Марка страны Гонделупы

Петя и до школы умел читать. Он научился ещё в прошлом году и даже читал толстые книги, вроде «Острова сокровищ», где было очень много пиратов. Но в классе было совсем другое!

Подумать только, как мало на свете букв, а сколько из них можно составить слов.

Ма-ма. Ра-ма.

Па-па. Ла-па.

Лам-па… И ещё множество других.

На уроках арифметики Клавдия Сергеевна часто вызывала к доске.

От десяти отнять семь, сколько будет? Очень просто. В одну секунду можно сосчитать в уме: три!

Но какое же сравнение, когда это приходилось делать на доске! Мелок то и дело падал на пол. Поднимешь его, а пальцы становятся совершенно белыми, будто их специально окунали в зубной порошок. От пальцев и вся рубашка покрывалась меловыми разводами, и сразу можно было понять: человек отвечал у доски.

А какие цифры можно было писать! Каждую величиной со стул, и даже больше.

…Как-то, придя домой, Петя сказал:

– А меня опять вызывали к доске…

Он сообщил об этом, как о самом пустяковом событии, даже слегка небрежно. Но мама-то отлично понимала, как хочется Пете, чтобы она расспросила его обо всём поподробнее.

– А что ты отвечал?

– Решал примеры.

– Правильно решил?

Но Петя ответил уклончиво:

– Ещё не знаю… Клавдия Сергеевна никому не выставляла отметок…

– Но всё-таки, – настаивала мама, – ты знал или нет?

И снова ответ прозвучал туманно и непонятно:

– Не знаю… Может, Клавдия Сергеевна «плошку» поставит, может, «пёсика», а может, «хор»…

Мама удивилась:

– Погоди, что это за «пёсики»? Впервые слышу!

Петя снисходительно улыбнулся: какая мама смешная! Ну откуда же ей знать о таких вещах? Ведь она, должно быть, училась при царе!

И, стараясь не показывать своего превосходства, Петя объяснил: «пёсики» – это «посредственно» или тройки, а «хоры» – это «хорошо» или четверки, а «плошки» – это «плохо» – самые обыкновенные двойки…

– А ты что, рассчитываешь на двойку? – не отставала мама.

Но Петя твердил своё:

– Не знаю… Клавдия Сергеевна сказала, что отметки…

А через несколько дней, вернувшись из школы, Петя буквально ворвался в переднюю:

– У меня три пятёрки! Целых три пятёрки! Не веришь? Смотри! – кричал он и совал маме свои тетрадки, чтобы она поглядела, какие хорошенькие круглые пятёрочки выставила ему Клавдия Сергеевна. – И за чтение, и за письмо, и за арифметику…

– А говорил, что будут «плошки», «пёсики», – разглядывая первые Петины отметки, сказала мама. – Где же?

– Ты разве… – Петя с удивлением смотрел на маму. – Ты разве хотела?..

– Да нет же, нет! – засмеялась мама. – Глупый! Только зачем же было пугать человека разными там «плошками» и «пёсиками»?

Однажды утром, вбежав в класс, Петя и Вовка увидели на своей парте, как раз на том самом месте, где обычно сидел Вовка, какого-то совершенно незнакомого мальчика. Причём мальчик этот расположился на Вовкином месте как у себя дома. В ложбинку для перьев он положил карандаш и ручку, а книги и тетради, видимо, убрал внутрь. Поставив оба локтя на крышку парты и обхватив ладонями щеки и подбородок, он тихонько разглядывал ребят.

Одним словом, по всему было видно, что новенький устроился здесь прочно и не собирается уступать этого места ни Вовке, ни кому-нибудь другому.

Ну можно ли было стерпеть такое неслыханное самоуправство! Вова и Петя переглянулись и мгновенно оба кинулись на защиту своего места.

– Выкатывайся! – крикнул Вовка, грозно надувая красные щёки. – Нашёлся… тоже!

– Сейчас же… сию минуту убирайся! – кричал Петя, тоже наступая на мальчика. – Сейчас же!

От такого натиска даже мужественного человека бросило бы в дрожь! А мальчик был маленький, бледный, с тонкой шейкой и перепуганными глазами. Неудивительно, что его сразу затрясло. Он торопливо вскочил. Стал собирать книги, тетради, карандаши… Всё это принялся завёртывать в газетную бумагу. Его веснушчатый носик морщился. Он моргал, кажется собираясь заплакать. Стал бочком вылезать из-за парты!

А Вовка, едва лишь мальчик освободил место, сразу пришёл в благодушное настроение. С видом победителя он легонько щёлкнул новенького по затылку и, не теряя времени, принялся выкладывать из портфеля книги и всё остальное.

Довольный тем, что всё обошлось сравнительно легко, без тумаков, мальчик нерешительно топтался со своими пожитками между партами, не зная, куда деваться.

В это время в класс вошла Клавдия Сергеевна.

– Ты почему встал? – спросила она, подходя к новенькому. – Раз я тебя посадила – значит, и сиди.

– На моём месте? – с возмущением вскричал Вовка. – А я куда же?

Клавдия Сергеевна быстрым взглядом окинула класс. Проговорила:

– Теперь ты будешь сидеть на третьей парте. Рядом с Таней Тихоненко.

Вовка сердито засопел. Не хочет он уходить со своего места. Не хочет, и всё! Почему именно он? К тому же на одну парту с девчонкой… Где же справедливость?

Но Клавдия Сергеевна внимания не обратила на расстроенное Вовкино лицо. Как ни в чём не бывало продолжала:

– Митя Фёдоров, ты сядешь на вторую парту… С последней тебе плохо видно. И я тебя тоже не совсем хорошо вижу… А вот Катя Лялина сядет на Митино место. Ведь она у нас самая высокая!

И не успели они оглянуться, как Клавдия Сергеевна рассадила их всех по-новому. И вот ведь как у неё получилось: самые смирные уходили к самым разговорчивым, озорники оказались соседями тихонь, а прилежные и аккуратные ученики попали рядышком с лентяями.

Но всего этого Петя, конечно, не заметил. Он был удручён не меньше Вовки. Подумать только: они просидели рядом чуть ли не целых пять дней – и вот, нате вам! – ни с того, ни с сего, их вдруг взяли и разлучили.