабочий стол и переплела пальцы.

– Потому что вы у нас ненадолго, господин инквизитор. Вы у нас по работе. И вы, как мне кажется, безопасный для девушек «первый возлюбленный». Вы старше и опытнее их, и потому не позволите себе лишнего в отношении юных красавиц, а, уходя, не оставите их с разбитым сердцем, как могут невольно сделать их ровесники. Вы уже переросли тот возраст, когда каждые отношения кажутся теми, что продлятся всю жизнь. Вы понимаете, что в восемнадцать – девятнадцать лет о таком глупо думать.

– То, что это понимаю я, вовсе не означает…

– Означает, – уверенно прервала директор. – Если один из возлюбленных способен сохранять разум и вести себя достойно, второму остается меньше возможностей для совершения глупостей.

С этим Георг не смог поспорить.

Молодой инквизитор перевел взгляд за окно. Как раз под окнами кабинета директора располагался главный вход в центральное здание колледжа. После окончания уроков, там традиционно толпились ученики, не спешившие расходиться по домам. Ни жара летнего дня, ни задания на дом, которые требовалось выполнить до завтра, не могли заставить расстаться друзей или возлюбленных.

В соответствии с правилами колледжа, ученики и ученицы были одеты в сине-белую форму: юбки и блузки – у девушек, брюки и рубашки – у юношей. Благодаря форме ученики и по отдельности казались похожими друг на друга, а в толпе одних от других отличить было совсем невозможно. Особенно юношей, имевших одинаковые стрижки. Девушки хотя бы волосы укладывали по-разному. За редким исключением в виде неразлучных подруг Карин, В?сны и Аманды.

Веселую троицу Георг не выпускал из поля зрения с самого первого дня пребывания в колледже, благо это было несложно: девушки все делали вместе. Даже думать умудрялись одинаково и хором отвечать, если адресатом вопроса не была точно названа одна из подруг. Словно тройняшки!

Впрочем, разумеется, не дружба девушек привлекла к ним внимание инквизитора. Косвенные улики указывали на то, что одна из подруг была тем самым еретиком, который совершил убийство в «Белой розе» в ночь прошлого полнолуния. Из материалов полицейской проверки, проведенной по горячим следам, следовало, что камеры в колледже были отключены в ночь убийства, но Карин, Весна и Аманда попали на запись с уличной камеры в квартале отсюда спустя всего полчаса после времени совершения преступления. Если девушки не шли из колледжа, то откуда?

Кроме того, в колледже, на полу лаборатории была найдена резинка для волос – та самая, какой закрепляла косу Карин. Девушка, правда, сказала, что обронила ее во время занятия, которое было в тот день в лаборатории. Однако подтвердить ее слова смогли лишь ее же подруги Весна и Аманда.

Интуиция молодого инквизитора, по словам господина Джанни, весьма завидная, кричала о том, что косвенным уликам нужно верить! Но для принятия решительных мер их было недостаточно. К тому же так и не было понятно, кто именно из девушек был искомым еретиком: голубоглазая Карин или рыжеволосая Аманда? Или их умная, молчаливая и куда менее приметная подруга Весна?

Да и еще один вопрос непременно стоило прояснить: не случилось ли почти невозможного совпадения в роковую ночь полнолуния? Действительно ли, еретик был тем, кто совершил убийство?

По мнению многих «к сожалению», но все же быть еретиком уже давно не означало быть преступником. В инквизиции даже было введено негласное правило на этот счет. Арестовать еретика инквизитор мог только в случае наличия неопровержимых доказательств вины управляющего энергией или при поимке с поличным на месте преступления. Во всех остальных случаях арест мог обернуться проблемами для самого инквизитора. Мир успокаивался, ужасы минувших кровавых веков забывались и совсем ни к чему было пробуждать гнев одной из сторон и возвращать времена охоты на ведьм.

Георг проводил подруг взглядом до выхода из зоны видимости и обратил внимание на еще одну весьма любопытную свою одноклассницу.

– Госпожа директор, скажите, давно в колледже учится Марта?

Директор нахмурилась, силясь припомнить обладательницу имени.

– Ах, Марта! – все же сообразив, о ком идет речь, воскликнула она: – Нет. Она перевелась к нам около месяца назад. Точной даты не назову, но могу посмотреть…

– Это ни к чему, – заверил ее Георг. – Достаточно будет, если вы припомните: до или после убийства она появилась в колледже?

– После… Да, я уверена. После.

Невысокая темноволосая девушка, о которой шла речь, в этот миг как раз остановилась на краю людского моря. Оглядевшись по сторонам, она вздохнула, расправила складки короткой юбочки и терпеливо стала ждать своего неизменного спутника. Пару раз Георг заметил жадный взгляд ее больших внимательных глаз, обращенный на беседовавших рядом друзей-учеников, но подойти к ним Марта так и не осмелилась.

– Она единственная, с кем мне не удалось пока поговорить хоть с какой-нибудь долей откровенности, – с сочувствием к незавидному положению девушки произнес Георг.

– Да, мне сообщали, что Марта держится отстраненно. У нее очень строгий гувернер. Следуя инструкциям, категорически не одобряет ее контактов с одноклассниками.

– Не знаете, зачем он ей? Разве Марта недостаточно умна, чтобы учиться без посторонней помощи? Да и поведение ее… оно безупречно, насколько я понимаю.

Директор пожала плечами.

– У богатых свои причуды.

Тем временем инквизитор заметил второй объект имевшего места разговора. Гувернер Марты – одетый с иголочки, прилизанный и до неприличия опрятный мужчина лет тридцати пяти – вошел в ворота колледжа и направился прямиком к девушке. Марта его не заметила, продолжая с интересом прислушиваться к чужому разговору.

Но вот гувернер приблизился к ней. Недовольно вскинул левую бровь и, одернув рукав пиджака, словно именно он вызвал его недовольство, сделал девушке замечание. Вряд ли слова прозвучали резко, но и сказанных просто так их хватило, чтобы несчастная Марта вскочила на ноги, виновато склонила голову и едва удержалась от того, чтобы немедленно расплакаться. В конце концов, она имела право иметь пусть не друзей, но хотя бы знакомых в этом колледже!