Сон в красном тереме. Том 1

– Девятнадцатого числа счастливый день, и вы можете нанять лодку и отправиться на запад. Разве для меня не будет великой радостью, если вы возвыситесь и мы с вами встретимся на будущую зиму?!

Приняв деньги и одежду, Цзя Юй-цунь только сдержанно поблагодарил и продолжал пить вино, беседовать и смеяться.

Оба друга расстались лишь после третьей стражи[13 - В старом Китае ночное время делилось на отрезки времени продолжительностью в два часа, которые назывались стражей. Стража наступала с 7 часов вечера. Таким образом, третья стража приходилась на отрезок времени с 11 часов вечера до 1 часа ночи.]. Чжэнь Ши-инь сразу лег спать и проснулся, когда солнце уже высоко стояло над землей.

Подумав о том, что произошло накануне вечером, Чжэнь Ши-инь решил написать в столицу два рекомендательных письма, чтобы Цзя Юй-цунь мог навестить одного служилого человека и временно остановиться у него. Однако посланный за Цзя Юй-цунем слуга вскоре возвратился и доложил:

– Монах сказал мне, что господин Цзя Юй-цунь на рассвете во время пятой стражи отправился в столицу и велел передать вам: «Ученый человек не верит в счастливые или несчастливые дни. Для него главное – суть дела. Не имею времени проститься с вами лично».

Чжэнь Ши-иню пришлось удовольствоваться этим ответом.

Время летело незаметно, и вот наступил праздник фонарей. Чжэнь Ши-инь велел служанке Хо-ци взять Ин-лянь и пойти на улицу полюбоваться новогодними фонарями. В полночь служанке захотелось сходить по малой нужде. Она посадила Ин-лянь на пороге какого-то дома, а сама отошла. Вернувшись, она хотела взять Ин-лянь на руки и тут обнаружила, что девочка исчезла.

Долго искала она девочку, но так и не нашла. Наступил рассвет. Не смея возвратиться к хозяевам, Хо-ци скрылась.

Чжэнь Ши-иня и его жену очень обеспокоило, что служанка с их дочерью долго не возвращается, и они послали людей на поиски. Но те вскоре возвратились и сообщили, что не обнаружили никаких следов пропавшей.

Можно представить себе горе родителей, у которых пропало единственное дитя! Дни и ночи плакали они и совершенно перестали заботиться о себе. Через месяц заболел Чжэнь Ши-инь. Госпожа Чжэнь тоже почувствовала себя плохо, каждый день приглашала лекаря да занималась гаданием о судьбе.

Случилось так, что в пятнадцатый день третьего месяца в храме Хулумяо совершалось жертвоприношение; монах по неосторожности опрокинул светильник, и от него загорелась бумага в окне[14 - В Китае окна обычно заклеивались плотной бумагой, заменявшей стекло.]. Может быть, так распорядилась судьба, но во всяком случае, во всех домах были деревянные стены и бамбуковые ограды, и пожар быстро охватил всю улицу. На помощь подоспели солдаты, но спасти ничего не удалось. Пожар бушевал всю ночь, в огне погибло множество людей.

Чжэнь Ши-инь жил рядом с храмом, и дом его превратился в груду пепла; только жена его да несколько домашних благодаря счастливой случайности не пострадали. Взволнованный и расстроенный Чжэнь Ши-инь, спотыкаясь, бродил вокруг пожарища и горестно вздыхал.

Потом он посоветовался с женой и решил перебраться на жительство в деревню. Но, как назло, в последние годы был неурожай, да еще появились разбойники. Хотя их вылавливали правительственные войска, в деревне было неспокойно. Пришлось себе в убыток продать все имущество и вместе с женой и двумя служанками переехать к тестю.

Тестя Чжэнь Ши-иня звали Фын Су. Он был уроженцем округа Дажучжоу и хотя занимался только земледелием, все же жил богато. Теперь, когда зять оказался в затруднительном положении и явился к нему, старик почувствовал неудовольствие. К счастью, у Чжэнь Ши-иня были деньги, вырученные от продажи имущества, и он попросил Фын Су на собственное усмотрение купить для него дом и немного земли, чтобы можно было кое-как одеваться и кормиться. Однако Фын Су обманул зятя – он утаил часть денег, а Чжэнь Ши-иню купил участок земли похуже и полуразвалившийся домишко.

Чжэнь Ши-инь был человек образованный, он не привык заниматься хозяйством, и потому через два года совсем обеднел. Правда, Фын Су обращался с ним вежливо, но за глаза любил позлословить, что, мол, зять его не умеет жить, ленится работать, а любит лишь вкусно поесть да сладко попить.

Чжэнь Ши-иню становилось неприятно, когда он узнавал о таких разговорах. К тому же в памяти его еще были живы картины минувших лет. Посудите сами, каково человеку, дожившему до преклонного возраста, выдерживать один за другим безжалостные удары судьбы?

Сам того не желая, Чжэнь Ши-инь стал время от времени подумывать о смерти. Однажды, опираясь на костыль, он вышел на улицу, чтобы немного рассеяться, и увидел безумного даосского монаха в лохмотьях и грубых матерчатых туфлях, который приближался к нему и бормотал:

Понятна любому отшельника святость,
любого отшельник влечет.
Однако мечта о почете и славе
никак у людей не пройдет.
Вельмож и воителей было немало —
куда же девались они?
Курган утопает в бурьяне высоком,
коль время их жизни пройдет.

Понятна любому отшельника святость,
любого отшельник влечет.
Да только мечта о богатстве несметном
никак у людей не пройдет.
Всю жизнь человека одно занимает:
что мало богатства ему.
Накопит богатство, закроются очи,
и все за мгновенье пройдет.

Понятна любому отшельника святость,
любого отшельник влечет.
Да только мечта о соблазнах красавиц
никак у людей не пройдет.
Красавица вас каждый день уверяет,
что вам благодарна она.
Но вот вы умрете, другой подвернется,
и страсть ее разом пройдет.

Понятна любому отшельника святость,
любого отшельник влечет.
Да только забота о детях и внуках
никак у людей не пройдет.
Мы знаем родителей, сердцем скорбящих,
и ныне и в древние дни,
А будешь искать благодарных потомков,
и жизнь твоя даром пройдет.

Приблизившись к монаху, Чжэнь Ши-инь спросил:

– Что это вы такое говорите, я только слышу «влечет» да «пройдет»?

– Если вы слышали слова «влечет» и «пройдет», значит вы все поняли! – засмеялся даос. – Ведь вам же известно, что «влечет» все то, что «пройдет», а «пройдет» все то, что «влечет», не «пройдет» все то, что не «влечет», и не «влечет» то, что не «пройдет». Поэтому моя песенка и называется «О том, что влечет и что пройдет».

Чжэнь Ши-инь был человек догадливый и, когда услышал слова монаха, улыбнулся и сказал:

– Постойте, разрешите мне дать толкование вашей песенке «О том, что влечет и что пройдет»!

– Что же, пожалуйста, толкуйте! – сказал монах.

Чжэнь Ши-инь прочитал:

В брошенных ныне пустынных покоях
Столики прежде
табличек гостей не вмещали;
Желтые травы под ивой сухою
Скрыли то место,
где пели и где танцевали.
Здесь паутину густую паук
сплел по резным потолкам;
Бедные окна шелками зелеными
ныне украсились там.
Густо румяна лежат,
Пудра струит аромат, —
Но почему-то седеют виски,
инеем белым блестят.
Только вчера над костями насыпан
холмик могильный из желтой земли;