Радость вдовца

Оба невысокого роста и в очках, как обещала Маринка. Тот, чья внешность напоминала итальянского мафиози в облагороженном варианте, и очки которого были темными, как стекла моей машины, сдержанно улыбался. Он подал Маринке руку. Я догадалась, что это и есть Всеволод, глава фирмы по торговле оргтехникой.

Среднего телосложения, с густыми волнистыми черными волосами и бородкой, в элегантном черном костюме, с шейным платком вместо галстука, он производил впечатление человека, разбогатевшего не в последнее десятилетие, а потому уже успевшего соприкоснуться с западными идеями и западным лоском. На мизинце протянутой Маринке руки сверкнул эффектный плоский черный камень треугольной формы.

Тот, кого звали Аркадием Васильевичем и кто предназначался мне, заметно уступал своему приятелю как внешностью, так и прикидом. На нем была черная рубашка из тонкого вельвета, пиджак «в елочку», давно вышедший из моды, и серые брюки. Пепельно-седоватый ежик, настолько короткий и жиденький, что сливался с огромными залысинами, покрывал его несколько приплюснутый череп. Мелкие черты лица делали его физиономию до смешного непримечательной. Казалось, все обаяние и прелесть этого невысокого щуплого мужичка, которого я тут же про себя окрестила «гомункулусом», сосредоточились в его умном, хитроватом взгляде и благодушной улыбке.

– Знакомьтесь, – затараторила Маринка.

Я давно привыкла к тому, что испытываемое ею волнение прежде всего давало о себе знать в ее учащенном дыхании и темпе речи.

– Моя подруга Ольга Бойкова. А это, – лукаво улыбнулась она, делая плавный жест рукой, – Всеволод Александрович и Аркадий Васильевич.

Всеволод Александрович галантно наклонил голову, мол, польщен, и скупо улыбнулся. К хитровато-благожелательному взгляду Аркадия Васильевича добавилась еще спокойная улыбка.

– Рад познакомиться с такой обворожительной красоткой, – шутливо процедил он.

Голос у него был такой же тихий и осторожный, как и его великолепная в своей ускользающей, квазиджокондовской прелести улыбка.

– Взаимно, – застенчиво улыбнулась я, потому что, несмотря на неброскую внешность и совсем не мужскую, кошачью поступь, Аркадий Васильевич мне положительно нравился.

Я понимала, почему Маринка предпочла «итальянца» Всеволода. В его осанке и, главное, в выражении лица, в сомкнутых губах и резко очерченном подбородке читалась мужская сила, привыкшая покорять высоты бизнеса и женские сердца. И только когда он за столом на секунду снял очки и я увидела его «неаполитанские» очи, убедилась, что вся эта обаятельная мужественность не лишена определенной чувственности, если не сказать, слащавости. Но чувственность эта была какой-то холодной и отстраненной. Опытный зрелый мачо – наконец внесла я его в классификационную таблицу, которая незримо и упрямо присутствовала в моем мозгу. Маринке всегда нравился этот тип мужчин, сильных и сластолюбивых.

– Для дам у нас «Шато де Берн», – плутовато улыбнулся Аркадий Васильевич, – а мы коньячком балуемся.

Он скосил свои почти бесцветные глаза на Всеволода Александровича и даже подмигнул тому. Знойный мачо ответил многозначительной улыбкой, но ничего не сказал.

«Забавно, – подумала я, – может, он немой?»

– Дамам мы можем, кроме того, предложить прекрасный венгерский токай и бальзам на десерт, – противореча моей комичной догадке, произнес он глухим баритоном.

– А я думала, здесь все французское, – наивно сказала Маринка, чем вызвала у джентльменов чуть более открытые, чем прежде, улыбки.

– Не только, – весело возразил Аркадий Васильевич, – Серж, – поманил он официанта, циркулирующего со сдержанным достоинством между столиков, блондина в длинном фартуке.

– Что месье желают? – склонив голову, елейно полюбопытствовал подошедший Серж.

Мы с Маринкой пялились в меню. Причем я всячески пыталась помочь ей с выбором блюд.

– Только не заказывай телячьих хвостов и лягушек, – иронично шепнула я ей на ухо.

Аркадий вознамерился, как я поняла, продиктовать заказ. Видно, они с Всеволодом уже заранее все решили.

– Помидоры со сливками, яйца под зеленым майонезом, суфле из сыра – два, цыплята маренго, треска а-ля гурмэ, парфе лимонное и крем с шампанским. Та-ак, – раздумчиво протянул Аркадий Васильевич, кофе, конечно, но позже… «Реми Мартен» – два по пятьдесят. Пока все.

Серж сосредоточенно и ловко записывал в миниатюрный блокнотик названия блюд.

– А что закажут дамы? – с ленивой улыбкой осведомился Аркадий Васильевич.

– Салат с крабами и грибами, салат овощной, рыба, фаршированная грибами, – две порции, и два малиновых мусса, – непринужденно, словно речь шла об обеде в редакции, сказала я.

Маринка бросила на меня взгляд, полный признательности и уважения.

– Что же касается вина, – томно улыбнулась я, – то наши кавалеры уже о нас позаботились.

Я стрельнула глазами в стоящую на столе бутылку розового «Шато де Берн».

– Неплохо, – оценил наш вкус меланхолично облокотившийся локтем о спинку стула Всеволод Александрович.

Когда Серж ретировался, мы принялись обсуждать французскую кулинарию.

– И все-таки пища эта нездоровая, – решила я внести критическое зерно в то трепетное отношение к французской гастрономии, которое начало меня уже утомлять, – китайская кухня намного полезней для здоровья.

– Менее вредна, хотели вы сказать… – с пренебрежительной усмешкой добавил «мачо».

– Пусть так, – неохотно согласилась я, – жаль, что у нас в городе нет китайского ресторана.

Звучала музыка Леграна. Для танцев помещение было тесновато, но если захотеть, можно было найти местечко среди танцующих пар. Только вот топтаться в обнимку с «мачо» или «гомункулусом» я не жаждала.

– Ваша фирма, я слышала, торгует оргтехникой, – обратилась я к вальяжно сидящему Всеволоду.

– Торгует, – равнодушно ответил он, – но лучше спросите, чем занимается Аркаша.

– И чем же? – улыбнулась я.

– Торгует французским кафелем и плиткой, французскими обоями, раковинами, ваннами, зеркалами, коньяками, духами и так далее, – рассмеялся «мачо».

– О, оставь, – взмахнул рукой Аркадий, – кому это интересно?

– Расскажи девушкам, как ты недавно ездил в Ниццу или еще что-нибудь в этом роде, – продолжал Всеволод, – это, поверьте, – повернул он ко мне голову, – интересней, чем обсуждать страхи компьютерщиков по поводу двадцать девятого февраля.

– Думаете, эти страхи оправдаются? – подхватила я.

– Не знаю, – скептически пожал Всеволод плечами и, скрестив руки на груди, закинул голову.

Здесь нам принесли наш заказ. Разговор опять перешел на французскую кулинарию.

– Расскажите о Ницце. В Париже я была, а вот на юге Франции… – попросила я Аркадия, чтобы пресечь гастрономическую тему.

– Лучше съездите сами туда, – неожиданно ответил Аркадий, – залив Ангелов, пальмы, Английский променад, старые миллиардерши с болонками, лимузины и дорогие отели…

Он устало вздохнул.

– Но я там работал, а не отдыхал, ездил в Грас на парфюмерную фабрику, на заводы, интересовался керамикой Биота, которая могла бы стать новым направлением моего бизнеса. Марина говорила мне, – он вдруг резко переменил тему, – что вы занимаетесь журналистикой. Может, поделитесь с нами своими планами?

– Нет. – Я с улыбкой покачала головой. – Нечего рассказывать. В нашей глубинке редко происходит что-то выдающееся, но уж если что-то случается, мы должны об этом знать.

– Неужели так ничего и не случается? – Аркадий поднял на меня лукавый взгляд.

– Если вы следите за прессой, – ответила я, – то всегда будете в курсе происходящих в городе событий.