Блеск презренного металла

– Но ты сказала, что собираешься навестить могилу родителей, – напомнила я.

– Они же не здесь похоронены! – разочарованная моей бестолковостью, сказала Аглая.

Я зажмурилась и сосчитала про себя до десяти. Потом открыла глаза и сказала ровным голосом:

– Так, давай раз и навсегда выясним, куда именно тебе нужно! Только не торопись, подумай как следует и объясни все внятно и конкретно. Договорились?

Аглая наморщила лобик, точно задача, которую я ей задала, оказалась совершенно непосильной, и немного виновато пробормотала:

– Надо ехать в обратную сторону. Это вот там, где Волга. Ну, знаете, где кладбище, там на горе?

– Положим, я знаю это кладбище, – сказала я. – Но ты уверена, что не ошиблась? Действительно на горе? Мне не хотелось бы, чтобы мы опять катались впустую…

– Да точно, на горе, – спокойно ответила Аглая. – От маминой могилки Волгу видно. Если не на горе, то как бы ее было оттуда видно?

– Логика у тебя убийственная, – хмуро заметила я. – Потом окажется, что Волга, которую ты видела, вовсе не Волга, а…

– Волга, я знаю! – возразила Аглая. – Я же здесь жила.

– Это верно, я и забыла, – вздохнула я, опять запуская мотор. – Значит, едем обратно!

Через полчаса мы были на Ястребиной горе, в районе старого кладбища, с которого действительно открывался вид на Волгу. У меня возникла надежда, что теперь-то мы попали куда нужно. На часах однако было полдвенадцатого, и времени еще оставалось хоть отбавляй. Если, конечно, брать в расчет электричку. У меня уже появились подозрения, что поездка в Каратай – не более чем плод моей фантазии и, когда придет время, Аглая просто недоуменно скажет: «Какая электричка?», а я опять сяду в лужу.

Мы вышли из машины. Аглая рассеянно оглянулась вокруг и торжествующе ткнула ладонью в воздух, указывая мне на великую русскую реку. Река действительно оказалась на месте, а мой скептицизм был посрамлен. По-моему, Аглае самой было приятно, что она ничего не напутала. Мне уже хотелось ее поздравить, но тут эта артистка вдруг выдала:

– Волга! Я могу переплыть ее туда-сюда и не устать нисколько!

Это заявление настолько не вязалось со всеми предыдущими ее заявлениями, да и вообще с ее субтильным обликом, что я опять слегка оторопела.

– Ну, в общем-то, это здорово… – кисло сказала я наконец. – Правда, вода пока, наверное, еще холодная… Если вздумаешь претворять это дело в жизнь, то лучше подожди с полмесяца…

Она кивнула совершенно серьезно и пошла к воротам кладбища, ссутулившись и еле перебирая ногами. Глядя на ее худую спину, я с тревогой размышляла, что же творится с моей неожиданной знакомой и как мне теперь с честью выпутаться из того глуповатого положения, в которое я сама себя загнала. Возиться с Аглаей было довольно обременительно и, кажется, бесполезно, а просто бросить ее было стыдно.

Так ничего хорошего и не придумав, я пошла за ней следом на кладбище. Совершенно про меня позабыв, Аглая как сомнамбула бродила среди могил, не обращая на них почти никакого внимания. Она большей частью смотрела себе под ноги и что-то бормотала чуть слышно – можно было подумать, что она молится. Не исключено, что так оно и было, но мне казалось, что мы прибыли сюда все-таки с другой целью.

Посетителей на кладбище было совсем немного. Тихо шелестели кроны старых деревьев над могилами. Строгая и отрешенная обстановка этого печального места настраивала на соответствующий лад, и поневоле хотелось выбросить из головы мирские заботы и думать о бренности всего сущего и о краткости нашего пребывания на грешной земле.

Странный сегодня выдался день! Еще утром я была полна забот и с усердием искала встречи с неким деятелем, обещавшим устроить для нашей газеты партию бумаги – ну по совершенно бросовой цене. Потом мне не удалось найти этого благодетеля ни в той конторе, где он мне накануне назначил встречу, ни в той, куда меня направили из первой конторы. Едва я успела переварить это безобразие, как на моем пути оказалась Аглая, и всю свою нереализованную активность я направила на ее спасение. И вот наконец все заканчивается там, где заканчивается вообще все на свете, и я брожу по унылому погосту, и мне уже почти нет никакого дела ни до трепача, который так подвел меня с бумагой, ни до самой бумаги, ни до потерянного времени, ни даже до моих верных сотрудников, которые наверняка меня уже потеряли и сходят с ума от неизвестности.

Впрочем, вспомнив о коллегах, я почувствовала нечто вроде укора совести – следовало все-таки дать о себе знать. Ведь уезжая, я обещала вернуться самое большее через час, а прошло уже три. Обо мне действительно беспокоятся.

Аглая по-прежнему бесцельно перемещалась среди надгробий, и я решила поторопить ее. Я подошла к ней, когда она остановилась наконец возле какой-то неухоженной могилы, украшенной простым металлическим надгробьем, уже изрядно пообтершимся и проржавевшим. Оградки вокруг могилы не было – то ли так задумывалось изначально, то ли ее попросту украли, что сейчас совсем не редкость даже на кладбищах.

Никаких эмоций моя подопечная не проявляла, и мне подумалось, что она опять что-то напутала и могила ее родителей находится совсем в другом месте. Я осторожно положила руку ей на плечо и сказала:

– У тебя проблемы, Аглая? Может быть, тебе чем-то помочь?

Она вздрогнула и испуганно на меня покосилась.

– Н-нет, мне не нужно помогать! – поспешно сказала она, деликатно выскальзывая из моих объятий.

Несмотря на все старания, я, кажется, вызывала у нее неприязнь. Ну что ж, поделом мне. Как говорится, инициатива наказуема.

– Может быть, поедем дальше? – предложила я, делая вид, что ничего не заметила. – Твои поиски ведь, кажется, не увенчались успехом?

Аглая послушно оторвалась от могилки и побрела прочь, сунув руки в карманы куртки. Я догнала ее, и мы пошли дальше вместе. Вдруг она сказала:

– Я их повидала. Теперь можно ехать дальше.

– Вот те раз! – недоуменно заметила я. – Значит, ты все-таки нашла могилку?

– Конечно, – равнодушно пояснила Аглая и коротко кивнула назад. – Вон она.

Выходит, эта заброшенная могила и являлась целью ее поисков? Отчего же такая сдержанность? Я все-таки ждала от Аглаи, что она раскроется – хотя бы здесь. Но этого не произошло.

– А тебе не кажется, что стоило бы навести здесь небольшой порядок? – спросила я, заглядывая девушке в глаза.

Аглая улыбнулась – грустно и немного мечтательно.

– Это неважно, что с твоей могилкой, – объяснила она. – Просто нам пока еще нельзя встретиться, поэтому я прихожу иногда сюда… А вообще-то, мама с папой сейчас уже не здесь…

– Ну да, они на небесах, так считается… – пробормотала я, сраженная ее убежденностью.

Теперь Аглая улыбнулась как человек, облеченный тайным знанием.

– Нет, не на небесах, – уверенно заявила она. – Все светлые души соберутся в неведомой стране Шангри-Ла, в храме света и воссоединятся навеки в добре и блаженстве!

Честное слово, она была неистощима на сюрпризы. Теперь еще и Шангри-Ла появилась – хоть стой, хоть падай!

– Ну что ж, можно сказать и так… – промямлила я. – Только мне об этом раньше как-то не приходилось слышать. А где же эта неведомая страна?

Мы как раз вышли с кладбища, и Аглая без раздумий махнула рукой в сторону Волги.

– Далеко-далеко, – сказала она. – За синими лесами.

Я не нашлась, что на это сказать, и наша беседа опять прервалась на какое-то время. Мне казалось, что теперь мы без помех сможем поехать в редакцию, но уже в машине Аглая неожиданно объявила, что ей необходимо побывать еще в одном месте. Теперь в ее голосе явственно слышались слезные нотки, и я просто побоялась ей отказать, опасаясь истерики.

Разумеется, она опять меня удивила, потому что, поколесив по городу, мы вдруг оказались в том самом месте, где, собственно, и состоялось наше первое знакомство, – на проспекте Строителей, совсем недалеко от злосчастного столба. Как говорится, еще осколки остыть не успели.

Выяснилось, что эта бедолага слонялась там не от нечего делать. У нее было запланировано еще одно свидание с памятными местами. Попросту говоря, Аглае хотелось взглянуть на дом, где она жила раньше с родителями, а он располагался именно в этом районе – за сквериком.

Что ж, это желание было мне понятно, но, честно говоря, меня уже начинало тошнить от наших перемещений, и я осуществляла свою надзирательскую миссию из последних сил. Поэтому осматривала памятные места я невнимательно и безо всякого интереса, мечтая о том, как мы с Аглаей наконец расстанемся. Мне показалось, что в девушке произошли какие-то перемены и она сделалась более адекватной, что ли. Взгляд ее стал более осмысленным, и свои неожиданные перлы она перестала выдавать.

Вообще она заметно притихла и, пожалуй, выглядела теперь похуже, чем утром, – лицо ее посерело и подурнело, на губах появился какой-то неприятный синюшный оттенок. Она казалась совсем больной. Впрочем, от помощи она отказалась наотрез и даже в конце концов предложила мне отправляться по своим делам. Преподнесла она мне эту пилюлю застенчивым тоном, отводя глаза, но довольно категорически.

Я постаралась проглотить обиду, которая все-таки возникла в душе, и согласилась с Аглаей. Мне показалось, что теперь я могу оставить ее одну, не опасаясь, что она полезет под автомобиль. Но так как выглядела Аглая неважно, я сочла нужным вручить ей свою визитную карточку – на всякий случай.

– Если тебе вдруг понадобится помощь, – предупредила я, – ты в любое время можешь обращаться ко мне. Аглая лишь скользнула взглядом по прямоугольнику бумаги, на котором было отпечатано: «Бойкова Ольга Юрьевна. Газета «Свидетель». Главный редактор», и спрятала карточку в задний карман джинсов.