Чудеса всё же возможны…

Быстрым рывком подтянув ее обратно, так что ее локоть уперся в его бок, он натянуто спросил:

– Почему ты так решила?

Его горячее тело ужасно ее смутило и она не сразу поняла, что он имеет в виду:

– Что я решила?

Он посмотрел на нее с мягким укором. У нее мелькнула огненно-стыдливая мысль: он прекрасно понимает ее состояние. Гордо выпрямившись, с тайным трепетом ждала его ответа. Но тут к ним подошел поджидавший их Вячеслав, и разговор пришлось прекратить.

Сели за столы, на которых красовались коробки конфет, пирожное и чашечки кофе. Настя предусмотрительно налила себе вместо кофе минералки и съела одно пирожное. Любаша наоборот, выпила и свою порцию кофе, и ее, но не стала пирожное, заявив, что сидит на диете.

Вячеслав с явным облегчением принялся прощаться, но Люба его испуганно перебила:

– Неужели ты не подвезешь меня до дому? Сейчас уже так темно…

Настя усмехнулась про себя. Этот предлог остаться наедине с парнем был шит белыми нитками – Любашка жила на соседней улице и ничто ей не угрожало. Но Вячеславу, как воспитанному человеку, ничего не оставалось, как покорно согласиться. Они попрощались с оставшимися и пошли к выходу. От вина или от возбуждения щеки Любашки пунцово горели.

Настя с Владом, переговариваясь на ходу с друзьями, тоже двинулись к выходу. Она старалась оторваться от спутника, но он был настороже и постоянно держался рядом. Скучковавшиеся у кафе одноклассники принялись уговаривать их продолжить встречу в соседнем баре, но они дружно отказались. Не желая больше рвать сердце, Настя пожелала всем успехов и, не глядя в сторону Владимира, устремилась к дороге, но он решительно ее остановил:

– Не спеши, я тебя подвезу!

Отрицательно качнув головой, она невесело засмеялась:

– Не волнуйся, ничего со мной не случится. С удовольствием прогуляюсь, только и всего. Погода чудесная.

Тут он, невзирая на ее удивление и недоуменные взгляды одноклассников, обхватил ее за талию и засунул в свой Мерседес. Сел рядом, с вызовом посмотрел на нее, ожидая возмущенных протестов. Но она сердито молчала, остро переживая чувственное напряжение, мутным облаком повисшее в салоне.

Через пару минут затормозив возле нужного подъезда, Влад нахально спросил:

– На кофе не пригласишь? Или Надежда Дмитриевна будет против? – заметив ее удивленный взгляд, отчего-то нервно встряхнул кистями рук и кисловато пообещал: – Я буду вести себя идеально. К тому же если начну охальничать, – от этого слова девушка немного поморщилась, но не слишком, понимая, что это просто метафора, – твоя мама меня тут же прогонит.

Мамы уже не было, но говорить об этом было слишком больно. Настя чуть прикрыла глаза, пытаясь понять, что ей сделать, чтобы избегнуть новой боли. Здравомыслие однозначно требовало отказать и уйти домой с гордо поднятой головой – для чего ей неприятности? Их у нее и без этого сомнительного визита вполне достаточно.

Она уже открыла рот, чтобы отшутиться, но вместо этого неожиданно для самой себя несмело кивнула головой. Стремительно, будто боясь, что она передумает, Влад выскочил из машины, распахнул дверцу, помог выйти Насте и они отправились наверх.

Войдя в квартиру, Владимир на цыпочках, чтобы не разбудить спящую, по его мнению, Надежду Дмитриевну, по привычке прошел на малюсенькую кухню, как делал многие годы. Огляделся и с удовольствием признал:

– Почти ничего не изменилось. Всё так же уютно.

Сел на свое прежнее место, и Настя принялась хлопотать, намереваясь напоить его чаем. Но он поймал ее за руку, пользуясь тем, что кухонька в шесть квадратов не оставляла простора для маневров.

– Да брось ты, я же не за чаем. Сядь. Поговорим.

Пожав плечами, она устроилась за столом напротив него. Он неспешно ласкал взглядом ее лицо и на краткое мгновенье она вообразила, что нисколько не хуже остальных девчонок. Но зеркальная поверхность столешницы тут же разоблачающе отразила кошмарный крючковатый нос. Подперев щеку рукой, она постаралась заслониться от смущающего ее взгляда и предложила:

– Ну, говори уже, в чем дело?

И с изумлением услышала:

– Ну, может, скажешь честно, какого лешего ты турнула меня три года назад? Как я понимаю, никакого друга у тебя нет. Специально интересовался.

Не веря своим ушам, она подозрительно посмотрела на него. Не кажется ли ей это? Для чего он выпытывает о ней личные сведения? Что за ерунда?

Не дождавшись ответа, он продолжил:

– Что, не можешь понять, зачем мне это надо? Я тоже не могу, но хочу разобраться. Есть что-то, что я не могу ни понять, ни забыть. Слишком мне с тобой было хорошо, ни с кем так не бывало.

Смущенно покашляв, прочищая сжавшееся горло, Настя открыла рот, но, не найдя, что сказать, молча закрыла.

– Не знаешь, что ответить? Конечно, я никогда тебе об этом не говорил, но, если честно, и сам понял это далеко не сразу.

Он нервно вытянул ноги и больно ударился коленом о ножку стола. С досадой встал и предложил:

– Слушай, давай в комнату пойдем, там всё же попросторнее.

Не дожидаясь разрешения, поднялся и перешел в большую комнату. Настя послушно пошла следом, как все годы их учебы. Влад всегда был лидером и у него даже тени подозрения не возникало, что, возможно, она вовсе не желает подчиняться его приказам.

Сел на диван, привольно вытянув длинные ноги.

– Ну вот, хоть немного, но полегче.

Настя хотела сесть напротив него в кресло, но он, выбросив руку, ухватил ее за локоть и посадил рядом. Недовольная его бесцеремонностью, она сердито посмотрела на него, но он лукаво ей подмигнул:

– Почти так, как прежде. Знаешь, как мне этого не хватало?

Она с подозрением уставилась на него. Разыгрывает или чувствует то же, что и она? Влад закинул руку на спинку дивана и она оказалась в кольце его руки. Почти в объятьях. Сердце забилось так, будто с ней приключился приступ тахикардии и она задышала ровно и размеренно, чтобы он ни о чем не догадался.

Но он всё равно догадался и со значением посмотрел ей в лицо.

– Что, пронимает?

Она сделала вид, что не понимает, в чем дело.

– О чем ты?

– Не притворяйся, радость моя. Мы с тобой никогда не притворялись друг перед другом. Даже когда у тебя были месячные и болел живот, ты этого не скрывала. Не говорила, конечно, но я и так всё понимал. Так чего же притворяться теперь?

Настя сказала себе, что она медик и не ей краснеть из-за такой ерунды, но всё равно покраснела. Он провел костяшками пальцев по ее пылающей щеке и ностальгически вздохнул.

– Как мне хорошо с тобой рядом! Если честно, когда ты прощалась со мной на выпускном, я не уразумел, чем это мне грозит. Ну подумаешь, не будем сидеть рядом – какая ерунда. А оказалось – не ерунда. У меня будто часть души отрезали. Я понял, что чувствуют разлученные близнецы.

И склонился к ней еще ниже. У нее мелькнула болезненно-паническая мысль: неужели он собирается ее поцеловать? И потрясенно – а ведь для нее это будет впервые!

Но он не собирался ее целовать. Покосился на дверь и опасливо, как неуверенный в себе подросток, прошептал:

– У тебя мама крепко спит?

Что-то в его голосе звучало неприятное, казалось, он собирается сказать ей какую-то гадость, но не знает, как к этому подойти. Внезапно она всё поняла и опечаленно опустила голову. Ну и ну! Неужели она права? И сердито отрезала: