Предельные полномочия

– Так, может, они никакие не левые, а просто наркобандиты? – спросил Лавров.

– Власти Андианы так и считают, – согласился Капустин. – Но это скорее пропаганда, чем правда. Бойцы «Армии» выращивают и продают коку, чтобы получить деньги для приобретения оружия и продуктов. А также чтобы «обозначить язвы больного американского общества», как выражается в своих речах их лидер.

Однако в Андиане есть и настоящие бандиты. Это так называемый «Национальный фронт справедливости». Возглавляет его дон Этторе Бьелса, вот он перед тобой.

С экрана на майора Лаврова взглянуло лицо с холеной бородкой, увенчанное военной фуражкой с позолоченной тульей.

– Дон Этторе – так его обычно называют в Андиане, – продолжал объяснять Капустин, – носит воинское звание полковника и принадлежит к древнему и очень знатному роду. Он владел самыми большими сельскохозяйственными плантациями, а кроме того, на других плантациях, секретных, его люди выращивали коку. Однако американцам это не нравилось. А когда к власти пришел президент Браво, дона Этторе стали преследовать и свои, местные чиновники. Тогда он ушел в сельву, а своих охранников объявил бойцами «Национального фронта». Вот они – бандиты из бандитов, не щадят никого.

Вот три основные группировки. Кроме них есть еще мелкие: «Армия Тупака Амару», «Фронт спасения Андианы» и другие. Рассказывать о них я тебе не буду: вся информация об андианском подполье, да и в целом о стране, о тамошней расстановке сил записана вот здесь, – генерал-лейтенант протянул Лаврову флэшку. – Будешь жить в нашей гостинице; в номере есть компьютер, там все и прочитаешь. Пользоваться умеешь?

– Десантники не только автоматом владеют, – отвечал Лавров. – Им любая техника знакома.

– Вот и отлично, – заключил Капустин. – Можно считать, что первый этап знакомства с заданием пройден. Сейчас тебя проводят…

Генерал-лейтенант не успел закончить фразу. Лежавший на столе сотовый тихонько проиграл мелодию марша. Хозяин кабинета сделал Лаврову предупреждающий жест: подожди, мол, сейчас закончим – и стал слушать. Собеседник Капустина говорил очень тихо, сам генерал-лейтенант – еще тише, так что Лавров не услышал ни звука. Однако, как ни велика была сила выдержки хозяина кабинета, майор догадался, что полученное сообщение его сильно встревожило. Он несколько раз о чем-то переспросил своего собеседника, однако полученные ответы, судя по всему, его не удовлетворили.

Наконец генерал-лейтенант закончил разговор. Встал из-за стола, несколько раз прошелся по кабинету, о чем-то напряженно думая. Один раз быстро взглянул на Лаврова, но ничего не сказал и возобновил свою прогулку по ковру. Потом, видимо, приняв какое-то решение, сел на место и произнес:

– К сожалению, майор, трех дней на подготовку у тебя не будет. Вылетать надо сегодня, в крайнем случае – если документы на тебя не успеем подготовить – то завтра.

– Что-то случилось? – спросил Лавров.

– Да, случилось, – признался хозяин кабинета. – Мне только что сообщили, что два часа назад наши энергетики похищены. Все четверо.

Глава 5

Если в Москве мела метель, то в столице на другом полушарии уже царила весна. На лужайке перед Белым домом вовсю зеленела трава, по которой прыгали белки, выпрашивая у туристов орешки и семечки, в парках и скверах набухали почки на каштанах. Вполне весенний вид открывался и из окна кабинета, расположенного в одном из правительственных зданий неподалеку от мемориала Линкольна.

В кабинете в данный момент находились двое. Хозяин кабинета, высокопоставленный чиновник государственного департамента Джон Догерти, задумчиво крутил в пальцах карандаш. Привычка что-нибудь вертеть в руках сохранилась у Джона с детства. Собственно, только она и отличала его от множества лощеных чиновников в строгих костюмах с безупречными галстуками, заполнявших офисы внешнеполитического ведомства; эта привычка, да еще хорошие аналитические способности и склонность к нестандартным решениям.

Человек, сидевший напротив хозяина, резко отличался от привычного образа государственного чиновника. Норман Фернандес не был дипломатом – он был разведчиком. Кроме того, он не был белым – в его жилах текла изрядная доля индейской крови, а еще он отличался независимым характером. Всем костюмам на свете – будь они хоть от самого Диора – Норман предпочитал джинсы и удобный пуловер.

Эти двое встречались не в первый раз. Хотя они работали в разных ведомствах, но оба курировали одно направление – Латинскую Америку, в частности Андиану. Поэтому им приходилось обмениваться информацией, а иногда проводить своего рода «согласование позиций» – что и происходило в данный момент. Причем если другие чиновники из разных контор в подобных ситуациях частенько ссорились, обменивались ядовитыми репликами и иногда доводили дело чуть ли не до драк, то Догерти и Фернандес прекрасно ладили. При всем различии происхождения, жизненного опыта и воспитания в них было нечто общее, что позволяло им успешно решать возникавшие проблемы.

Хотя они не подчинялись друг другу (и оба про себя считали, что это к лучшему), дипломат Догерти занимал в своем ведомстве более высокий пост, поэтому встречи обычно проходили на его территории. Сейчас двум чиновникам нужно было решить (причем быстро) важный вопрос: выяснить, кто мог похитить четверых российских специалистов, работавших в Андиане. Кроме того, следовало выработать позицию США в связи с этим инцидентом. Этот проект, подготовленный Догерти, ушел бы потом «наверх», для изучения в более важных инстанциях; возможно, спустя несколько часов он превратился бы в коммюнике, которое зачитал бы официальный представитель Госдепартамента. Трудность состояла в том, что Фернандес, обычно прекрасно информированный обо всем происходящем в Андиане, на этот раз не мог похвастаться обилием сведений.

– Значит, ты уверен, что люди из «Закона и порядка» здесь ни при чем? – спросил Догерти после того, как разведчик выложил все, что знал.

– Да, я беседовал и с самим Пинто, и с Мигелем Куэтой, который ведает у него разведкой, – отвечал Фернандес. – Оба клянутся, что их люди к этому похищению не причастны. И мои агенты в рядах «контрас» это подтверждают.

– Хорошо, допустим, – согласился дипломат. – А как насчет бойцов «команданте Орельяно»?

– Сам понимаешь, к ним я не могу так запросто подойти и спросить: «Ну, как дела, парни? Много ли депутатов и богачей похитили за этот месяц? А вам случайно не попадались четверо ребят с кусачками, плохо говорящих по-английски?» Но свои люди среди «ультрас» у меня тоже есть. И они говорят то же самое: «Армия освобождения» не имеет отношения к похищению русских.

– Значит, это дело рук дона Этторе, – заключил Догерти.

– Нет, это не он, – возразил Фернандес. – Среди бандитов дона Этторе у меня тоже есть агентура – и даже больше, чем у леваков. Мой человек все разузнал и говорит, что в их лагерях, где содержат пленных, русских нет.

– Выходит, русских заглотнула какая-то мелкая рыбешка, – сделал вывод дипломат. – Или «Тупак Амару», или «Фронт», или, наконец, эти… как их…

– «Солдаты Боливара»? – уточнил разведчик. – Вообще-то это возможно, но как-то не верится. Ведь для такой операции нужны большие резервы, которыми эта мелкота не обладает. Смотри: в похищении участвовало не меньше пяти-шести человек, которые использовали по крайней мере две мощные машины. Кроме того, у похитителей наверняка был свой человек на стройке, который информировал налетчиков обо всех передвижениях русских. И свой человек в Квесто. У этих мелких формирований просто нет таких резервов. И потом – зачем? Какой мотив? Ведь русские – не французы, не немцы, на них не заработаешь. Известно, что русский МИД никогда не выкупает своих заложников. Они скорее пошлют группу разведчиков, чтобы те попытались силой освободить энергетиков.

– А может, на это и делается расчет? – заметил Догерти. – Давай поговорим о возможном мотиве похищения. Кому оно прежде всего выгодно?

– Кажется, что прежде всего оно должно быть выгодно противникам нашего президента-социалиста товарища Браво, – ответил Фернандес. – Пуск электростанции откладывается на неопределенный срок, отношения с русскими ухудшаются… Потом, это удар по репутации президента: выходит, что он не может обеспечить безопасность даже самых ценных для него иностранных специалистов и вообще не контролирует ситуацию в стране…

– Точно! – заключил дипломат. – А то, что не выгодно социалисту Браво, выгодно нам – это знает любой, живущий южнее Панамского перешейка. Значит…

Тут дипломат сделал паузу, выжидающе глядя на своего собеседника.

– Что ты хочешь сказать? – нахмурился Фернандес. – Что-то я не пойму твоего намека!

– Даже странно, что ты не понимаешь такой очевидной вещи, – заметил Догерти, все так же не сводя взгляда с разведчика. – Известно, что ваше ведомство делает все возможное для укрепления позиции нашей страны в мире. Но при этом оно зачастую не слишком разбирается в средствах для достижения этой благородной цели. И не любит афишировать некоторые свои акции…

– Ты хочешь сказать, что это наши люди похитили русских? – возмущенно произнес разведчик. – А я, значит, тут с тобой комедию ломаю?

– Ну, насчет жанра я бы не стал настаивать, – заметил дипломат, вновь принимаясь изучать взятый со стола карандаш. – Пусть будет не комедия, а, скажем, боевик…

Однако Фернандес не поддержал разговор в шутливом тоне. Вместо этого он сердито произнес:

– Слушай, мы с тобой сотрудничаем не первый день. Скажи, я когда-нибудь разыгрывал перед тобой спектакли?

– Ну, я помню одно дело о взрыве возле нашего посольства в Сане… – протянул Догерти.

– Да, в этом деле я утаил от тебя часть информации, – признался разведчик. – Но честно дал тебе это понять и комедию не ломал. Так и сейчас. Если расценивать твои слова как вопрос: не было ли у нашего Управления в Андиане секретной операции, связанной с похищением русских, то я тебе могу прямо ответить: нет, не было. И за свои слова я ручаюсь!

– Хорошо, я понял, – кивнул дипломат. – Тогда давай рассуждать дальше. Итак, мы с тобой знаем, что наши люди не причастны к похищению. Но так думаем только мы с тобой. Все остальные, прежде всего в Андиане, уверены, что тут замешаны гринго. В таком случае можно предположить, что энергетиков похитили наши враги…

– Леваки? – удивленно произнес Фернандес. – Но я уже говорил: они тут ни при чем…

– Почему же обязательно «Армия освобождения»? – пожал плечами дипломат. – У Штатов много врагов. Те же «Тупак Амару», например, или старые добрые коммунисты… Наконец, сам вождь андианского народа, товарищ президент Браво тоже не пылает к нам большой любовью… Такую возможность ты не рассматривал?

Разведчик несколько минут размышлял, потом отрицательно покачал головой:

– Нет, не сходится. Конечно, Браво уже сделал заявление, в котором обвинил «мировой империализм» в том, что он стремится сорвать пуск станции и помешать развитию Андианы. И вся подконтрольная правительству пресса только ждет сигнала, чтобы развернуть против нас очередную кампанию. Возможно, он сможет заработать на этом какие-то очки. Но и проиграет не меньше! Аргументы против него я уже изложил: получается, что «мировой империализм» хозяйничает под носом у президента. В общем, выходит, что он слабак. А это плохая позиция в глазах бедноты: она слабых не жалует. Но я, конечно, еще узнаю. Проверю также версию насчет «мелкой рыбешки» – всех этих группировок, у которых за душой лишь два десятка автоматов да пара-тройка плантаций с кокой.

– Проверь, – кивнул Догерти. – Кроме того, я бы посоветовал проверить еще одну версию. Скажи: все твои люди, работающие в рядах повстанцев, тебе полностью подконтрольны?

Заметив удивление в глазах разведчика, он счел нужным пояснить:

– Помнишь историю майора Блума? Ну, того, который создал в Камбодже свою «империю»?

– Да, помню, конечно, – отвечал Фернандес. – То есть ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что у людей, годами работающих в экстремальных условиях, живущих в этой проклятой сельве среди бандитов, может слегка поехать крыша. Нет, они не перешли на сторону врага, не стали двойными агентами. Они по-прежнему считают себя солдатами демократии…

При этих словах Догерти Норман Фернандес поморщился: Джон мог бы оставить пропагандистскую лексику для журналистов.