Хозяйка колодца

– Ну, во-первых, мы не первые встречные, нас ему рекомендовали.

– Профессор русской словесности, который выглядит, как панк! – Морган приподнял брови.

– Ты еще не видел, как выглядит сам Яриго, – парировал Сотник. – Не одежда красит человека, а человек одежду. А во-вторых, наш будущий работодатель далеко не дурак. Уверен, он уже навел справки и разведал все наши грязные тайны.

– У нас нет грязных тайн.

– Вот именно! Мы чисты, как слеза младенца! А кроме того, молоды, энергичны и не станем ломаться, если он предложит не самую высокую цену. Послушай, Морган, если Яриго пригласил нас в гости, значит, какие-то колесики в его голове закрутились-защелкали. Мы ведь не откажемся? – Сотник прикурил наконец сигарету, пристально посмотрел на Моргана сквозь дымную кисею.

– Конечно, мы не откажемся! Попытка не пытка!

Попытка не пытка… И вот они уже скачут на джипе Моргана по сельским колдобинам, рискуя потерять колеса и подвеску. А все потому, что Сотнику захотелось посмотреть на Правый, пролетарский берег озера. Самому посмотреть, Моргану показать красоту и размах русской глубинки. На все его причитания и стоны Сотник открещивался:

– Мы же не ищем легких путей, дорогой мой человек. И опять же, кто-то должен провести разведку местности, присмотреться.

– У нас еще нет заказа. Зачем нам разведка местности? К чему присматриваться?..

Джип подпрыгнул на ухабе, Морган чертыхнулся.

– Нет, так будет, – Сотник невозмутимо улыбнулся. – Вон там впереди, за кустами, кажись, поворот. Там и будет Правый берег.

– Правый берег?..

– Здешняя деревня так называется. А ты не знал? Справа, значит, деревня, а левее, почти к самому озеру, спускается яблоневый сад. Димка говорил, что сад огромный, но одичавший. Через него идет грунтовка, по ней можно выехать к дачному поселку. Видишь? – он постучал пальцем по экрану навигатора. – Вот тут правый берег плавно переходит в левый. А вот этот домик на границе двух берегов – хатка местного головы. Умный мужик этот голова, правильное место жительства выбрал. Вроде бы и не с левыми, и не с правыми, но в то же время и те и другие под рукой и на глазах.

– А это что? – Морган скосил взгляд на никак не обозначенное на навигаторе скопление построек.

– А это…

Договорить Сотник не успел. Его голос заглушил рев мотора, а из придорожных кустов, как черт из табакерки, прямо под колеса джипа вылетел мотоциклист. От смертоубийства несчастного идиота спасли лишь реакция и водительский опыт Моргана. Джип повело на проселочной дороге, непристегнутого Сотника швырнуло на лобовое стекло, а виновник едва не случившейся аварии даже не притормозил. Мотоцикл с издевательским ревом скрылся в клубах пыли.

– Вот падла! – Морган выровнял джип, втопил в пол педаль газа.

– Кто-то из местной золотой молодежи резвится, – Сотник потер ушибленный лоб. – Мотоцикл, кажется, «Ямаха». Не «Ява» тебе какая-нибудь пролетарская. Черт, больно… – Он с удивлением посмотрел на свои окровавленные пальцы. – Я из-за этого сучонка, кажется, себе бровь рассек. И хоть бы притормозил, поинтересовался, как тут простые смертные.

– Ничего, – Морган недобро усмехнулся. – Сейчас мы его догоним и спросим, какого черта!

– Правильное решение, хоть и нерациональное. – Сотник прижал ко лбу бумажную салфетку. – У сучонка небось папашка какой-нибудь олигарх или и того хуже – депутат.

– Плевать.

Морган бормотание друга уже почти не слышал, он выжимал из мотора все его лошадиные силы в твердом намерении догнать и наказать. Их с Сотником детство и юность прошли в далеко не самом благополучном районе, и отвечать ударом на удар они привыкли с малолетства. И неважно, кем окажется папаша этого дебиленыша!

Мотоцикл, а это и в самом деле оказалась ярко-красная «Ямаха», они почти настигли на въезде в деревню.

– Давай, Морган! Жми! – орал Сотник, почти на полкорпуса высунувшись из окна джипа. – Врешь – не уйдешь! – грозил он кулаком в обтянутую кожаной курткой спину мотоциклиста.

Не уйдет. Морган знал это наверняка. Куда «Ямахе» тягаться с внедорожником!

Деревня с незатейливым названием Правый берег на первый взгляд была немаленькой, состояла из нескольких параллельно идущих улиц, одним краем сползала к яблоневому саду, а другим уходила в чистое поле. Дряхлые деревянные избушки перемежались с добротными кирпичными домами, наверное, оставшимися со времен расцвета колхоза. Мимо пронесся обшитый сайдингом магазин с сидящими в теньке на завалинке местными аксакалами. Позади осталось одноэтажное кирпичное задание со стадионом и спортивной площадкой – сельская школа. Распугивая кур и греющихся на солнце собак, «Ямаха» вылетела на деревенскую площадь, выложенную потрескавшимися бетонными плитами, сделала резкий разворот у выкрашенного в уродливый фиолетовый цвет здания сельсовета, промчалась мимо памятника вождю мирового пролетариата и скрылась в одной из убегающих от площади улочек.

Морган выругался, почти не сбавляя скорости, развернул своего железного коня и, обдав вождя мирового пролетариата облаком пыли, устремился вслед за мотоциклистом. Охотничий инстинкт и азарт погони подсказывали: скоро все закончится.

– Тут поаккуратнее, старик, – бубнил ему на ухо Сотник. – Не придави кого ненароком.

Прислушиваясь к доводам разума и советам друга, Морган немного сбавил скорость, не без удовлетворения замечая, что мотоциклист тоже притормаживает.

Когда «Ямаха», а следом и джип, проскочив улочку насквозь, подлетели к стоящей на отшибе избушке, стало ясно – погоне пришел конец! Мотор мотоцикла рыкнул в последний раз и заглох у покосившегося, почерневшего от сырости забора. Мотоциклист лихо спрыгнул с седла, сдернул с плеч рюкзак. Морган глушить мотор не стал, вслед за разгоряченным погоней Сотником спрыгнул на поросшую травой дорогу.

– Эй, сучонок! – рыкнул Сотник, многозначительно потирая кулаки. – Куда так спешишь? А поговорить с двумя сердитыми дядями?..

Мотоциклист развернулся к ним всем корпусом и досадливо махнул рукой – отвалите, дяди! Столько нетерпения и раздражения было в этом его жесте, что Морган в бешенстве скрипнул зубами.

– Совсем золотая молодежь оборзела! – сказал Сотник почти ласково и так же ласково отшвырнул мотоциклиста от калитки. Этой ласки хватило, чтобы паршивец рухнул навзничь на землю. Если бы не шлем, то башкой приложился бы знатно, до сотрясения.

С той стороны забора звонко и зло залаяла собачонка, послышался дребезжащий старушечий голос:

– Жучка, ты чего это разошлась?..

– Вставай, засранец! – Сотник горой возвышался над поверженным врагом. – Разговоры разговаривать будем, правила дорожного движения повторять…

Договорить у него не вышло, мотоциклист, до этого неподвижный и беспомощный, ловкой подсечкой свалил Сотника на землю, с кошачьим проворством вскочил на ноги, метнулся к калитке. И успел бы, если бы Морган не поймал его за ворот куртки и легонько, для профилактики, не приложил шлемом об забор. От этих манипуляций парень как-то стразу обмяк, едва не повис на руке у Моргана. И в этой податливой мягкости, а еще в подозрительной гибкости и легковесности противника Моргану вдруг почудилось неладное, неправильное… Но проанализировать до конца эту мысль он не успел. С лязгом распахнулась калитка, под ноги ему, заливаясь лаем, выкатилась лохматая собачонка, а следом с воплями вылетела старушка с клюкой.

– Ироды! – Клюка взметнулась в воздух и, не увернись Морган, непременно попала бы ему по плечу. – Ироды! Бандюки! Ату их, Жучка! Ату!

С радостным лаем собачонка вцепилась в штанину Сотника. Судя по растерянному лицу друга, толстую джинсовую ткань не прокусила, но на ноге повисла мертвой бульдожьей хваткой.

– Я участковому уже позвонила! – бабулька продолжала воинственно размахивать клюкой. – По сотовику позвонила. Вот прямо сейчас. А ну, отойди! – она коршуном накинулась на вконец растерявшегося Моргана. – Грабли свои убери от нее! Я кому сказала?!

– От кого? – Морган попятился, волоча за собой мотоциклиста. – Бабуль, вы чего?

– Пусти, паразит такой! А вот я тебе сейчас! – старушка снова замахнулась клюкой.

В этот самый момент мотоциклист вдруг извернулся, выпадая из своей куртки, и обутой в кроссовку ногой больно врезал Моргану по голени.

– Ах ты… – он рванул следом, но между ним и мотоциклистом, как наседка, раскинув в стороны руки, встала бабулька. – Марьяна Васильевна, да что же это такое?! – затараторила она, не пойми к кому обращаясь. – Может, и в самом деле участковому позвонить? Или сразу председателю? Что это за лиходеи такие?..

– Варвара Марковна, не нужно никому звонить, – черный мотоциклетный шлем глушил голос, но все равно Моргану как-то сразу стало ясно, что там, за тонированным забралом, прячется вовсе не сучонок, а…

– Как там Алеша? – тонкие загорелые руки взметнулись к шлему, на левом запястье блеснул серебряный браслет.

– Твою ж дивизию… – ошалевший Сотник даже перестал дергать ногой с повисшей на ней собачонкой. – Морган, это же…

Теперь, когда мотоциклист сдернул шлем и небрежно, словно голову поверженного врага, насадил его на штакетину забора рядом с перевернутым вверх донышком глиняным кувшином, стало очевидно, что перед ними не мужчина, а женщина. А вернее, еще совсем молоденькая девчонка.

Каштановые волосы, стянутые на затылке в конский хвост, прилипшая ко лбу челка, россыпь веснушек на загорелом лице и глаза цвета гречишного меда. Эти глаза были бы, наверное, даже красивы, если бы не метали молнии.

– Баба… – выдохнул Сотник и дернул ногой. Собачонка рыкнула сквозь стиснутые челюсти, но хватку не ослабила. – То есть мадам, – добавил он растерянно. – Или мадемуазель…