Властелин неба

Практически у всех после первого дня были повреждены, а то и вовсе потеряны глушители, и потому рев на трассе стоял невообразимый, способствуя дополнительному выбросу адреналина и у водителей машин, и у многочисленных зрителей, толпившихся на высоком пригорке, украшенном флагами и транспарантами.

Соревнования проводились на артиллерийском полигоне, обычно закрытом для посещения посторонних. Но сегодня было сделано исключение, и посмотреть на действо приехали не только члены семей спортсменов, участвовавших в гонках, но и много болельщиков, профессионалов и новичков. Они получали особое удовольствие, наблюдая зрелище, щекотавшее нервы.

Кольцо, на котором гонялись друг за другом внедорожники, уходило за горизонт, но поскольку машины растянулись по всей его длине, в поле зрения зрителей почти всегда находились эпизоды бескомпромиссной борьбы моторов и пилотов машин.

Среди разноцветных джипов бросался в глаза серый «Атаман» – детище Горьковского автозавода. На его борту была изображена эмблема военно-воздушных сил России – золотой двуглавый орел, вцепившийся когтями в перекрещенные пушку и лопасти винта.

Водитель, пилотировавший этот джип, выделялся своей агрессивной манерой. Он смело шел на обгон, не боясь столкновения, нагло выпихивая с дороги соперников, не щадя ни своей, ни чужих машин, и его появление на участке возле пригорка, на котором толпились зрители, неизменно сопровождалось одобрительными выкриками, свистом и аплодисментами.

Не удивительно, что именно это машина в конце концов первой пришла к финишу, почти протаранив опережавшую ее на корпус черную «Тойоту», водитель которой после мощного удара бампером в район левой задней дверцы от неожиданности тормознул, и его «японец» скатился юзом вниз по глинистому склону.

Пилот «Атамана» в черном комбинезоне, взойдя на самую высокую ступеньку импровизированного пьедестала почета, снял шлем и тряхнул головой – и по его плечам тотчас рассыпались длинные золотистые волосы. «Баба!» – почти одновременно с восторгом и восхищением выдохнул несколько сотен болельщиков мужского пола. А баба – миловидная девушка лет двадцати трех – счастливо улыбалась, прижимая к груди медный кубок победителя всероссийских соревнований. И еще – букет полевых цветов, который ей вручил один из почитателей ее мастерства, видимо, знавший, что за рулем «Атамана» была именно она.

Вытянув шею, победительница старательно искала кого-то в толпе, окружавшей место награждения, и, найдя, энергично помахала букетом. Когда с церемонией было покончено, она легко спрыгнула со ступеньки пьедестала и стала протискиваться к импровизированной стоянке. Там выстроились в несколько рядов автомобили тех, кто приехал поглазеть на соревнования.

На левом краю у раритетной 24-й «Волги» стояли двое мужчин, к которым устремилась обладательница кубка. Девушка первым делом бросилась на шею коренастому, совершенно лысому мужчине со слегка раскосыми глазами под густыми черными бровями.

– Дядя Ринат! Я так давно вас не видела! Вы все такой же!

– Лысый? – улыбнулся мужчина, поцеловав девушку в щеку. – Это уже навсегда. Но ты молодец! Поздравляю, чемпионка! У меня сердце в пятки уходило, когда глядел на твои выкрунтасы. Разве ж так можно?! А, Людонька? Разве так можно?

– Только так, дядя Ринат, только так. А иначе нам удачи не видать, а тем более победы.

– Возражать трудно. Победителей не судят. Но ты уже все-таки береги себя, такая красивая девушка, а ведешь себя как пацан с Красной Пресни, – ласково говорил дядя Ринат, откровенно любуясь девушкой.

– Но я там выросла!

– Но ты ж не пацан, тебе в конкурсах красоты надо участвовать, а не в этих гонках без правил.

– Скажете тоже! Нашли красавицу. Да что вы обо мне все. Как у вас дела? Закончили свой страшно секретный проект?

– Почти. Во всяком случае, испытания прошли успешно.

– Дядя Ринат! Вы у нас такой умный! Как в этой голове столько формул вмещается?!

– А разве маленькая голова? – опять улыбнулся лысый.

В разговор вмешался его спутник – рослый человек в полевой генеральской форме с двумя крупными звездами на погонах. Это был генерал-лейтенант Острохижа.

– Все шутишь? Комсомолка, спортсменка, красавица.

– А толку что? – развязно и с некоторым вызовом отреагировала чемпионка Люда. – Еще три языка знаю... Еще мастер по парашютному спорту. Первый разряд по каратэ. И где мне все это применить? Приходится в машинки играться, как маленькой.

Генерал и лысый мужчина, которого Люда называла дядей Ринатом, многозначительно переглянулись.

– Есть предложение... – наконец выдавил из себя генерал.

Глаза чемпионки загорелись.

– Это насчет того, что... ты мне говорил месяц назад?

Генерал молча кивнул головой.

– Спасибо, па! – Люда подпрыгнула и чмокнула генерала в щеку. – Тебе буська!

4

Из ресторана, расположенного на крыше отеля «Шератон», открывался чудесный вид на средиземноморский город. И хотя уже стемнело, эта ближневосточная столица была невообразимо прекрасна. Белые здания, подсвеченные уличными фонарями, черные мохнатые пальмы, нестихаемый гул автомобилей, движущихся по залитым электрическим светом улицам. С моря тянул легкий свежий ветерок, и его было очень приятно ощущать после долгого знойного дня без капли дождя.

В дальнем углу зала ресторана, за столиком, скрытым высокой спинкой кожаного дивана, сидели трое. Один из них был по виду европеец, поджарый мужчина лет пятидесяти. Белесые, а возможно, седые волосы оттеняли его загорелое лицо с голубыми глазами. Двое других, судя по одежде и характерной внешности, были местными жителями. У того, кто выглядел постарше, голова была накрыта клетчатым полотняным платком, опоясанным черным нитяным жгутом. Этот головной убор известен в России как «арафатка» или «арафатовка». Младший, заросший густой черной бородой, был в круглой белой шапке без козырька. Под левым глазом – небольшой, но глубокий шрам.

Вышколенный официант не выказал и тени неудовольствия, выслушав весьма скромный заказ – бутылку кока-колы и две – минеральной воды. Трое хранили молчание, пока не принесли напитки. Впрочем, официант сделал это очень быстро. Но лишь когда он удалился к барной стойке, европеец, подняв стакан с кока-колой, нарушил тишину.

– Рад вас видеть в добром здравии, дорогой Джиад, – сказал он по-арабски, обращаясь к старшему из своих собеседников. – Надеюсь, ваше семейство пребывает в благополучии?

– Какое может быть благополучие, когда нашу землю топчут неверные? – живо отозвался тот. – Какое может быть благополучие, если мы вынуждены жить в лагере для беженцев?

– Ничто не вечно под луной, – уклончиво сказал европеец. – Когда-нибудь вы обретете родину.

– Как только американцы перестанут помогать нашим врагам, мы вернемся на родную землю. Нас ничто не остановит! – с горячностью сказал младший. – Двое моих братьев приняли мученическую смерть во имя Аллаха, и, если потребуется, вся моя семья последует их примеру.

Джиад с некоторой укоризной посмотрел на него:

– Абдалла, никто не сомневается в твоей любви к родине, но ведь есть разные американцы. Кто-то помогает и нам, – наставительно произнес он, рассчитывая смягчить впечатление от выходки юноши. – Ричард – наш давний друг, и мы видели от него только хорошее.

Абдалла насупился и не ответил. Он и так нарушил традиции, вмешавшись в разговор старших. Хотя у него были для этого основания. Он считал, что Джиад, один из видных деятелей движения «Иншаллах», которое когда-то называлось «Организация освобождения угнетенной Родины», пользуясь старыми заслугами, слишком часто и слишком близко якшается с неверными, особенно с американцами. А ведь они никогда не были и никогда не станут настоящими друзьями арабов. И поэтому он сумел настоять на своем присутствии на этой встрече с резидентом Центрального разведывательного управления и не смог удержаться от того, чтобы сразу же не выразить свое отношение к этому человеку.

– Кстати о помощи, – сказал Ричард, отпив глоток колы. – У нас возникли проблемы. И поставка того, о чем мы с вами говорили в прошлый раз, пока откладывается.

– Это очень печальное для нас известие. Мы рассчитывали на то, что договоренности будут выполняться, – отозвался Джиад, для которого эта новость была неприятной еще и потому, что косвенным образом подтверждала правоту Абдаллы. Этот молодой человек, делавший стремительную карьеру в «Иншаллах», возглавлял бригаду боевиков «Молодой фронт Иншаллах» и, кажется, уже претендовал на место Джиада – третьего, а как считали некоторые, второго человека в Движении.

– Они будут выполняться, – заверил американец. – Но чуть попозже.

– Мы надеемся.

Ричард достал из кармана легкого пиджака несколько фотографий и положил их перед Джиадом. Абдалла невольно скосил глаза на цветные снимки.

– Что это? – удивленно спросил Джиад, показывая на фотографию, которая лежала сверху. – Реквизит для фильма Спилберга? У вас в Голливуде любят снимать разную фантастику.

– Это не фантастика, – заверил цэрэушник. – Это реально действующий вертолет русских. Пока существует в единственном экземпляре. Характеристики просто невероятные... Любому конструкторскому бюро мира потребуется еще минимум десять лет, чтобы создать нечто подобное. Если они запустят его в серию, то станут намного сильнее. Этого нельзя допустить.

– Русские нас предали, – издалека начал Джиад, не понимая, зачем Ричард показал снимки. – Им нельзя верить. Но евреи еще хуже русских.

Он замолчал, выжидая, но американец не ответил, и тогда Джиад счел нужным поинтересоваться мнением своего молодого товарища:

– А ты как думаешь, Абдалла?

– Все они прежде всего неверные, кяфиры. Они изгоняют нас из наших домов и заслуживают только смерти, – безапелляционно высказался юноша.