Завербованная смерть

– Слушай, Костя, а давай мы твоей медведице напоследок праздник устроим: купим ей бутылочку водки, салатика местного из лопухов… – Жозеффи уже изрядно накачался местным вином, которое, как известно, пьется как сок, а действует как коньяк. – Помню, один дрессировщик собачек своих напоил…

– Убью на месте, – неожиданно злобно прорычал Заметалин, прервав истерический смех Изольды. – И думать не могите. Даже приближаться к медведю с запахом алкоголя. Это, считай, смерть. Как-то в цирке на Цветном то ли униформист, то ли сторож какой пригласил на ночь своих подружек, – зловещим голосом начал свое повествование укротитель, – ну, выпили, как водится, и этот болван решил выпендриться, показать, какой он крутой дрессировщик. В общем, полез в клетку к медведю. И не просто к медведю, а к такому, за которым ухаживал, когда тот был еще медвежонком. Говорят, что униформист этот был для медведя чем-то вроде папы и мамы. Это когда тот был трезвый. А пьяного мишка разодрал мгновенно, а вместе с ним и подруг, от которых тоже разило алкоголем.

– Так мы ж в клетку не полезем, – сопротивлялся иллюзионист, которому, видимо, очень понравилась идея праздничного ужина для мишки, – мы можем ему все это на лопате сунуть.

– Все, хватит об этом, – отрезал Заметалин, – мне, конечно, нравятся твои грандиозные планы и твоя забота об Антоне Павловиче, но одно дело – пьяные собачки, и совсем другое – пьяный грузовик. И фантазии в голове у захмелевшего медведя куда больше, чем в твоей. Уж поверь мне на слово.

– Послушайте, мальчики, – послышался капризный голосок Изольды, – ну что вы все о работе и о работе? Нашли время. И, главное, место, – справедливо заметила она. – Пойдемте лучше потанцуем. Вольдемар, ты меня пригласишь?

Иллюзионист нехотя глянул на свою ассистентку, зато с готовностью поднялся Заметалин. Вот с кем с кем, а с ним танцевать Изольде хотелось меньше всего. От неприятной ситуации ее спас звонок на мобильный телефон. Звонила мама.

– Извините, Константин, как-нибудь в другой раз. – Она категорично выставила вперед ладонь и отошла чуть подальше от столика и громыхающего оркестра.

Отделавшись от родительницы короткими «нет», «да», «все хорошо», «устроилась прекрасно» и «кормят замечательно», Изольда сунула телефон в сумочку и, глянув на покинутый столик, увидела, что дрессировщик склонился поближе к Жозеффи и по-заговорщицки что-то ему шепчет. Секретностью, впрочем, здесь и не пахло. Мужчины сидели друг против друга, небольшой наклон над столом не слишком их сблизил, и чтобы расслышать собеседника, им приходилось говорить настолько громко, что в паузах музыкальных гоцаний Изольда вполне отчетливо различала обрывки фраз.

– …в этом ресторане попробовать? – это ее патрон Жозеффи.