Красные моря под красными небесами

Жан, подперев подбородок ладонью, оглядел кабинет. У одной стены виднелся алтарь хитроумного толстяка Гандоло, бога торговли и звонкой монеты, Отца удачи, Покровителя сделок, а у стены напротив – алтарь Азы Гийи, Богини Смерти, Повелительницы Долгого безмолвия.

– Вы упомянули, что известен целый ряд ядов замедленного действия. Не поможет ли это подыскать нужное противоядие?

– Да, господин Ферра, таких ядов немало. Вытяжка из сумеречной розы, попав в организм, несколько месяцев бездействует, а затем, если не принимать противоядия, тело мало-помалу начинает терять чувствительность. Белая сухотка лишает питательности еду и питье, и несчастная жертва, даже предаваясь чревоугодию, погибает от истощения. У того, кто вдохнул порошок ануэллы, через несколько недель начинает сочиться кровь из всех пор, и смерть наступает от кровопотери… Вот всего лишь три яда замедленного действия, но убивают они по-разному, и каждый требует особого способа излечения. Противоядие, выводящее отраву из крови, может стать причиной смерти, если вы отравлены ядом, который поражает организм иначе.

– Тьфу ты! – сокрушенно произнес Локк. – Погодите, а вот… Ох, глупо об этом даже говорить, но… Жером, ты упоминал еще одно средство…

– Драконов камень, безоар, – сказал Жан. – Помню, я в детстве читал…

– Увы, безоар – это миф. Волшебная сказка, – со вздохом изрекла Тириса, сложив руки на груди. – Такая же выдумка, как повесть о десяти честных предателях, как сказание о мече, разящем без промаха, или о призывном роге Терим-Пеля. Чистый вымысел, только и всего. Мы с вами в детстве одни и те же книги читали, господин де Ферра. Извините, но для того, чтобы извлечь волшебные камни из желудка дракона, необходим живой дракон.

– Да, с драконами нынче туговато.

– Впрочем, если вы жаждете чудесного исцеления любой ценой, я могу лишь посоветовать…

– Мы на все согласны! – нетерпеливо воскликнул Локк.

– Обратиться к картенским магам. Насколько мне известно, они действительно могут остановить действие яда в тех случаях, где мы, алхимики, бессильны. Разумеется, за соответствующее вознаграждение.

– Нет уж, увольте… – пробормотал Локк.

– Что ж, – с сожалением в голосе произнесла Тириса, – как это ни прискорбно для моего самолюбия и для моего кошелька, уважаемые господа, предложить вам мне нечего. Поскольку о яде ничего не известно, помочь я вам не смогу. А вы уверены, что вас отравили недавно?

– Совершенно уверены. Такая возможность впервые представилась нашему мучителю не далее как вчера ночью.

– В таком случае служите ему верой и правдой – это продлит вашу жизнь на недели, а то и на месяцы, и, может быть, за это вам удастся что-то узнать о загадочном яде. Разумеется, это слабое утешение, но, если вам станут известны хоть какие-нибудь дополнительные сведения, немедленно приходите ко мне. Я приму вас в любое время дня и ночи.

– Ах, вы так великодушны! – сказал Локк.

– Я буду молить всех богов, чтобы вам улыбнулась удача. Да, жить с таким бременем нелегко, однако же, если не представится другого выхода, прошу вас, обращайтесь ко мне – есть прекрасные способы покончить с тяготами бренного существования. Замкнуть круг, так сказать.

– С вами приятно иметь дело, госпожа Тириса. – Жан поднялся, опустил кофейную чашечку на столик и положил рядом с ней золотой солар. – Спасибо за ваше гостеприимство.

– Не за что, господин де Ферра. Вы готовы?

Локк встал, одернул камзол и кивнул вместе с Жаном.

– Валиста вас проводит, как обычно, – сказала Тириса. – Еще раз прошу прощения за излишние меры предосторожности. Надеюсь, вы понимаете, что глаза вам завязывают не только для моего, но и для вашего же блага.

Никто, кроме служителей Бледноликой Тирисы, не знал, где именно располагалась ее обитель, затерянная среди сотен домов, торговых лавок, кофеен и прочих заведений в хитросплетениях улочек Изумрудного пассажа. Квартал получил свое название из-за куполов Древнего стекла – свет солнца или лун, преломляясь в прозрачной толще, озарял окрестности зеленоватым сиянием. Посетители попадали к Тирисе не иначе как с завязанными глазами, в сопровождении охранников и уходили от нее таким же манером. Вот и сейчас телохранительница протянула Локку и Жану повязки.

– Разумеется, – ответил Локк. – Нам не привыкать… Нас и так вечно водят за нос в темноте.

2

Две ночи подряд Локк с Жаном шныряли по Савроле, высматривая на крышах и в подворотнях соглядатаев архонта или картенских магов, но так никого и не обнаружили. Впрочем, Реквиновы шпионы, в полном соответствии с приказами своего господина, вели за приятелями открытую слежку.

На третью ночь Локк с Жаном, осмелев, решили вернуться в «Венец порока», будто ничего особенного не произошло. Они, как и подобает людям состоятельным, облачились в роскошные наряды, уверенно прошествовали по ковровой дорожке алого бархата и, вложив по серебряному волану в руки швейцаров, прошли сквозь толпу у входа – здесь собирались расфуфыренные выскочки, мечтавшие быть допущенными в светское общество.

Локк наметанным глазом заприметил в толпе проходимцев – их выдавали не только неухоженные зубы, изможденные лица и бегающие глаза, но и аляповатые, кричащей расцветки, наряды явно с чужого плеча и неверно подобранные украшения. Реквин награждал своих Путных людей за верную службу, изредка позволяя им проводить время в соблазнительном чертоге удачи, – разумеется, выше первого этажа их не пускали; присутствие мошенников не отпугивало, а, наоборот, служило приманкой для знатных посетителей, щекоча пресыщенное воображение, ведь мнимая угроза всегда придает остроту обычным развлечениям.

– Господин Коста, господин де Ферра, добро пожаловать! – с поклоном сказал швейцар.

Широкие двери распахнулись, и на Локка с Жаном обрушилась удушающая волна возбужденных голосов, жара человеческих тел и дурманящая смесь цветочных ароматов и винных паров – иными словами, порочное дыхание роскоши.

Толпа на первом этаже не шла ни в какое сравнение с давкой на втором; игорный зал был переполнен, люди сгрудились даже на лестнице, и Жану с Локком пришлось прокладывать себе дорогу, усиленно работая локтями.

– О Переландро, что здесь происходит? – спросил Локк какого-то мужчину.

– Сегодня клетку опустили! – ухмыльнулся тот, восторженно сверкнув глазами.

Во втором этаже под потолком висела квадратная медная клетка двадцати футов поперечником, которую время от времени опускали, приковывая к вделанным в пол кольцам посреди зала, и устраивали в ней бои. Сегодня клетку обтягивала частая сетка – не в один, а в два слоя, изнутри и снаружи. Горстка счастливчиков – состоятельные посетители заведения – расположилась за столами на возвышении у стен, а остальные – еще сотня человек – обступили клетку плотным кольцом.

Локк с Жаном пробивались сквозь толпу, пытаясь рассмотреть, чем именно вызвано такое возбуждение присутствующих. Со всех сторон неслись восторженные восклицания. Локк, не понимая причины невиданного ажиотажа, внезапно сообразил, что в зале раздается не только гул голосов, но и еще какой-то назойливый звук.

О проволочную сетку билось нечто размером с воробья; яростно трепещущие крылья издавали гулкое, басовитое жужжание, внушавшее почти утробный страх.

– Иди ты… – ошеломленно выдохнул Локк. – Кинжальный шершень…

Жан согласно закивал.

По счастливой случайности Локк никогда прежде не сталкивался с этими жуткими созданиями: они во множестве водились лишь на далеких тропических островах к востоку от Тал-Веррара, где-то за Джеремом и Джерешем, в неведомых морях, которых ни на одной теринской карте не найдешь, и наверняка доставляли островитянам массу неудобств. Давным-давно, еще в Каморре, Жан, отыскав в одной из книг по естественной истории описание этих чудовищных насекомых, прочитал его вслух Благородным Канальям, после чего их всех целую неделю преследовали кошмарные сновидения.

Кинжальные шершни получили свое название благодаря рассказам чудом уцелевших очевидцев. Эти насекомые, размером с певчую птицу, покрыты алым панцирем, а в их брюшке, длиной в палец взрослого человека, скрывается острое ядовитое жало. Поговаривали, что кинжальные шершни строят гнезда величиной с дом. Дабы не допустить распространения этих чудовищ по городам и весям Терина, любого человека, обзаведшегося маткой кинжальных шершней, приговаривали к смертной казни.

По клетке метался юноша в шелковой рубахе, холщовых штанах и коротких сапогах, по-боксерски прикрывая лицо руками; единственным средством защиты – и нападения – служили наручи на предплечьях и толстые кожаные перчатки, которыми можно было прихлопнуть кинжального шершня, что тем не менее требовало немалой ловкости и сноровки.

У одной из стенок клетки стоял массивный деревянный ларец с ячейками, затянутыми частой сеткой; несколько открытых ячеек, судя по всему, были уже пусты, из остальных доносилось зловещее жужжание разъяренных шершней.

– Господин Коста! Господин де Ферра! – раздался знакомый голос, перекрывая гомон.

Жан с Локком, оглядев переполненный зал, заметили за одним из столиков на помосте Маракозу Дюренну. Она призывно помахала им рукой, увешанной множеством браслетов из белого железа и нефрита, и поднесла к губам длинный серебряный чубук; замысловатая прическа госпожи Дюренны напоминала раскрытый веер, скрепленный сверкающей серебряной заколкой.

Приятели, украдкой переглянувшись, пробрались сквозь толпу к столику.

– Мне вас очень недоставало, – заявила госпожа Дюренна. – Измиле нездоровится, и мне вот уже третий день приходится в одиночку курсировать в здешних водах в поисках развлечений.

– Примите наши искренние извинения, – сказал Жан. – Увы, нас задержали неотложные дела. Видите ли, мы иногда выступаем в роли биржевых советников для, гм, весьма взыскательных особ.

– Так что нам пришлось неожиданно отправиться в кратковременное плавание, – любезно пояснил Локк.

– И провести переговоры о долгосрочных поставках грушевого сидра в будущем, – подхватил Жан.

– Наши бывшие партнеры дали нам такую восторженную рекомендацию, что отказаться не было решительно никакой возможности, – заключил Локк.

– Долгосрочные поставки грушевого сидра в будущем? – недоверчиво переспросила госпожа Дюренна. – Ах, как это романтично! И наверняка очень рискованно. Как я погляжу, азарта в биржевых сделках не меньше, чем в лихой карусели. Значит, вы с большим успехом на бирже играете? На будущее?

– Разумеется, – сказал Жан. – Иначе на лихую карусель нам бы денег не хватило.