Общак на доли не порубишь

– Понятно. Присаживайся. А это что за красавица, прямо цыганка? Кармен какая-то. Лицо знакомое.

– Внучка моя Светлана.

Карл отступил на шаг, сощурил глаза, изучая внучку бизнесмена, торгующего сантехникой, Анатолия Ивановича Железовского.

– Не сразу признал. Ребенком еще недавно была. Незадача вышла. Волосы у нее теперь темные и кучерявые. Она же брюнетка, а звать Светлана. Непонятки, Толик, непонятки…

– Да кто ж ее знал, какая она будет, когда вырастет? Родилась, вообще волос не было; пушок светленький, и все.

– Я вас тоже помню. Маленькой на колени меня к себе сажали. – Светлана Железовская, ничуть не смущаясь, оглядывалась по сторонам, – и на скрипке я вам играла. Вы еще сказали, что у вас виолончель итальянская дома есть. Вас Олег Карлович зовут, вы приятель моего деда. Почему же вы теперь Карлом называетесь?

– Я и тогда Карлом назывался. А теперь не лезь, Светлана, во взрослые разговоры.

Все казалось девушке удивительным – и мужчина, метнувшийся наперерез деду, и Карл, которого она видела последний раз лет пять тому назад, он стал теперь такой же седой, как ее дед, и красивый парень с бледным лицом в черных очках, и бармен, слишком уж солидный для такого маленького заведения.

Карл не сказал Анатолию Железовскому «садись», не принято это слово у бывших зэков. Он просто кивнул, сделал едва заметный жест рукой, и Анатолий присел за стол, но не за тот, где расположился Бунин, а за соседний. Бизнесмен, приехавший с внучкой, передал пакет кассиру.

– Книги я тебе привез, Карл.

– Книги? – не сразу сообразил смотрящий.

– Те, что должен был сегодня отдать.

– А… да, мой человек их просмотрит.

Кассир с пакетом исчез в задней комнатке, а Светлана подошла и села на место Карла прямо напротив Николая.

– Дед, – обратилась она к Железовскому, – у меня денег нет, а я кофе хочу.

– Мы не долго, – строго произнес Железовский.

– Ну что ты так! Нельзя отказывать красивой девушке. Нельзя ее обижать. Приготовь кофе. – Карл говорил тихо, но его все слышали, в том числе и бармен.

– И мне, – вставил Бунин.

Карл и Железовский тихо переговаривались; казалось, они просто сидели и глядели друг на друга. Каждый из них видел что-то свое, но вспоминали они одно и то же.

– Тебя как зовут? – первой спросила Светлана.

– Николай, – ответил Бунин.

– Мое имя ты уже слышал – Светлана.

– Слышал.

– Ты для прикола очки носишь? Или… – Девушка замялась.

– Нет, я слепой, – без тени смущения сказал Бунин.

– Извини, я сегодня взбалмошная. Сама не знаю, что говорю.

– Ничего страшного. Я привык к этому, а раньше я видел.

– Совсем-совсем не видишь?

– Я не вижу тебя, только слышу.

– Как интересно! Музон какой-то знакомый, – вдруг сказала Светлана и принялась перебирать пальцами по столу, словно играла на пианино.

– Шуман, попсовая обработка, – сказал Бунин, глядя на тонкие без маникюра пальцы Светланы.

– Похоже, точно, Шуман! А ты меломан? – уже заинтересовавшись Николаем, спросила девушка.

– Люблю музыку и даже немного играю.

– На чем, если не секрет?

– На клавишах, на рояле.

– Я на скрипке, – призналась девушка. – И честно тебе скажу, надоела мне моя скрипка, как горькая редька. Если бы не дед, я бы уже послала всю эту музыку. Но он меня пилит по-черному, каждый день заставляет заниматься.

Бунин смотрел на Светлану и видел, что она не совсем понимает, в какой компании оказалась.

«Наверняка дед ее оберегает, балует, вот и смотрит девчонка на мир через розовые очки».

– Он у тебя музыкант?

– Какой музыкант, сантехникой торгует! Музыканта нашел. Король унитазов, умывальников начальник. Ну, это я шучу. Он просто клевый, суперный дед, я бы без него пропала. Дед меня сегодня брать не хотел, а я увязалась, он мне ни в чем отказать не может. И чего он упирался? Всех-то дел было Олегу Карловичу книги передать. А какие книги, даже не сказал.

Бунин поздновато понял, что девушка ему уже успела понравиться.

«Не так чтобы очень, Светлану красавицей не назовешь, высокая, тонкая и… какая-то нервная. Тонкий нос, большие глаза, чувственный рот и волосы, похожие на черную грозовую тучу». – Бунину захотелось дотронуться до них, на вид они были мягкие. Даже зуд появился на кончиках пальцев.

Светлана красиво держала чашку в длинных чувствительных пальцах, красиво поворачивала голову на тонкой шее, красиво и немного грустно улыбалась. И Бунин понимал, почему ее улыбка немного грустная – она его жалеет. Она уверена, что он слепой. Он чувствовал, что девушке хочется спросить у него, но она не решается. Бунин даже вопрос угадал: обычное желание зрячего узнать, как воспринимает мир человек, лишенный зрения.

Но вопрос задать Светлана Железовская не успела, как и не успел спросить у нее номер телефона Бунин. Она, в свою очередь, подумала, что если напишет телефонный номер на бумаге, то Николай и прочесть его не сможет.

– …если что, не стесняйся. Твое опоздание сегодня – это ерунда. Я ведь тебе по жизни должен, – тихо сказал Карл, глядя в глаза Железовскому. – С тобой мне тяжело рассчитаться будет.

– Ладно, не надо. Мы уже люди в возрасте; видишь, внучка какая? – Железовский повернул голову и помрачнел, увидев, что Светлана болтает с парнем в темных очках.

Кто может сидеть в баре вместе со смотрящим? Молодой жулик. Кому же захочется, чтобы его внучка связала свою жизнь с преступником?

Железовский встал:

– Прости, что задержался. Не получилось вовремя приехать, больше не повторится. С другого ты бы шкуру спустил.

Карл покусывал губу. У него на глубоких залысинах поблескивали капельки пота.