Цветы зла

И там прославил Смерть со всею простотой.

– Но я монах – дурной! Моя душа – могила!
Я от нее бегу, но в ней живу. Унылый
Свой монастырь ничем не украшаешь ты,

Ленивый по?слушник! Когда же превращу я
Любовь моих очей, работу рук простую
В живое зрелище печальной нищеты?!

Враг

О юность! Ты была лишь мрачною грозою,
Кой-где луч солнечный сквозь сумрак проходил;
Опустошенье дождь и гром внесли такое,
Что бедный сад плодов почти не сохранил.

Забота осени теперь владеет мною.
Я должен в руки взять лопату и скребок,
Чтобы пласты земли, размытые водою,
До дыр, как бы могил, я обработать смог.

Но новые цветы – о них я грежу ныне! —
Питанье тайное отыщут ли в куртине
Размытой, как песок, чтоб сил набрался плод?

О скорбь! О скорбь моя! Жизнь время пожирает,
Из сердца темный Враг усердно кровь сосет
И, обескровив нас, растет и распухает.

Неудача

Чтоб тяжкий груз поднять живущий мог,
Иметь, Сизиф, твое упорство надо!
Как счастлив тот, кому в труде – отрада,
Мал Времени, Искусства – долог срок.

Душа, вдали гробницы золоченой,
Заброшенный погост окрест ища,
Как в барабан приглушенный треща,
Идет и марш играет похоронный.

– Сокровища схоронены в земле
И спят они, забытые во мгле,
От заступа и бурава далеко!

И горестно, что часто аромат,
Что сладостней всех тайн, цветы струят,
Растущие в пустыне одинокой.

Прежняя жизнь

Под портиком большим я прожил лет немало.
Морское солнце там швыряло сноп лучей;
Величие колонн их, в прямоте своей,
Базальту по?д вечер такими ж возвращало.

И отражение небес среди зыбей
Величественно и таинственно мешало
С богатой музыкой играющего вала
Закатные цвета, – для радости очей.

Ах, долго прожил там я в сладостном покое,
В блестящей синеве и меж морских валов,
Средь благовония моих нагих рабов,

Что обвевали лоб мне пальмовой листвою
И чьей единственной заботой было знать
Те скорби, от каких я продолжал страдать.

Цыгане в пути

Народ пророческий, сияньем глаз блистая,
Пустился в путь, неся за спинами детей
Или сокровище свисающих грудей,
Всегда готовое, им, жадным, отдавая.

Мужи идут пешком, оружием сверкая,
Вблизи скрипучих арб, где скученность семей,
И к небу тяжкий взор задумчивых очей
С отсутствующими мечтами устремляя.

Приметив путников из крепости песков,
Кузнечик песнь свою удваивать готов;
Сибелла, их любя, прикажет из гранита

Потечь воде ручья, произрастать цветам
И зелень обновит пред теми, чьим очам
Грядущих сумерек владычество открыто.

Человек и море

Свободный человек любовью к морю полн.
То – зеркало твое. Свою ты видишь душу
В движенье вечном волн, прибоем бьющих
в сушу;
И, словно разум твой, горька пучина волн.

Как радостно тебе, уткнувшись в лоно ликом,
Глазами и рукой ласкать его. Порой