Замошье

– Я бы, – сказал Андрей, – схватил его, когда у него зубы в резине увязли, и связал.

– Чем? Штанами? – вмешался Георгий. – А потом тащил бы его на руках. Сколько там было вёрст?

– Пять.

– Вот именно. Тоже удовольствие хорошее.

– Я бы всё равно его поймал, – не сдавался Андрюха, но тут же, спохватившись, невпопад брякнул: – Только никаких стегоцефалов нет, это вы выдумываете.

– Есть! – сказала Даша. – Я сама видела. Вот такой, – она развела руки. – Только я думала, это крокодил. Он в кустах за деревней у ям, где раньше лён мочили, прячется.

«Вот и союзник появился», – подумал Артём, а вслух сказал:

– Зачем его ловить, пусть себе живёт. Сами подумайте, мы в Европе. До Питера триста километров, до Москвы немногим больше. Если там узнают о доисторических чудовищах, сюда миллион самодельных натуралистов нагрянет. Каждый первым делом захочет чучело набить. Так они за месяц не только стегоцефалов, но и простых лягушек повыведут.

Беседуя таким образом, путешественники добрались к следующему острову, низкому и болотистому, где, словно подтверждая слова Артёма, на каждом метре тропки нежились в лучах низкого солнца десятки разнокалиберных лягушек. Затем тропа по широкой дуге огибала повалившийся горелый лес. Покрытые мохом деревья лежали внахлёст в несколько ярусов. Мох и мелкая травка нивелировали местность, путь казался довольно ровным, так что Георгий неосмотрительно предложил пройти прямиком.

– Давайте, – согласился Артём, но сам остался на тропе.

Андрюха, балансируя на стволах, углубился в завал метров на пятьдесят, но потом сорвался и по пояс провалился в выгоревшую яму, по счастью сухую.

– Хватит, – испугался Георгий. – Ноги переломаем.

– Скажи лучше – стегоцефал утащит, – добавил Андрей.

Они сняли Дашу, качавшуюся, как на качелях, на конце елового хлыста, и вернулись на тропу. Дорога, обходя гиблое место, вывела их к лесу. В лесу уже начинало заметно темнеть, так что разговор сам собой прекратился. Лишь когда они вышли в поле и вдали в призрачном свечении белой ночи обозначились шиферные прямоугольники деревенских крыш, Даша спросила:

– Папа, а если стегоцефала очень-очень хорошо кормить, он пять метров вырастет?

– Вряд ли, – ответил Артём. – Уцелела только мелкая разновидность. Полтора метра – предел. А что, тебе мало?

– Мало, – вздохнула Даша. – Я хочу пять.

– Да нет никаких стегоцефалов! – жалобно выкрикнул Андрюшка. – Дядя Артём, ведь это вы смеётесь!

– Я смеюсь? – удивился Артём. – Ничуть. Я серьёзен как никогда. Я даже ни разу не улыбнулся. А тебе, друг мой, не мешало бы осознать, что природа, равно как и наука, умеет много гитик. Скажи, где пролегает северная граница распространения цикады?

– Я почём знаю? – буркнул Андрюшка.

– Так я подскажу. На широте Москвы. Вернёшься в город – проверь в энциклопедии. А сейчас дойдём до поворота – и сам услышишь.

Они прошли ещё немного, Артём остановился, повелительно поднял ладонь. И словно в ответ на этот знак из травы грянул такой оглушительно-переливчатый серебряный звонок, что он сразу заглушил и самозабвенное стрекотание кузнечиков, и скучную песню коростеля, сходную с треском заводимых часов.