Серебро ночи. Примум. Книга 2

– А где в Купитусе королевские усыпальницы?

– Королевский некрополь? – Сильвер напрягся. Вид Ферруна, крушащего королевские саркофаги в стремлении найти вход в подземелье, ему категорически не понравился. – Он неподалеку от дворца и почти не охраняется. Считается, что королевскую усыпальницу никто трогать не станет, это же святыня.

– Но кто-то же ее тронул, судя по твоему скептическому тону, – Феррун откинул голову и отвернулся, защищаясь от света горевшей рядом с Сильвером свечи.

Тот подосадовал на себя. За голосом нужно следить тщательнее, ведь в проницательности Ферруну не откажешь.

– Было дело, – нехотя признал он. – Это записано в летописи. Дело в том, что саркофаг последнего короля был вскрыт лет триста назад. Тела в нем не оказалось, видимо, это кенотаф, символическая могила, но кое-какие драгоценности из некрополя все-таки пропали. Поскольку это было мерзкое святотатство, то грабителей с помощью жителей нашли быстро. Так вот воры клялись, что после вскрытия саркофага из него вылетело какое-то облачко, а сам он оказался совершенно пустым.

– Облачко? – Феррун похрустел сильными пальцами, разминая их. – Откуда в выточенном из цельной каменной глыбы саркофаге возьмется облачко? Значит, там есть отверстие, из которого дует. Нужно это выяснить. Пустой же саркофаг означает, что тело Адэлберто Седьмого захоронено где-то в другом месте. Примум был его амулетом, так не захоронен ли он вместе с королем? Но вот только где же мне его искать?

Сильвер нахмурил брови, стараясь уловить ускользающую мысль. Казалось, отгадка лежит на поверхности, вот-вот, и он все поймет, но ее скользкий кончик никак не давал себя изловить.

– Когда ты думаешь уезжать? – спросил он, давая голове отдохнуть. Часто так бывало: если отпустить неуловимую мысль и начать думать о другом, та возвращалась уже вполне осознанной идеей.

– Как приму вассальные клятвы у всех вождей и тех старейшин, что не были на курултае. Надеюсь, это случится не дольше чем через пару дней, я тороплюсь, времени на розыски остается все меньше и меньше. Скоро южаки поймут, что чужими руками воевать больше не придется, и начнут действовать.

Сильвер хотел сказать, что два дня для имгардцев слишком мало, ведь на земли, отведенные для них, должны будут переехать все кланы, а это тысячи и тысячи шатров одних только семейств весьма плодовитых степняков, да и быт на новых незнакомых местах обустраивать тоже весьма непросто.

Но через два дня имгардцы уже поставили шатры, и в Ключграде собрались все вожди и старейшины новых союзников. Главным вождем был избран Тиммис. Увидев Сильвера, он подошел к нему, желая поклониться, но Сильвер обнял его, как брата. Заметив такое почтение к их представителю, вожди и старейшины подтянулись и стали выглядеть куда увереннее.

На вопрос, есть ли здесь те, кто продал свой народ за пару лошадей, Тиммис мрачно сообщил, что подлецы, для которых нет ничего святого, кто виновен в смерти женщин и детей, не заслуживают погребения. Их тела сейчас жрут степные волки. Сюда пришли новые вожди, для которых главное – сберечь свой народ.

– Я думал, вас гораздо больше, – Сильвер не понимал, как можно с такой быстротой перевезти все стойбища.

Тиммис помрачнел.

– Нас и было гораздо больше. Но когда наши гонцы отправились к граничащим с южаками стойбищам, тем самым, что пропустили врагов на курултай, их не оказалось. Они просто исчезли. И никаких следов, будто никого там и не бывало.

Сильвер молча склонил голову. Говорить, что так же, как и исчезнувшие кланы, были бы уничтожены и все остальные имгардцы, не стал – это было ясно всем, даже тем, кто противился союзу с Терминусом.

Феррун торопливо принял клятву у вождей и немногих оставшихся в живых старейшин из тех, кто не приезжал на курултай, и тут же ускакал, а Сильвер с военачальниками поехал осматривать новое войско. Ехавший рядом с ним сэр Литл восторженно делился своим впечатлением от пережитого:

– Клятва на колдовском мече весьма впечатлила всех, и имгардцев, и наших воинов. Особенно эти синие искры и то, что после окропления меча клятвенной кровью ни у кого не осталось шрамов от порезов. Мне даже самому захотелось принести Ферруну вассальную клятву, чтобы почувствовать, что же это такое.

– Вполне возможно, что наступит время, когда мы все дадим ему такую клятву, – твердо произнес Сильвер. – Думаю, что придет оно гораздо быстрее, чем мы думаем.

Глава вторая

Нескио до сих пор не мог прийти в себя от удивления. Его милая простая Агнесс – законная наследница герцога Ланкарийского! И теперь, подчиняясь указу короля, он тоже герцог, как супруг последней представительницы рода!

Это походило на сказку. Он давно смирился с потерей титула и дворянских привилегий, и даже представить себе не мог ничего подобного. Никогда не интересуясь интригами и кознями, он даже забыл, что основной наследник герцога – девочка!

Агнесс тоже была растеряна и выглядела совершенно разбитой свалившимися на нее новостями. Нескио было до боли жаль жену. Возвращенная память настолько вышибла ее из привычной колеи, что звать в свой дом приемную семью Агнесс – купцов Амегетти, и расспрашивать их о том времени, когда у них жила девочка по имени Селина, пришлось ему самому. Агнесс хотя и обняла свою приемную мать, но не в состоянии была произнести ни одного слова, и лишь молча плакала, беспрерывно утирая слезы с побелевшего лица.

Достойно отблагодарив Амегетти, пригласив их без стеснения навещать его с Агнесс, когда им будет удобно, нескио проводил их и вернулся к неотложным делам. Роуэн с таким рвением передал Агнесс титул прямо в зале заседаний, что большинство из дворян сочли его попросту сумасшедшим.

Но нескио хорошо его понимал – ведь он и сам так же страстно любил женщину. Только ему повезло гораздо больше – его любимая была его женой, он мог обнять ее, заглянуть в дорогие глаза, признаться в любви и услышать в ответ сокровенные слова, главные в своей жизни.

Ему предстояла уйма работы – восстановление титула нескио и возвращение под свою руку нескольких уже отошедших от него титульных имений. А также официальное торжество в честь восстановления титула герцога Ланкарийского, прием его земель, весьма немаленького состояния и всех принадлежащих титулу имений. На это уйдет не один месяц, а где взять время?

Неделя, выделенная ему Сильвером, уже прошла, из новобранцев и тех раненых, что набрали силу после лечения Амирель и Ферруна, составили несколько сотен готовых к сражению воинов. Ему пора было возвращаться обратно в Ключград, но до боли в сердце не хотелось оставлять жену и маленького сына.

Беллатор, которому он доложил о своем намерении ехать обратно на поле брани, был против.

– У вас сейчас другие, не менее важные дела, герцог.

Это обращение было непривычно нескио, раздражающе резало ухо, и он попросил:

– Зовите меня по-прежнему, ваша честь. Это моя жена герцогиня, и сын будет герцогом, а я родился и умру нескио. Пусть мой родовой титул ниже герцогского, но он полностью мой и стыдиться его у меня нет причины.

Согласившись с ним, наместник продолжил:

– Сильвер вполне справится без вас еще недельку, тем более что к нему на подмогу внезапно отправился Феррун. А вы очень нужны здесь. Пока с юга приходят благоприятные вести, оставайтесь. Имгардцы сидят тихо, так что время у вас для устройства своих дел еще есть.

Это было хорошо, но нескио все равно каждую ночь терзали беспокойные сны о бесконечных сражениях и ныли старые раны.

Агнесс, наотрез отказавшаяся называться давно позабытым ею именем Селина, тоже тревожила его. Она плакала украдкой, страдая от горьких воспоминаний, и ему пришлось убеждать ее, что, не сложись все так, как сложилось, они бы никогда не встретились и не доказали бы друг другу силу своей любви.

Она немного успокоилась, но ее охватили другие сомнения и заботы: ну какая из нее герцогиня? Она же ничего не знает и не умеет! И если прежде к ней, как к жене простолюдина, никто никаких претензий не предъявлял, попросту игнорируя ее существование, то теперь самые знатные дамы королевства рвались нанести ей визиты, стремясь заверить в своей почтительности.

Агнесс же была уверена, что приедут они только затем, чтобы посмеяться над ней. И нет никого, кто бы мог научить ее, как ей подобает себя с ними вести. Она читала книги по этикету, но они были такие запутанные, чопорные и малопонятные, что у нее попросту опустились руки.

Нескио задумался. Все опасения Агнесс были верны. Его жена отчаянно нуждалась в наставнице, которая могла бы рассказать ей все, что должна знать знатная дама и чему в аристократических семьях девочек учат с раннего детства.

На ум ему пришло только одно имя – Фелиция. Конечно, настоятельница была очень занята, ведь монастырь требовал ее неустанного попечения, но неужели она не сможет уделить Агнесс хотя бы по часу в день своего драгоценного времени?

Он поехал к Фелиции, надеясь на ее согласие, и получил его. Но она опасалась выходить за пределы монастыря, и они договорились, что Агнесс сама будет приезжать к ней и учиться всему, что нужно, по два часа в день.

Но в первый день Агнесс вернулась уставшей и бледной только через четыре часа, потому что монахини, происходившие из дворянских семей, с удовольствием поделились своими знаниями с недавно признанной герцогиней.

Нескио, почувствовавший себя за эти часы отчаянно одиноким, на следующий день уговорил супругу остаться дома. Они мирно сидели в будуаре Агнесс, любуясь своим малышом и слушая рассказ одного из воинов о степняках, их нравах и обычаях, когда внезапно прискакал посыльный от Беллатора.

Нескио стремительно поднялся, резко побледнев. Испуганная Агнесс тоже вскочила, прижав руки к сердцу. На границе снова началось сражение? Ему нужно немедленно ехать? После почти полумесяца спокойной радостной жизни эта весть показалась такой зловещей, что Агнесс поникла и не смогла сдержать слез.

– Вы не знаете, что случилось? – спросила она у секретаря Беллатора, приехавшего за супругом, пока нескио торопливо переодевался в придворный костюм.

– Приехал Феррун. Он сообщил, что с имгардцами заключен военный союз. Сильвер останется там еще на месяц, чтобы укрепить оборону, ведь теперь имгардцы будут воевать на нашей стороне.

У Агнесс от облегчения закружилась голова и она обессиленно присела на край кресла, чувствуя, что ее не держат ослабевшие ноги.

– А кто добился заключения этого союза? – спросила она, испытывая горячую благодарность. – Сильвер?

– Этого я не знаю. Феррун сказал немного и велел срочно вызвать вашего супруга и Роуэна. Для чего, не сообщил.

Провожала Агнесс своего любимого уже спокойно, весть о том, что он останется дома на неопределенное время, обрадовала ее до счастливого румянца.

Приехав к дворцу, нескио застал у входа Роуэна, прибывшего немного раньше. Они вместе прошли к кабинету Беллатора, где их нетерпеливо поджидал непривычно мрачноватый Феррун.