Мир мечтаний

Мира мечтала создать маленькую колибри, а для этого ей были необходимы перышки настоящих птиц.

Вика украдкой взглянула на часы.

– Можно позвонить? – спросила она у Миры.

– Конечно, – тоненьким, певучим голоском отозвалась та.

Вика набрала свой номер.

Гудки, гудки, гудки…

Похоже, Таня с Алисой решили прогуляться, подумала она, повесив трубку. Было бы трудно требовать от девочек, чтобы они торчали дома в такую чудесную погоду. Наверное, вернутся через часок! Надо будет позвонить позже.

Англичанин достал бумажник.

– Вы позволите? – спросил он.

Какой смешной тип! Собирается заплатить кучу денег и спрашивает, позволят ли ему это.

– Я хотел бы купить пока пять картин, – сказал он. – Вот эту, эту, эту…

Он жадина, почему-то подумала Вика. Он хочет заполучить все картины.

– Да, конечно, – кивнула она. – Договаривайтесь напрямую с Мирой.

На этот раз Вика отказывалась от комиссионных. Ради Миры.

Если бы счастье было в деньгах, Вика была бы вполне счастлива. Но она прекрасно знала, что это не так.

Она закурила, наблюдая, как он расплачивается с Мирой, потом пакует картины и ставит их в угол. За картинами он пришлет позже… Она кивнула. Она думала о своем. Ей нестерпимо захотелось услышать только одну фразу – разведены. Гражданка Аржанова разведена с гражданином Ляминым. Гражданка Аржанова стопроцентно свободна от утреннего лицемерия, от ежевечернего напряженного молчания, от постоянной необходимости лицезреть это лицо с обрубленным, коротким подбородком. «Да, Виталино лицо – не простое украшение…» Она усмехнулась. И как же она сразу не догадалась, что его лицо – как визитная карточка? Стоит взглянуть, и сразу догадываешься, что перед тобой – полный придурок!

Телефон зазвонил. Мира встрепенулась и вопросительно посмотрела на Вику.

Вика поняла ее взгляд. Трудно поднимать трубку одной рукой. Вторая у Миры бездействовала. Знал бы сытый и довольный англичанин, что свои потрясающие творения эта маленькая женщина создает одной рукой!

Она подняла трубку:

– Да…

То, что она услышала, заставило ее побледнеть.

– Да, я сейчас подъеду… Но не дергайся пока. Ты звонила Виталику? Нет?.. Ах, ее там нет!.. Таня, не уходи никуда. Я скоро буду!

Она повернулась к англичанину и тихо попросила его:

– Простите, не могли бы вы завершить все без моего участия? Дело в том, что у меня неожиданно появились личные проблемы…

* * *

Лариков смотрел на меня с такой повышенной приветливостью, что я мгновенно заподозрила: в нашем «датском королевстве» не все спокойно. А уж когда мой рассеянный взор обратился на стол, где я увидела аккуратные салфеточки, на которых покоились чашки, аляповато, но честно сработанные под мейсенский фарфор, я окончательно поняла – этому типу что-то от меня нужно.

– Ларчик, – осторожно приступила я к дознанию. – По какому поводу у нас тут праздник? Объявился клиент, у которого пропали бриллианты, и он не помнит, сколько их было точно? Или вы с Лизой решили избавиться от меня, дабы я не занимала ее места? В кофе ты подсыпал немного цианида, и моя смерть будет мгновенной, хотя я бы предпочла все-таки еще немного побродить по жизненному пространству в поисках радости…

Он покачал головой.

– Нет? – удивилась я. – Тогда я не смею больше выдвигать предположений. Но объясни мне эту чопорную аккуратность, которая никогда не была свойственна твоей широкой, но разбросанной и неорганизованной натуре! Иначе я буду долго думать, и в конце концов мой рассудок угаснет от изнеможения!

– Я просто хотел, чтобы нам было немного веселее, – вздохнул он. – Вот мы с тобой посидим с утра, выпьем по чашечке кофе, и, может быть, нам станет светлее… Последнее время мы торчим друг против друга целые сутки, и нам тошно смотреть…

– Ага, – злорадно перебила я его. – Вот ты и признался, что тебе уже тошно смотреть на мою физиономию! Я, конечно, могу обидеться и плеснуть тебе в лицо содержимое этой чашки. Но, будучи справедливой и мудрой, я этого делать не стану. Поскольку ты, в общем-то, прав. Правда, вряд ли запах кофе с ирландским ликером приманит к нам заблудшие души, обремененные лишними деньгами и неразрешимыми проблемами, но я уже начала привыкать к безделью, и, знаешь, мне это даже нравится!

– Все бы хорошо, – вздохнул он. – Кабы не полное отсутствие презренного металла…

– Да брось! – отмахнулась я. – Деньги связывают человеку руки. Они отравляют его душу, так что давай воспринимать нашу свободу и от них как полную и окончательную победу над всеми видами оков. Деньги – зло, разве ты этого еще не слышал? Представляешь, как мы счастливы с тобой, фактически не соприкасаясь со злом! И потом, я не верю, что наш город будет упорствовать в сонном своем настроении долго. Долго жить без преступлений человечество, увы, никак не может!

– Видишь, радость моя, – развел руками мой несчастный, одуревший от бездействия босс, – до чего нас доводит жизнь! Нас перестало устраивать спокойное течение жизни!

Лично меня оно, между прочим, никогда особенно не устраивало. Поэтому я только вздохнула в ответ на его грустные речи.

Если уж «покой и воля» так достали моего спокойного Ларчика, то нетрудно догадаться, какие бури рождались в моей жаждущей сражений душе!

Такое затишье, какое наблюдалось сейчас у нас, начинало сводить меня с ума. И, кроме того, была еще одна причина, по которой я так не любила эти минуты сонного покоя.

Жизненный опыт, увы, говорил мне, что это не к добру. Если воздух вокруг тебя застоялся, Сашка, жди бури. Иначе в моей жизни не бывает.

Такая уж у меня планида!

* * *

Алиса. Алиса. Алиса.

Вике казалось, что сердце покинуло грудную клетку и теперь колотилось где-то в голове, напоминая своим стуком взбесившийся колокол.

Она еще сообразила позвонить на работу и попросить Светку Михалеву приехать за англичанином. Нельзя же бросать человека в незнакомом городе, малознакомой стране и так далее, и тому подобное, и…

Впрочем, эти мысли Вика отнесла к разряду «остаточных рефлексов». Сам англичанин перестал ее интересовать в тот момент, когда телефон разрубил жизнь пополам. С помощью Таниного голоса: «Вика, ее не было возле школы!»

Сказано именно так. Не было. Как будто вообще не было смешной маленькой девочки с голубыми глазами. В красной куртке, белых колготках… Черт побери, это такие мелочи!

Она гнала свой джип на пределе, выжимая из него все, на что он способен.

Возле дома, уже притормозив, она попыталась успокоиться.

– Вика, – сказала она себе, – в конце концов, ты начинаешь паниковать заранее. Разве ты не знакома с постулатом, что ожидание беды ее притягивает? С Алисой ничего не произошло. Она уже дома.

«Они бы позвонили мне. Если бы Алиса появилась дома, она наверняка позвонили бы мне в машину. У меня же мобильник!» – не сдавался голос Вики-паникерши.

Она вышла и, напоминая себе девицу, возвращающуюся с дружеской попойки, которая старательно движется по одной линии, пошла к дому. Ее шатало. Она пыталась взять себя в руки, то и дело останавливалась и сжимала кулаки. От истерик прибыль не увеличится, как любил говорить ее отец. О, как дорого сейчас дала бы Вика, чтобы никакой этой их прибыли не было в помине! Хотя – при чем тут деньги? Сотни детей пропадают в этом вшивом мире ежедневно. Ежечасно. Она всегда думала, что уж ее-то жизнь застрахована от подобных вещей.