Игрушечное сердце

Наталья Ильинична достала коробку с нитками. С давних времен у нее там хранились моточки шелка для вышивания гладью. Когда-то она этим увлекалась. Голубовато-серебристый шелк показался идеальным! Она настригла ниточек одинаковой длины и приложила к кукольной головке. То, что надо! После этого прошла в ванную и, глядя на себя, старую и уродливую, с таким же отвращением, с каким только что смотрела на Прекрасного Принца, взяла ножницы и отстригла прядь седых бесцветных волос. Вернувшись в комнату, она смешала серебристые шелковые нитки со своими волосами и наклеила их на головку куклы. Получилось не слишком красиво, но Наталья Ильинична не огорчилась. Она сняла почти не поблекший веночек с головы бабушкиной Феи Цветов и приклеила на головку своей куклы. Получилось отлично! Ну, а сшить тряпичное тельце и обрядить его в платье – это сущие пустяки по сравнению с изготовлением головы. Сначала Наталья Ильинична хотела отложить эти «пустяки» на утро, но, чувствуя зуд в пальцах, возбуждение во всем организме и сообразуясь с народной мудростью, решила не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Она провозилась до трех часов ночи, зато кукла вышла на славу. Наталье Ильиничне даже показалось, что та похожа на нее в молодости, что, безусловно, шло ей в плюс. Посадив собственноручно изготовленную красавицу на прикроватную тумбочку, чтобы начать любоваться ею сразу с утра, пожилая женщина рухнула на постель, не раздеваясь, и мгновенно провалилась в тягучий странный сон. Ей долго снились какие-то руины, заброшенные дома, безлюдные улицы. Потом она увидела себя, пытающуюся снять свое лицо, как маску. И у нее это получилось. Она отбросила прочь содранный кусок мерзкой плоти и принялась искать зеркало, в котором можно разглядеть себя, вновь молодую, а потому прекрасную. Но дома стояли пустыми, пыльными и заброшенными. В них не было даже мебели, не то что зеркал. В одном доме перерожденная Наталья Ильинична догадалась зайти в ванную комнату. И там, над сохранившейся, хотя и треснувшей пополам, раковиной наконец сверкнуло вожделенное зеркало. Женщина подошла к нему, намереваясь заглянуть в его серебристую глубину, но… проснулась. Первым, что попалось ей на глаза, была сделанная вчера кукла. Наталья Ильинична вздрогнула, будто и впрямь увидела себя в зеркале из собственного сна. Кукла уже не показалась такой красавицей, как ночью, но она явно похожа на нее. И это куда важнее и нужнее, чем красота лица.

Взглянув на часы, Наталья Ильинична ужаснулась: уже полдень. Она никогда не просыпалась так поздно. Впрочем, ничего удивительного. Полночи работала не покладая рук. Наскоро позавтракав и кое-как приведя себя в порядок, пожилая женщина поспешила в магазин, неся в сумке только что изготовленную куклу. В кондитерском отделе не было никакой, даже самой маленькой очереди. Красотка-продавалка нагло разглядывала яркий глянцевый журнал, вместо того чтобы, к примеру, вытирать пыль с полок в отсутствие покупателей или хотя бы покрасивее расставить коробки с конфетами и сухими тортами. Наталья Ильинична, скроив самую кроткую физиономию, подошла к витринам. Продавщица тут же отложила журнал и, приветливо улыбнувшись, опять спросила:

– Что вы хотите, бабушка?

Наталья Ильинична встрепенулась не только от ненавистного «бабушка», а еще и от того, что, похоже, второпях забыла на кухонном столе кошелек. Она полезла в сумку, пошарила там, но, кроме куклы и очков, ничего не обнаружила. Впрочем, это тоже кстати. Она же только вчера купила себе и зефира, и халвы. Зачем зря тратить деньги!

– Ой, доченька… а кошелек-то я и забыла… – прогнусавила она, потом выразительно махнула рукой, согнув ее как можно более гадким крючком, и добавила, сладко улыбнувшись и намеренно перейдя на «ты»: – Ну ничего… В другой раз куплю… А ты лучше погляди, что я тебе принесла… Ты всегда так добра к нам, пенсионеркам… Я вот тебе куколку смастерила… Возьми! На добрую память!

И вытащила из сумки свою куклу. Продавщица ярко улыбнулась, охнула и, взяв ее в руки, радостно произнесла:

– Какая милая куколка! Очень необычный подарок! Я обязательно буду его хранить и вас вспоминать! Большое спасибо, бабушка!

Проглотив очередную «бабушку», Наталья Ильинична улыбнулась еще слаще:

– Ну вот и ладно! До встречи… Еще приду… с деньгами-то…

Не без труда выдержав неделю, Наталья Ильинична отправилась в магазин. Она сначала купила в молочном отделе сыру и масла, а в хлебном – белый батон и только после этого направилась в кондитерский. Встала в очередь из четырех человек и только тогда подняла глаза на продавщицу. Ее лицо, совсем недавно еще бело-розовое, как зефир, было нездорового лимонного цвета, под глазами набрякли сизые мешки, а от носа к губам пролегли две скорбные складки. Сердце Натальи Ильиничны забилось набатным колоколом, собирающим на пожар. Неужели… Не может быть… Впрочем, почему же вдруг не может… если результат налицо… то есть… без всяких аллегорий – прямо на лице ранее чрезмерно словоохотливой и красивой продавщицы…

* * *

Сидя в такси, Лариса размышляла, сколько денег можно занять у Артура. Вообще-то он вполне может выложить ей сразу всю сумму, необходимую для покупки куклы, но тогда ей придется отрабатывать ее в его постели месяца два, на что еще сегодня утром никак не рассчитывала. Конечно, Артур будет рад, если она вообще не станет отдавать эти деньги, что означало бы закрепление ее, Ларисы, за ним на неопределенное время, если не навсегда. Но она должна отдать, поскольку не хочет быть ему обязанной, и это позволит оставить его при первом же удобном случае.

Лариса посмотрела в окно на проносящийся мимо город и попыталась сообразить, что ее не устраивает в Артуре. Вроде бы все устраивает… И собой пригож, и неглуп, и при деньгах, и при жилплощади, да еще и любовник хороший. И что ей неймется? Вряд ли она найдет кого-то лучше! Тогда, может, перестать кочевряжиться, взять да и связать с ним свою жизнь? А что? Давно пора! Скоро уже тридцать шесть. Еще немного… и ребенка уж не родишь. А нужен ли ей ребенок? Лариса представила, как сопливый и слюнявый ребенок тянется своими замурзанными ручонками к ее любимой Лизи, и ее передернуло. Нет! Она так и не созрела для материнства. А вдруг никогда не созреет? Ну и что? Пусть плодят себе подобных те, кому больше заняться нечем!

Оставаясь в задумчивости, у самых дверей в подъезд Артура Лариса столкнулась с молодым мужчиной и внутренне вздрогнула. Ого! Типаж! Тот самый, с которым она, возможно, и не особенно кочевряжилась бы… Она сразу отвела глаза, потому что этот типаж вряд ли тут же раскошелится на куклу, даже если она прямо в подъезде падет к нему в объятия. Нечего глазеть на типажи, когда ее ждет щедрый и красивый любовник. И Лариса смело сделала шаг вперед. Молодой мужчина тоже шагнул, и они опять столкнулись, при этом Лариса всем телом ощутила исходящий от типажа жар. Да-с! Если бы не кукла… можно было бы… А, собственно, что можно было бы? Лариса не успела ничего придумать на сей счет, потому что услышала:

– Простите… Проходите, пожалуйста. Я только после вас…

Лариса величественно кивнула, вошла в подъезд и остановилась возле лифта. Мужчина, естественно, встал рядом. Зайти в кабинку им пришлось вдвоем.

– Вам на какой? – опять услышала замешкавшаяся Лариса и поспешила ответить:

– На пятый.

Мужчина нужного ей типажа молча нажал на кнопку с цифрой пять.

На пятом этаже он вышел вместе с ней. Когда Лариса подошла к дверям квартиры Артура, за спиной раздался легкий свист. Она жадно обернулась. Типаж улыбнулся и весело сказал:

– Удивительное дело: нам, оказывается, нужно в одну квартиру!

Лариса не успела ответить, потому что дверь отворилась и в проеме показался Артур.

– О! Да вы парой! – воскликнул он. – Уже познакомились?

Лариса отрицательно покачала головой.

– Ладно. Проходите. Сейчас выпьем за знакомство.

В большой кухне Артура стол уже оказался накрыт. По пластиковым контейнерам, из которых он не счел нужным выкладывать яства на тарелки, было ясно, что все куплено в магазине. Но на плите исходила аппетитным паром картошка. Лариса почувствовала, что проголодалась. Она пошла в ванную вымыть руки, одновременно размышляя, хорошо или нет, что она сегодня не единственная гостья Артура. С одной стороны, хорошо. Она как бы отметится у него, а оставаться на ночь не обязательно. Сославшись на какие-нибудь дела, можно будет уйти раньше гостя. С другой стороны, плохо, потому что не поговоришь про деньги. А с третьей… да, есть еще и третья сторона… Уходить раньше гостя ей пока не хочется, потому что он ей явно нравится. Да. Надо себе в этом признаться окончательно и бесповоротно. Незнакомец чрезвычайно мужественен и брутален: яркий кареглазый брюнет со смуглой кожей и подбородком, синим от жесткой щетины, до конца, видимо, не поддающейся никаким бритвенным станкам нового поколения. Артур против него как-то жидковат, хотя так же яркоглаз и темноволос. Но совершенно неизвестно, хорошо или плохо то, что ей понравился его приятель…

Когда все уселись за стол, наконец, выяснилось, что незнакомца зовут Виктором и что он – бывший одноклассник Артура.

Мужчины принялись вспоминать школьные годы, Лариса почти не встревала в их разговор, налегая на картошку с мясными и рыбными деликатесами. Они пытались втянуть ее в свой диалог, но ей разговаривать не хотелось. Она думала о кукле и о деньгах, которые надо непременно на нее насобирать. Встрепенулась она только тогда, когда Виктор назвал Артура Турком.

– А почему вдруг Турок? – с удивлением спросила она, не донеся до рта вилку с наколотой на нее мидией.

– Да… так… долго объяснять… – отмахнулся от вопроса Артур.

Виктор посмотрел сначала на друга, потом на Ларису, что-то, видимо, для себя понял и несколько саркастически усмехнулся. Лариса ответила ему полупрезрительной улыбкой. Что он себе позволяет! Думает, что завел себе синий подбородок, так все женщины прямо свалятся к его ногам! Ага! Как бы не так!

Настроение резко испортилось. Лариса даже не могла разобраться, от чего именно. Ну, не от взгляда же этого Виктора! Может быть, оттого, что из-за него нельзя начать разговор о деньгах? Как-то все нескладно выходит… И зачем она сидит тут, трескает мидии, которые не особенно любит, слушает мужские разговоры и воспоминания, которые ей совершенно не интересны?

Запив очередную мидию минералкой, Лариса отложила вилку и встала из-за стола:

– Пожалуй, я пойду… – Потом перевела взгляд на Артура и добавила: – Только без обид, ладно? Вам надо поговорить, а я только мешаю…

– Какие могут быть обиды! – отозвался Артур и тоже непонятно улыбнулся, а Виктор тут же добавил:

– Вы нам абсолютно не мешаете! И даже напротив…

Он не договорил, потому что Лариса обожгла его гневным взглядом и пошла к выходу. Артур проводил ее до дверей, даже сочно чмокнул в щеку, но уговаривать остаться не стал. «Чтоб вы оба провалились!» – подумала она и сама захлопнула дверь, чуть не прищемив Артуру пальцы. Выйдя из подъезда, задумалась. Что лучше сделать? Поехать домой и забыть на сегодня про все и вся или отправиться к подруге Таньке, чтобы попытаться подзанять денег? Нет… пожалуй, не к Таньке… хватит на сегодня мероприятий. Достала мобильник и вызвала такси, чтобы ехать домой. Машина подошла довольно скоро. Видимо, находилась где-то поблизости. Лариса уже села в салон, когда послышался звук отворившейся двери подъезда. Она хотела назвать свой адрес, но тот, кто вышел из дома Артура, вдруг резким движением распахнул дверцу машины, плюхнулся на переднее сиденье рядом с водителем и назвал совсем другие координаты. Потом Виктор, которого Лариса, конечно, уже узнала, повернулся к ней и сказал:

– Надеюсь, ты не возражаешь?

Она, резко откинувшись на спинку и смерив его свирепым взглядом, решила не возражать. Не разыгрывать же перед таксистом сцены. Ей очень хочется, например, треснуть этого Виктора по физиономии, но не в такси же! Придется ехать туда, куда он собрался ее везти. Но уж там-то он свое получит! Какое он имеет право обращаться к ней на «ты»!

Виктор чуть помедлил, будто выслушивая ее внутренний монолог, потом сказал:

– Я так и думал! – и, обращаясь уже к таксисту, произнес: – Трогай, шеф!

Всю дорогу они молчали, хотя путь оказался неблизким. Кроме того, пришлось два раза постоять в пробках. Лариса сжимала и разжимала кулак правой руки. Она прямо чувствовала колючесть щеки Виктора, которому она непременно влепит пощечину, как только они выйдут из машины и та отъедет.

И когда такси, высадив их, тронулось с места, она с удовольствием размахнулась, но приятель Артура молниеносным выпадом перехватил ее руку и тихо сказал в ухо:

– А вот этого никогда больше не делай!

– Какого черта… – начала Лариса, но Виктор, крепко обняв ее за плечи, развернул к подъезду дома, где, видимо, жил. Можно, конечно, было бы посопротивляться, но на улице это показалось стыдным, особенно перед тремя старушками, которые сидели на лавочке у подъезда и с нескрываемым любопытством и напряжением следили за развитием событий. Лариса решила не тешить их взгляды. Не телевизионное «мыло», поди! Жизнь!

В лифте, который вез Ларису с Виктором на девятый этаж, они, все так же молча и почти не моргая, смотрели друг другу в глаза. Молодая женщина пыталась держать марку, но понимала, что уступит, потому что ей очень хочется уступить… подчиниться… Слишком долго выбирала она… Все выбирала: и мужчин, и качество отношений с ними, и их долговременность. Все всегда зависело от нее, от ее желаний и прихотей. Сейчас ее ни о чем не желали спрашивать, и это, черт возьми, нравилось ей… Как же это ей нравилось!

В квартире Виктор снял сумку с плеча Ларисы, повесил куда-то, а потом без всяких церемоний обнял ее. Она попыталась заглянуть в его глаза, но они уже закрылись веками со смешными ресницами, длинными, но какими-то растрепанными. В поцелуе этого странного человека Лариса задохнулась. Ей не хватило дыхания не столько от его длительности, столько от необычности ощущений. Раньше поцелуи казались ей просто обязательной частью программы, некой разминкой перед более значимыми действиями. Сейчас она вдруг поняла, что поцелуй может быть ценен сам по себе и не менее интимен, чем все остальное. Лариса оторвала свои губы от губ Виктора и теперь уже смогла заглянуть в его глаза. Они были темны и горячи. Они каким-то чудом будто все знали о ней, о ее желаниях и мыслях. А если так, то нет смысла даже пытаться что-то скрыть от этого человека. Лариса захлестнула шею Виктора руками и сама прижалась к его губам. Ей хотелось повторения. Ей хотелось опять почувствовать остановку дыхания и вместе с этим, наверное, и остановку времени. Люди же не могут не дышать… Разве только если мгновение остановилось… То самое, которое прекрасно…

Что происходило дальше, Лариса потом никак не могла вспомнить в подробностях. Все слилось в единое жаркое действо, когда трудно понять, где собственное тело, где мужское, день на дворе или ночь, какое нынче число и надо ли идти на работу. Когда Лариса наконец снова смогла себя осознать, за окном налилась жемчужным светом белая петербургская ночь.

– Что это было? – спросила она Виктора.