Укромное место

* * *

Я щелкнула дверным замком и вышла на улицу. Солнце приятно грело. Я сделала несколько шагов по каменистой дорожке, а потом обернулась, чтобы взглянуть на дом при свете дня.

Да, дом не сиял новизной. Отваливающаяся штукатурка и выгоревшие на солнце ставни сразу бросались глаза, но также радовала глаз фиолетово-розовая бугенвиллея и разноцветные гибискусы, которых я не заметила в темноте. Дому, быть может, и нужен уход, но он, кажется, нисколько не грустил от своей заброшенности. Он стоял на своем месте и не особенно старалсякому-то понравиться. Несмотря на утрату былой привлекательности, он был красивым. Его окружали апельсиновые деревья и цветущие кусты, по саду разбегались дорожки, частично выложенные плиткой, а частично – гравием. В саду находился даже небольшой фонтанчик. Правда, чаша его была суха. Я заметила приличного размера бассейн. Вода была мутноватой, на поверхности плавали опавшие листья и веточки, но края бассейна не были склизкими и я предположила, что кто-то регулярно приходит сюда, чтобы поддерживать бассейн в приличном виде.

Я прогулялась по саду и апельсиновым рощам. Некоторые деревья склонились к земле от тяжести плодов. Запах, который я почувствовала утром, был не просто ароматом цветов, а острым и пряным ароматом упавших апельсинов. Мне стало любопытно – можно ли мне будет собрать немного плодов и делать по утрам свежий сок? Надо спросить у Пилар.

За апельсиновыми деревьями разрослась жакаранда, утопающая в облаке фиолетовых соцветий. Под кустарником я заметила большой плоский камень, который, судя по полустертым отметкам, служил когда-то солнечными часами.

«И Клео, и Сирша, и Пилар были правы, – подумала я, – уговаривая меня приехать сюда. Это не дом, а чудо. Пусть мое сердце все еще разбито и кровоточит от несчастной любви, но жар солнца и красота апельсиновых садов врачуют, как бальзам душу».

Внезапно я вспомнила, что обещала сообщить Пилар, что приехала и в особняке всё в порядке. Я поспешила в дом и нашла телефон, на котором оставалось всего десять процентов зарядки. Я подключила зарядку к адаптеру, который привезла с собой, и вставила в электрическую розетку.

И тут же электричество вырубилось.

Я выругалась сквозь зубы. Пошла к электрощитку, подняла тумблер, затем выбрала для телефона другую розетку. На этот раз он начал заряжаться, и почти сразу раздался сигнал эсэмэски. Сообщение было от Пилар. Она спрашивала:

Всё в порядке? Судя по тому, что ночью мне никто не звонил в панике, тебе удалось найти дом.

Всё хорошо, – написала я в ответ. – Дом чудесный. И погода.

У нас тут сыро и мрачно, – тут же ответила она. – Рада, что у тебя всё хорошо. Не забудь, в доме есть вай-фай. Это единственное, что мама не отключала – он ей и самой нужен, когда она заезжает туда. Держи в курсе. Хорошо тебе провести время. П.

P. S: Если апельсины уже созрели, не стесняйся – бери.

Я улыбнулась, прочитав последнее предложение. Очень приятно, когда так много людей желают тебе хорошо провести время. Они хотят, чтобы мне стало лучше. И хотя время считают лучшим лекарем, да и прошло уже несколько месяцев, я знала, что моя рана не затянулась. Она кровоточит. И время тут не причем. Наверное, это навсегда. На всю жизнь.

Глава 3

«Хорошо проведи время»…

Это были последние слова, которые я сказала Брэду, когда мы с ним прощались перед его отъездом в отпуск. Я повторила их и после того, как он поцеловал меня на прощание – тепло и страстно – на парковке отеля, в котором он останавливался на ночь. Брэд часть времени проводил в больнице Белфаста, где была его основная работа, а часть – в частной клинике в Дублине, на второй работе. Он был более амбициозным и успешным, чем я. Ну, чему удивляться. Он был не просто консультирующий рентгенолог, но и полноценный врач. У меня, конечно, имелась дополнительная квалификация по реаниматологии, но я врачом не была.

– Я буду скучать по тебе, – сказал он. – Мне жаль, что уезжаю.

– Мне тоже жаль, что ты должен уехать.

– Я буду писать тебе, по возможности. Чертова Сеть там не всегда ловит, но я буду стараться.

– Уверена, скоро мы сможем съездить в отпуск вместе, – сказала я.

– Конечно.

В голосе Брэда звучала тоска. Я тоже чувствовала себя не лучшим образом. Я не хотела, чтобы он уезжал в Италию без меня, но отпуск уже был запланирован. У него там родственники, как он сказал. Он не мог не поехать. И извинялся, что не может позвать меня с собой. Это невозможно, пока я не познакомлюсь с ними при других обстоятельствах.

Я пояснила, что всё нормально, хотя, если честно, мне казалось, что познакомиться с его итальянскими родственниками на вилле в Умбрии – это великолепная мысль. Я плохо знаю Италию, но чувствую прилив желания, даже когда просто произношу итальянские имена. Я намекнула Брэду об этом, он засмеялся, снова поцеловал меня и сказал, что я самая горячая ирландская девушка, которую он встречал в жизни, и мне не нужно ехать в Италию, чтобы казаться сексуальной. А затем тихо уронил «Ti amo» так, что у меня подкосились колени от желания.

Я сказала Брэду, что если бы у меня были родственники в Италии, я бы не стала работать в Ирландии, но Брэд напомнил о том, что он родился и вырос в Каррикфергусе, городе неподалеку от Белфаста, и что в Италии хорошо, но это не его родина. Затем он пробормотал, что уже и не знает, где должен быть его дом в будущем – в Белфасте или в Дублине, и у меня снова подкосились колени.

Он сел в машину и опустил стекло. Я ненавязчиво пожелала ему хорошо провести время, потому что мне не хотелось, чтобы он видел во мне прилипчивую подружку. Хотя я, конечно, мечтала о том, чтобы мы жили вместе, и он дал мне надежду, когда упомянул о Дублине. После Шона я относилась ко всему значительно проще. Тем не менее, вернувшись домой тем вечером, я трепетала от трепета и желания так, что мне пришлось принять душ, чтобы охладиться.

Я думала о Брэде каждый день. На работе мне было, конечно, не до посторонних мыслей, вызывающих любовный трепет, но по ночамтоска о нем становилась особенно острой. Брэд регулярно присылал мне по вотсапу потрясающие фото итальянских пейзажей, виды средневекового города Сант-Алессио, который словно сошел со страниц исторического романа. Я не могла поверить, что там могут жить обыкновенные люди, но Брэд заверил меня, что так оно и есть.

Последнее сообщение я получила от него на четвертый день, как он уехал. Это из-за этого сообщения я чуть не упала в очереди к стойке аренды автомобилей.

Вот, где у меня сегодня ужин. Забежал сюда мимоходом. Люблю тебя. Скучаю. Б.

На фото я увидела здание цвета жженой охры. На улице стояли столы под зелеными зонтиками от солнца. По решеткам вились вьющиеся цветущие лианы. Выглядело это превосходно. Я пожалела, что не уговорила его взять меня с собой. Я отправила ему сообщение с теми же словами, которые говорила при прощании: «Хорошо проведи время».

А потом отправилась в бар с Сиршей и Клео, чтобы уже самой хорошо провести время.

* * *

Я узнала страшную новость только на следующий вечер.

В больнице был суматошный день, и я оказалась слишком занята, чтобы беспокоиться о том, что не получила от него утром сообщения. По сути, я, вообще, особенно не думала о Брэде, пока не вернулась домой и не стала готовить себе тост с фасолью. Тогдаменя уколола мысль, что он так и не вышел на связь. Я тут же написала ему сообщение, в котором спросила, не ужинает ли он и сегодня в каком-нибудь до боли красивом месте и прикрепила снимок с одинокой баночкой фасоли, рассчитанной на одну порцию. Я была задета тем, что он не ответил мне сразу же, но предположила, что он, наверное, отдыхает где-нибудь с бокалом кьянти, как говориться, на всю катушку, игнорируя телефон – и меня.

А потом я включила телевизор. Шли новости.

– «Землетрясение в пять и девять баллов по шкале Рихтера, – сказал корреспондент. – Здания сильно повреждены, многие разрушены, есть сведения о нескольких пострадавших…».

Корреспондент стоял перед зданием, которое выглядело так, как будто над ним потрудился шар-баба для сноса строений.

– «На текущий момент есть информация о десяти погибших, но, скорее всего, это число будет расти…»

Внизу экрана побежала строка: «Землетрясение в Умбрии – регионе Италии».

– «Жители Сант-Алессио, небольшого итальянского города, оказавшегося ближе всего к эпицентру землетрясения, до сих пор пребывают в страшном волнении…» – продолжал корреспондент.

Я уронила тост на пол.

Брэд был в Сант-Алессио.

Проигнорировав упавший кусок хлеба, я достала телефон.

«Слышала новости. У тебя всё нормально? – написала я дрожащими руками. – Позвони».

Ответа не было. Но, рассудила я, если там и так не очень хорошо ловит телефон, то после такого ужасного события проблем со связью может стать еще больше. Могли быть повреждены антенны. Сеть перегружена. То, что он не связывался со мной – это не такой уж зловещий знак. В конце концов, Брэд – врач. Его святым долгом будет оказание первой помощи людям, а не звонок мне. И все-таки я бы не отказалась от сообщения, чтобы успокоиться. Но он, наверное, в первую очередь напишет родителям. Так обычно поступают ирландцы. Они звонят домой. А я не была членом его семьи. Пока.

Я подняла с пола хлеб и выбросила его в помойку. Микроволновка издала сигнал-писк о том, что фасоль готова. Я переложила ее в пиалу и села перед телевизором. И забыла о времени.

Сирша вернулась домой около одиннадцати и обнаружила, что я переключаю новостные каналы туда-сюда, сюда-туда, как одержимая.

– Боже, Джуно! – воскликнула она, когда я ей рассказала, что случилось. – С тобой всё хорошо?

– Да. Всё нормально, я в порядке. А вот за Брэда я беспокоюсь.

– Я уверена, он в безопасности. – Она меня обняла. – Брэд, должно быть, помогает пострадавшим.