Любовь за вредность

– Нет, конечно, не хочу.

Я дипломатично предложила:

– В таком случае остановите машину, и я выйду. Тогда вам ничто угрожать не будет.

– Конечно, но немного попозже. Вон у того здания.

Проследив за его рукой, я нахмурилась. На углу виднелся недавно открытый помпезный ресторан для местной элиты. Насколько я знала, посещала его публика чрезвычайно солидная. Неужели он хочет затащить меня в это заведение? Я там немедля опозорюсь – я по ресторанам сроду не хаживала. И какой вилкой что едят, совершенно не представляю. К тому же среди разряженной публики мой затрапезный вид вызовет настоящий фурор, в отрицательном смысле, естественно. Я запаниковала.

– Я в ресторан не пойду! И не надейтесь!

Он насмешливо на меня покосился:

– А я что, вас в ресторан приглашаю?

Пришлось досадливо прикусить губу. Действительно, речь шла только об остановке рядом с рестораном. Про сам ресторан речи не было. Это все мое буйное воображение. Хотя некоторая логика в моих соображениях была – для чего вообще останавливаться у ресторана, если туда не идти, особенно если рядом больше ничего нет?..

Мы затормозили напротив входа. Справившись с непокорной юбчонкой, я довольно неуклюже выбралась из машины и немедля попыталась удрать, но была остановлена мощной рукой. Дернулась, стараясь освободиться, но он сильнее сжал мой локоть и прошипел:

– Да не дергайтесь вы, невозможная женщина! Ведите себя прилично!

Я даже задохнулась от возмущения. Это я должна вести себя прилично? Меня, можно сказать, похищают среди бела дня, насильно запихивают в машину, черт-те куда увозят, и я же еще должна вести себя прилично? Высказать ему свое возмущение я не успела – к нам подошел охранник, оценивающе на меня поглядывая, взял ключи от машины, согласно кивнул на то ли просьбу, то ли приказ Евгения отогнать машину на стоянку. Этот приценивающийся взгляд взбеленил меня еще больше – за кого он меня принял?

Столь же непочтительно, как он меня волок, я ткнула похитителя локтем в живот и раздраженно выпалила:

– Кем вы тут меня экспонируете? Вашу престарелую тетушку я изображать не собираюсь, и не надейтесь!

Он зловеще расхохотался, окинув меня отнюдь не ласковым взором.

– Престарелая тетушка! Скажете тоже! Тетушек не приходится тащить за собой на аркане! Они сами ходят, как правило!

Поскольку на арканах таскают непокорных животных, мне очень захотелось его пнуть, что я и сделала, в кои-то веки дав себе волю. В ответ на это он невежливо втолкнул меня в какую-то дверь сбоку здания, протащил по узким коридорам явно служебного назначения и завел в маленькую, помпезно украшенную комнатку.

Сначала до меня не дошло, что это. Потом я сообразила, что это может быть лишь отдельный кабинет ресторана. Посередине комнаты находился небольшой столик на двоих, вокруг стен стояли мягкие диваны, в углу – огромный телевизор из породы домашних кинотеатров, пол застилал однотонный ковер, заглушавший все звуки. Сплошной интим и уют. Закатив глаза, я тихо, но с явственной угрозой поинтересовалась:

– Так, и что мы тут будем делать?

Он не ответил, закрыв комнату на ключ, а ключ для надежности опустив в свой карман. Сел за стол и довольно небрежным жестом пригласил последовать его примеру. И только после этого соизволил процедить сквозь зубы:

– Я лично собираюсь пообедать. Ну а что будете делать вы, не знаю. Возможно, вцепитесь в мой скальп, как обещали. Но не советую: я заказал для вас много вкусной еды, чтобы вы стали добрее. Ну и поговорили со мной потом, естественно. Больше мне от вас ничего не надо.

Он сделал такое откровенное ударение на словах «от вас» и «ничего», что мне стало обидно. Хотя это и крайне непоследовательно. Но я никогда не отличалась этим похвальным свойством. На мой взгляд, последовательность слишком уж занудна. Молча села напротив и чинно сложила ручки на животе, ожидая продолжения.

Раздался почтительный стук. Евгений достал из кармана ключ, отворил дверь. Пока официант, исподволь меня оглядывая, выкладывал со своей тележки на стол блюда и бутылки, а на маленький столик у стены десерт, Евгений как страж стоял у дверей, видимо, уверенный, что я постараюсь сбежать. Но я же не дура, бегать с ним наперегонки по незнакомому зданию. В моем характере, конечно, много несообразностей, но не до такой же степени...

Когда стол оказался накрыт, он выпустил официанта, снова аккуратно закрыл дверь на ключ, ключ вновь опустил в карман. Я с мрачной миной наблюдала за этой уже знакомой процедурой. Она мне не нравилась, я чувствовала себя настоящей пленницей. Хотя и понимала, что со мной ничего не случится – свидетелей моего с ним отбытия от библиотеки и появления здесь хоть отбавляй. Он подошел ко мне и вкрадчиво спросил:

– Есть вы в куртке будете или снимете ее?

Пришлось встать и отдать ему куртку. Он повесил ее в шкаф, замаскированный под стену. Спросил, чего мне налить, и я потребовала минералки. Он не стал спорить и молча наполнил хрустальный стакан. Прежде чем взять его, я недовольно посмотрела на руки. Вообще-то я привыкла мыть их перед едой...

Заметив мою гримасу, Евгений подошел к стене и открыл сливающуюся с ней дверь. Внутри оказался весьма комфортабельный санузел. Я с облегчением рванула туда и с наслаждением вымыла руки, смывая грязь. В отличие от моего дома, где с наступлением тепла горячей воды не было и в помине, здесь она бежала вовсю. Да уж, комфорт и уют...

Села за стол и посмотрела на полные деликатесов тарелки. Внезапно в голове мелькнула страшная мысль, заставив меня невольно побледнеть. А вдруг он подсыпал мне какой-нибудь отравы? В голове мелькнули кадры из уголовных передач, и я в ужасе уставилась на аппетитную еду.

Он тут же разозлился.

– Не собираюсь я вас ничем опаивать. Можете сами выбрать себе порции, если хотите.

Здравая мысль! Не обращая внимания на его возмущенную мордуленцию, я тут же поменяла тарелки. Запеченная под каким-то невероятным соусом рыба источала такой соблазнительный аромат, что у меня недостало сил воспротивиться, когда он налил в бокал вина, подвинул ко мне ложку с вилкой и скомандовал:

– Ешьте наконец! Может, подобреете!

Я подчинилась. Хотя обвинение в озлобленности себе на ус намотала, но благоразумно оставила выяснение отношений на потом. Если поскандалить прямо сейчас, то и голодной можно остаться. Рыба просто таяла во рту. Я наслаждалась и совершенно не могла понять, чем вызваны такие затраты. Какой от меня прок? Если во времена тотального дефицита это еще можно было как-то объяснить – в книгах периодически возникала острая нужда, особенно у студентов, то в наше благополучное время это объяснение не выдерживало никакой критики. Вино я пить не стала, решив не давать ни малейшего повода для инсинуаций. Кто его знает, на что он способен? Уж лучше сохранять ясную голову.

Евгений отодвинул от себя пустую тарелку, откинулся на спинку стула и звонко побарабанил пальцами по столу. Я поняла, что настало время объяснения, так сказать, момент истины. Вопросительно посмотрела на него исподлобья, чуть приподняв брови. Он немного смущенно прокашлялся.

– Итак, Аня...

Я чопорно его оборвала:

– Между прочим, Феоктиста Андреевна. Аня – это исключительно для близких друзей.

Он некрасиво выпучил глаза.

– Это не розыгрыш? Что-то я таких имен никогда не слышал...

Мне стало досадно. У меня редкое и очень красивое имя, между прочим. Если я и не пользуюсь им повседневно, то это не значит, что я вру.

– Вам что, паспорт показать?

Он отрицательно мотнул головой, явно выбитый из колеи.

– А Виктория говорила...

Я пренебрежительно скривила губы. Чего хорошего обо мне может сказать мой закадычный враг?

– Ну, представляю, что обо мне говорила Викуся...

Он удивленно уставился на меня.

– Викуся? Как-то вы странно сократили ее от Виктории...

– Да с чего вы взяли, что это от Виктории? Это от накося-выкуси. – И пояснила в ответ на его недоуменный жест: – Когда у нее что-либо просишь, причем исключительно по работе, ответ один. Ну, не по форме, разумеется, а по содержанию.

Он обалдело промычал что-то непонятное. Взял листик салата, задумчиво его пожевал, напомнив мне меланхоличного кролика. Собрав разбежавшиеся мысли, снова взялся за объяснение своих по меньшей мере странных мотивов:

– Так вот, я пригласил вас сюда...