Привычка побеждать

Болтуны в ту же секунду прикусили языки, понимая, что, если командир, всегда спокойный, как танк, начал покрикивать и злиться, – что-то явно не слава богу. И действительно, когда десантники пригляделись повнимательнее, они увидели то, что успел заметить Батяня, находившийся ближе всех к месту события. Стволик хилого деревца белел свежей трещиной, которая увеличивалась на глазах. В наступившей тишине было слышно предательское потрескивание древесины.

– Травить! – резко выдохнул Андрей и, заметив, что страхующие его бойцы слегка замешкались, нетерпеливо подстегнул: – Мигом!

С его позиции было видно, как начинают разъезжаться застежки на бронежилете висящего над темной бездной Арапа. Сам бедолага ничего этого не видел и не оставлял лихорадочных попыток зацепиться за дерево руками. Но каждое его движение только усугубляло ситуацию и приближало развязку. Раздумывать было некогда.

– Не рыпайся, эфиоп твою!.. – заорал Батяня и, с силой оттолкнувшись ногами от скалы, словно ныряя в воду, отчаянно ринулся в пропасть вниз головой.

Чем закончится этот фокус, он не знал, но это был, пожалуй, единственный шанс успеть. А шанс, даже если он единственный, всегда нужно использовать. Тем более когда есть уверенность в крепости и надежности рук страхующих тебя бойцов.

В кровь разодрав колени и локти об острые выступы скал, Андрей все-таки успел мертвой хваткой вцепиться в ноги Арапа, когда тот уже падал. Расстегнувшийся все же бронежилет, словно огромная летучая мышь, бесшумно скользнул вниз и исчез в черноте ночи. Однако все подробности майор Лавров осознал только потом, когда эти картинки прошли перед его глазами, как на замедленном повторе голевого момента.

– Держать! – прохрипел офицер скорее самому себе, чем своим бойцам.

Десантники, поняв отчаянный маневр своего командира, сумели сравнительно мягко смикшировать падение двух не очень щуплых мужиков. Теперь они уже быстро, но осторожно поднимали их из пропасти, словно пару воздушных гимнастов в цирке...

* * *

Остатки утреннего тумана легким белым маревом клубились в долине, напрасно стараясь зацепиться за угловатые выступы горных склонов. Несмотря на конец сентября, почти по-летнему теплое солнце брало свое.

На небольшой площадке перед зданием штаба замерли две «коробки» – вчерашние «противники». Предстоял разбор прошедших учений и вынесение высочайшего вердикта.

Преамбулу местного замполита, занудно и привычно бубнившего о сложности международной обстановки, как обычно, никто не слушал. Да и сам политрук не очень-то рассчитывал на внимание, а скорее отрабатывал привычный ритуал.

Наконец прозвучал непременный финальный панегирик руководящей роли коммунистической партии. Профессиональный местный говорун подобострастно уступил место у микрофона московскому инспектору, затем снял свою фуражку и, вытирая вспотевшую от усердия лысину носовым платком, изготовился внимательно слушать проверяющего.

– В целом обе стороны справились с поставленной задачей неплохо... – стандартной фразой начал свою речь столичный гость, слегка утомленный как сегодняшним южным солнцем, так и вчерашней дегустацией отменной продукции знаменитых крымских виноделов.

Обычно после подобного стандартного вступления следует ключевое слово «однако», а затем и начинается собственно разбор «полетов», а то и форменный разнос.

Конечно же, не самой выволочки боялись превратившиеся в слух африканцы. Они отлично представляли себе крутую реакцию их вождя, Менгисту, на отрицательную оценку его будущих гвардейцев. Сейчас на карту была поставлена не только карьера, а, пожалуй, и жизнь.

– ...однако, – произнес ожидаемое слово инспектор, – курсант Гассам Арат, командир отряда «южных», недостаточно ответственно отнесся к проведению рекогносцировки, вследствие чего лишил своих бойцов возможности выполнить возложенное на них задание с общей оценкой «отлично».

«Издевается!.. – подумал Гассам, нервы которого были натянуты, как струна. – Какое, к черту, может быть „отлично“ после такого грандиозного провала?»

Абиссинец знал, что еще с утра тот самый офицер, который фактически спас его от неминуемой гибели, побывал на ковре у московского проверяющего. Своим докладом о вчерашнем ЧП десантник, несомненно, должен был поставить жирный крест на всех амбициозных планах африканца.

Ведь настоящим проверяющим, конечно же, был не этот паркетный красавчик из Москвы, который в своей жизни ничего тяжелее стакана водки не поднимал, а он, видавший виды боевой офицер Андрей Лавров.

– Мне думается, что за оставшиеся дни учебы наши африканские друзья будут иметь возможность и в теории, и на практике подтянуться в специальной подготовке. И приложат максимум усилий в целях совершенствования ратного мастерства, а особенно в тех его аспектах, на небольшие упущения в которых справедливо указал в своем рапорте командир отряда «северных». Правда, не может не радовать то, что во время выполнения этого достаточно сложного задания, – продолжал тешиться своим штабным красноречием московский оратор, – обошлось без чрезвычайных происшествий, а тем более без человеческих потерь, которые имели место при выполнении подобного задания кубинскими товарищами полгода назад. Значит, процесс идет в нужном направлении, а уровень боевой и политической подготовки неуклонно повышается, что нельзя не отметить...

Его витиеватые фразы с большим трудом доходили до сознания африканца, но когда в конце выступления проверяющий произнес:

– ...выставить общую оценку «хорошо», – удивлению эфиопа не было границ.

Не переставая думать о «загадочной русской душе», он как на автопилоте прошагал перед трибуной во главе своего отряда под иронично звучавший в этой ситуации марш «Прощание славянки».

* * *

Осень все-таки постепенно вступала в свои права. Она, словно талантливый художник, изысканными мазками расцветила кизиловые заросли на горных склонах, добавив в сдержанную палитру крымского пейзажа теплые красноватые тона. Наступил настоящий бархатный сезон.

Этой благодатной порой, когда уже не жарко, но еще не холодно, эфиопские коммандос окончательно завершили учебу и по инициативе своего командира проставляли «отходную».

Легкий, чуть синеватый дымок костерка придавал небольшой поляне какой-то домашний уют, которого всегда так не хватает людям в погонах. Может быть, именно поэтому военные и умеют ценить эти редко выпадающие на их долю минуты, когда можно на время забыть о службе и немного расслабиться.

Первые дозы горячительного уже были приняты на грудь, и былые соперники в сражении на высотке праздно разбрелись по поляне, образовав группки по интересам.

Из всех Батяниных парней, пожалуй, только один младший сержант Скоробогатый был занят конкретным делом. Он уже научился готовить диковинный соус, который эфиопы щедро добавляли почти в любое блюдо. Основным компонентом этой приправы с коротким названием «ват» была алыча, собранная здесь же, на горных склонах. Теперь же, постигая секреты приготовления шашлыка по-абиссински, Владимир ни на шаг не отходил от импровизированного мангала из камней. Там над второй партией интернационального блюда сосредоточенно священнодействовали два темнокожих амбала.

Гассам и Андрей в ожидании горячей закуски присели на причудливо изогнутый ствол поваленного дерева. У «коллег» накопилось множество вопросов друг к другу, но российский десантник и здесь был первым:

– Расскажи-ка ты мне про свою страну, – попросил он, – до безобразия мало мы о ней знаем. Разве вот только, что предок нашего Пушкина твой соотечественник – каждый школьник скажет, а больше...

Конечно, Андрей скромничал. На политинформациях он не спал, да и прессу листал в свободное время, и поэтому не мог не знать, что «дружба» с этой далекой африканской страной зародилась еще в брежневские времена. Что пришедший к власти амбициозный полковник объявил о построении социализма и тут же, как это принято, развязал кровавую борьбу с «врагами народа».

– Даже и не знаю, с чего начать, – задумчиво произнес смуглолицый собеседник.

– Начни с начала, – улыбнулся спецназовец, – у нас так обычно говорят.

– С начала?

– Ну, не с конца же начинать, – резонно ответил Андрей, доставая из пачки сигарету.

– Если так, то нужно вернуться в прошлое почти на три с половиной миллиона лет. Такой возраст предшественника человека, останки которого нашли на нашей территории археологи.

– Ни фига себе! – не смог сдержаться десантник. – Выходит, твоя страна не только родина кофе, но и колыбель всего человечества?

– Вот именно, – горделиво воскликнул арап, – самый древний человек во всем мире – мой предок!

Радуясь, что удивил бывалого воина, Гассам Арат поведал ему, что старое название его страны Абиссиния переводится как «страна с обожженными солнцем лицами».

«А что, очень даже похоже!» – мысленно отреагировал Андрей Лавров, взглянув на лицо своего смуглого собеседника.

Тот, решив еще больше усилить эффект от своей «лекции», начал сыпать историческими фактами и легендами. Его буквально распирала гордость. Правда, возникало смутное ощущение, что больше за себя, чем за свою далекую родину.

Андрей закурил и теперь с едва скрываемой иронией смотрел на своего собеседника сквозь облачко ароматного дыма, которое повисло между людьми в полном безветрии теплого вечера.

Может, еще и потому, что длинный рассказ его эфиопского «крестника» о сегодняшнем дне африканской страны сильно смахивал на сухие строчки путеводителя, десантник слушал не очень внимательно. И только когда Арап начал рассказывать о пустыне, в которой, будучи мальчишкой, заблудился и чуть не погиб от жажды, Андрей снова заметно оживился.

– А знаешь, как можно добывать воду в пустыне? – прервал он слегка затянувшийся монолог. – Смотри и запоминай, может, и пригодится когда-нибудь.

Сначала африканец обиженно надулся, но когда десантник взял прозрачный полиэтиленовый пакет из-под какой-то снеди, ловким движением надел его на ветку соседнего дерева и плотно обвязал горловину куском шпагата, тот явно заинтересовался.

Правда, по его лицу было видно, что пока он не может врубиться в смысл этих простеньких манипуляций.

– Это же элементарно! – рассмеялся майор Лавров, увидев недоумевающую физиономию Арапа. – Листья растения на солнце испаряют влагу, а ночью, когда прохладно, она конденсируется на стенках пакета. Круговорот воды в природе – курс средней школы! За ночь этим нехитрым образом из одного такого пакета можно получить стакана полтора чистейшей воды на халяву.

– Что такое «на халяву»?