Ответный удар

– Если руки под дело заточены.

– Я подумаю.

– Думай. Иркутская, 9. Спросишь Михал Антоныча, скажешь, от Туманова. Все, выметайся, мальчишка, приехали.

Виталик помялся, открыл дверцу.

– Пал Игорич…

– Ну.

– Спасибо вам…

– Много, беги.

Михаил Антонович Векшин в другое время был бы известен не меньше Макаренко или Спока. Учитель от бога, он ухитрился скромное ПТУ при радиозаводе превратить во вполне доходное – для юных тружеников – предприятие. Нашел учителей, дающих знания на уровне, оборудовал спортзал, нанял тренера. Умудрялся увиливать от опеки назойливых югендфюреров из СМП (Союза Молодых Патриотов). Хорошо это, конечно, но печально. Сколь веревочка ни вейся… Посадят Векшина по доносу, а его ребята, если не сядут за компанию, станут еще одной местной бандой, которым в этом городе учета нет.

Внезапно заныла голова. Самое время – рабочий день только начался. Он откинул ее на подголовник, стал машинально крутить настройку приемника.

Эфир выдавал что-то неживое, вьюжное. Диапазон FM упразднили (как не было, так и дальше не будет). На средних волнах вещал вечный «Маяк», на длинных – радио «Возрождение», на УКВ – местный «Голос Энска». Слушать нечего. Сплошные успехи.

Позывные колокола «Возрождения» сменил нетленный хит горластого Гамзанова «Из глубины веков» – порядком надоевший, но в определенных кругах имевший бешеную популярность и даже прозванный непонятно с чего «гимном Нового Возрождения».

Маршевый бой барабана нестерпимо стучал по ушам. Он раздраженно переключил диапазон.

– …В ходе стремительного продвижения вдоль трассы Караюрт – Ноябрьск силами 224-й бригады и 61-го мотострелкового полка нанесен значительный урон боевикам, окопавшимся вблизи села Мансурово. Уничтожен склад боеприпасов, восемь единиц бронетехники и более сотни бандитов. Взят под контроль ряд господствующих высот над нефтеперерабатывающим комплексом Балабаевский, близ которого отмечены паника и поспешная перегруппировка бандформирований. Командующий сухопутной группировкой на Северном Кавказе генерал-лейтенант Ипатов выразил твердую уверенность, что уже к середине сентября…

Не осталось уже ни злости, ни обиды, душа переболела. Воевали мертвые души. 224-я Юргинская бригада, прозванная «бешеной», еще в июле сгинула в районе Кургунского ущелья, поимев глупость пуститься в преследование якобы разбитого войска «имама» Дакаева. Полегла практически вся – за тактические ошибки гяуры платили по полной строгости. То, что спустя две недели, покалеченное и обезумевшее, выбралось из западни, меньше всего напоминало бравую бригаду, а больше – какой-то сумасшедший лазарет с числом больных порядка взвода – без техники, почти без оружия…

Знали об этом, естественно, немногие. И те помалкивали.

За заводом рембыттехники дорога сузилась. Этот участок ремонтировали года полтора. И никаких перспектив. Проплыла разрушенная котельная – последствие прошлогоднего теракта (неизвестного мастера), потянулись низенькие корпуса фабрики металлоизделий. Номенклатура производимой здесь продукции отличалась редким разнообразием – от крючков для полотенец до карданных валов уборочных комбайнов. Иногда зарплату платили. А в прошлом году производство встало. Заработал молох. Руководство фабрики обвинили в воровстве и причастности к производству и сбыту левой продукции. Директору дали вышку, остальных, вплоть до мастеров участков, пересажали, фабрику закрыли. Какие-то «комсомольцы» пытались приспособить пустующие площади под проведение своих шумных мероприятий, но местный ареопаг распорядился иначе. «Комсомольцев» прогнали. Постановили – резервная территория и никаких гвоздей. Дворы поросли бурьяном, машинерию растащили.

Заморосил дождик. Подъехав к приземистой облезлой, но еще крепкой на вид избе, Туманов остановился, посигналил.

Загавкал пес. Через пару минут из калитки выглянул опухший мужичонка и вежливо спросил:

– Какого надо? Гудишь тут…

– Скажи Михалычу, Туманов по его душу.

Опухший чего-то проворчал и убрался в дом. Через пять минут вернулся, дохромал до ворот гаража – вровень с забором – принялся возиться с висячим замком. Отпер, распахнул ворота, ушел внутрь.

Задняя стена гаража была переоборудована в еще одни ворота – уже открытые. Туманов проехал гараж, теплицу, где грядки теснились у боковых стенок, а стекла в рамах не только никогда не мыли, но и намеренно пачкали, и оказался в новом гараже – подземном. Компанию «Кадету» составили «БМВ», ниссановский джип и замызганная «четверка». Гостя встретил и молча сопроводил на поверхность молчаливый шкаф с кобурой под мышкой. В доме, снаружи неотличимом от других обшарпанных изб местного частного сектора, а внутри обилием ковров и быттехники напоминавшем склад хозяйственного магазина, ждал коротконогий, почти квадратный крепыш с белым шрамом в пол-лица – Меченый, он же Гальян.

Виктор Михайлович Галеев криминальную карьеру начал резко – с ограбления в 79-м в составе банды покойного Студента склада «Ювелирторга». При обыске, кроме старенького «ТТ», обнаружили числящееся по списку кольцо с маленьким бриллиантиком, и один слушатель из сокамерников выдал Галееву кличку (Гальян, по фене – бриллиант). Отсидев пару пятилеток, Гальян активно включился в рэкет – не забывая добрых воровских традиций, но и не брезгуя злыми бандитскими. На первые роли не выступал. Обходили молодые и наглые. Не возглавлял фирм, не вступал в партии, не выставлял свою кандидатуру на выборах. И в тяжелые времена Чрезвычайного положения, когда Рустам-апельсин, купивший титул вора в законе за пол-лимона зеленью, предпочел сбежать, Вяза и Малыша пристрелили «при попытке сопротивления», а Бондарь просто исчез, унаследовал район. Не построив особняка в веселые годы демократии, Гальян так и остался жить в Нахаловке. Вокруг «резиденции» надежно прикормленные соседи, никакой спецназ втихую не подберется. Заборы, плетни, «ягодный» кустарник, непролазная грязь летом и лед зимой. Дом, впрочем, обставил, проведя горячую воду и телефон, а заодно – подземный ход в подвал возведенной в девяносто девятом элитной многоэтажки, где Гальяну принадлежала квартира, оформленная на чужое имя.

– Что скажешь, Туманов? – Присесть и угощения с разносолами не предлагал: пришел бывший мент, пусть выкладывет свое дело и убирается.

– Бардак у тебя в районе, Галеев.

– Дальше, Туманов, – поморщился авторитет.

– Цинбан рынки шерстит.

– Тебя задели?

– Тех, что задели, уже обработали.

Пятерых китайцев, пытавшихся обложить данью ларьки, принадлежавшие «Муромцу», встретили хорошо подготовленные ребята из группы безопасности тумановского отдела и провели просветработу на тему: «Будем дружить или будем садиться?»

– Шпана какая-то в гоп-стоп-чека играет. Знаешь, Галеев, я по ночам люблю спать, а не нервничать.

– Разберусь, – помрачнел Галеев.

– Двое крутых посетили наш магазин на Благовещенской. Сказали, теперь им надо платить. Нам самим их воспитывать или тебе оставить?

– Кто такие? – Гальян багровел на глазах.

– Вязьма и Лорд, есть такое мнение.

– Тебе их прислать? – процедил хозяин.

– Мне-то они зачем? Это твои игрушки…

Возвращаясь через сквозной гараж, он представил, как вооруженная «зондеркоманда» Котляра весь день напролет, прикидываясь покупателями, отпугивает покупателей настоящих, – и слегка повеселел.

Бежан – высокий, накачанный, движения обманчиво неуклюжие, по облику – типичный бандит из «умных», разливал водку. Стол сварганил по уму, но у плиты не стоял – все готовое, с рынка. Даже форекол – норвежское блюдо из баранины и кислой капусты – брал в готовом виде. В квартире чисто, но как бы это выразить – неуютно. Нет хозяйки, хата съемная и, хочется верить, на предмет «жучков», «клопов» и прочих насекомых проверенная.

– За светлое завтра, Павел Игоревич, – хитровато щурясь, поднял рюмку Бежан. Выпили, закусили совхозной буженинкой.

Туманов поинтересовался:

– У Кривули служил, Борис Андреевич?

Майор Кривонос, командовавший их батальоном при фильтрации «лояльной» Чечни – той, что севернее Терека, этот радостный тост обожал. А возможно, верил в мистическую силу пожеланий, спрыснутых крепким алкоголем. Вера не оправдалась – снайперская пуля уложила майора под Наурской, как раз в тот момент, когда, извлекая из дальнего кармана фляжку, он позволил своей голове воспарить над окопом. Сам Туманов к тому времени из батальона уже убыл, увозя с собой двух чеченцев бородатого вида. Омоновцы, изловив их в хорошо замаскированном подвале под овчарней, хотели тут же пристрелить, но «командированный от штаба» беспардонно отнял. Обиду залили привозным спиртом, а пленные получили отсрочку – на пару дней, рассказали все, что знали (попробовали бы не рассказать), и – вполне заслуженно почили без скучной судебной волокиты.

– Он у меня служил, – уточнил Бежан, разливая по новой. – Хорошо идет, а, Павел Игоревич? Может, девочек позвать? Из бюро добрых услуг?

– Или мальчиков. Из другого бюро, но с магнитофонами, – пробормотал Туманов. – Бросай цирк, Борис Андреевич. Ночь коротка.

– Спят облака, – Бежан подмигнул и отодвинул стопку. – Как скажешь, Павел Игоревич. Ваша фирма сельхозпродукцией занимается?

– Да.

– Тогда слушай.

Какие-то глубоко законспирированные «партизанские» хозяйства из северных районов искали покупателей мяса. По возможности своих и без засветки. Любая засветка в таком деле чревата немедленным уничтожением как самого хозяйства, так и «фермеров».