Не ходи, Эссельте, замуж

Страшный толчок вдруг потряс корабль, повергая всех людей на пол в одну изумленную кучу-малу. Стены, пол, потолок каюты будто мигнули, пропадая на долю секунды из виду, снова вернулись на свои места, и вдруг корвет подскочил, будто подброшенный могучей рукой морского бога. Из открытого иллюминатора, секунду назад изливавшего на кровать принцессы ласковые солнечные лучи, на одеяло выплеснулось несколько десятков литров ледяной воды. Вместо солнца снаружи сверкнула молния. Раскатился валунами по железной небесной крыше гром.

– Что это?.. – потрясенно выдохнул Кириан.

– Что за… – начал было Ривал.

И тут принцесса завизжала.

Потому что дверь каюты распахнулась, и в нее, подсвечиваемое неистовствующими вспышками одичавших молний, ввалилось нечто громадное и рогатое. На одном плече у него лежало истекающее водой бревно. На другом – такой же мокрый и бездыханный человек.

– Я Ивана тут оставлю, – не терпящим пререканий тоном пробасило вошедшее чудовище и заботливо уложило ношу с правого плеча на кровать принцессы, сырую как Белолукоморское болото. – Он спит, не будите.

– Т-ты… т-ты… – рука эрла потянулась к левому боку – то ли к сердцу, то ли к отсутствующему мечу.

– М-морской… м-монсрт… морнст… мронст… – зазаикался Кириан, и карманная лира в его трясущихся руках панически затенькала струнами в такт.

– Олаф Хильдебрант, – любезно представился мронст… то есть, монстр, и при следующей вспышке молнии и впрямь превратился в огромного человека в рогатом шлеме со скатанным ковром на плече.

Ковер тут же последовал за тем, кого чудище морское Олаф Хильдебрант назвал Иваном, устроившись на свободном и пока относительно сухом ложе справа.

Серебряная волна пробежала по струнам маленькой лиры, и чудесным образом протрезвевший певец дрожащим голосом слабо простонал:

Нечистая сила!
Рогатый громила
В каюту принцессы вплеснулся с водой.
О демон пучины!
Какая причина
Сподвигла тебя на поступок такой?..

И, не успел последний аккорд затихнуть, обитателей каюты словно прорвало.

– Откуда вы взялись на нашем корабле?

– Ты – уладский соглядатай?

– А почему… Айвен… не просыпается?

– Что случилось с погодой?

– Наверное, его заколдовала злая ведьма?

– Вы потерпели кораблекрушение?

– Прятались в трюме?

– Вас прислал король Муген?

– Может, его должна поцеловать прекрасная принцесса?

– Нас не выбросит волнами на берег?

– Мы не пойдем ко дну?

– Ладно, пусть выбрасывает!

– Это кого ты целовать собралась, вертихвостка?!

– Я про такое в романе читала, дядюшка!..

Обеспокоенные вопросы и бестолковые ответы сыпались на голову будто свалившегося с неба гостя с частотой свирепствующего за стенами каюты ливня.

– Я – отряг, – сообщил визитер с достоинством, подразумевающим, что заподозрить его в принадлежности к иной национальности было так же нелепо, как подумать, что посреди почти открытого моря их могло выбросить на какой-нибудь берег.

А потом развернулся и выбежал из каюты.

Потому что почти одновременно с его представлением до изумленных гвентян донесся истошный вопль капитана.

– Свистать всех наверх!!! Полундра!!! Убрать паруса, чтоб вас всех демоны морские жрали!!! Нам все мачты переломает!!!

Но не успели они осознать всю опасность создавшегося момента, как дверь снова распахнулась, и исполосованная колючими молниями грозовая тьма панически проорала голосом боцмана:

– Все, все на палубу!!! Рубим грот-мачту!!! Мы не успеваем убрать паруса!!! А с ними нас разломает как картонную коробку!!!

– Вперед, сикамбр!!! – взревел Ривал, ухватил за шкирку почти не сопротивляющегося и почти протрезвевшего Кириана, и отважно выскочил на палубу в объятья бури. Дверь за ним захлопнулась – не столько силой мускульной, сколько стихийной – и Эссельте осталась одна в каюте, погруженной во мрак и мечущейся, как грешная душа в загробной жизни, в обществе тревожно постанывающего во сне незнакомца и медленно и безмолвно промокающего ее кровать ковра.

Держась одной рукой за стену и всё, что было к ней приколочено, и отчаянно балансируя второй, чувствуя себя нетрезвым канатоходцем над пропастью, она медленно добралась до занятого ковром ложа, но тут же была брошена сверху дико рванувшимся влево кораблем. Испуганно ойкнув, принцесса вскочила, ощупывая мгновенно намокший вамаяссьский шелк платья, но переживать по этому поводу ей было суждено недолго: новый бросок корабля швырнул ее на пол, накрыл сверху мокрым ковром и щедро осыпал всем содержимым полок, подставок и шкафчиков. Секундой позже рядом с ней грохнулось что-то большое и тяжелое.

Недовольно буркнув, оно перевернулось на другой бок и безмятежно захрапело дальше.

* * *

– …Нас несет на камни!!!

– Это остров!!!

– Нет, наверное, это Улад!!!

– Нас не могло…

– Остров, Улад, Гвент, Узамбар – какая к демонам морским разница… – прошептал капитан, стискивая до боли мокрое просоленное дерево рулевого колеса.

Но говори он громче, кричи или вопи во всё горло – всё одно из-за грохота бури и отчаянного скрипа жестоко испытываемого на прочность корабельного дерева услышать его смогли бы только морские демоны, через слово поминаемые командой, беспомощно вцепившейся в полуобломанные куски корабельной архитектуры.

Увлекаемый ревущей бурей, корабль несся на рифы с неминуемостью катящегося под гору бочонка. Даже если бы Гильдасу удалось повернуть обреченное судно влево или вправо, это стало бы всего лишь выбором места их гибели, но не способа.

Вцепившись в перила мечущегося под ними, как обезумевший мустанг, мостика, маленький отряд пытался высмотреть за стеной взбесившихся валов хоть малую лазейку, сквозь которую они бы могли надеяться проскочить, или быть пронесенными ураганом – но тщетно. Черные скалы, покрытые мутной пеной разрывающихся о них волн, огораживали маячившую невдалеке землю как неуклюжий и неказистый, но очень эффективный частокол.

– Агафон, сделай что-нибудь!!! – не выдержала первой Сенька.