Приговор приведен в исполнение

Захватив пригоршню жареных фисташковых орешков, дядюшка почавкал и похрустел ими, вытер проступившую в уголках губ слюну и вопросительно уставился на племянника:

– Перехватить груз – хорошая идея. У тебя светлая голова. Но есть маленькая деталь. Куда придет танкер? Какая машина повезет груз? Тургут, дорогой, в цепочке недостает звена.

Деланно обидевшись – в главе клана умер прирожденный актер, – племянник сказал:

– Я не идиот, чтобы строить замки на песке. Двое русских связных, представители поставщика, расслабляются на адриатическом пляже. Пеппе, мой информатор, лично отвез этих собак.

– Куда?

– В Сан-Стефано-дель-Сантино. Уютный тихий курорт. Развлечения, девушки, выпивка за счет фирмы. Связникам посоветовали не светиться. Посидеть тихо, не привлекая внимания. Все заботы по перевозке груза итальянцы берут на себя. Русским сказали – на пушечный выстрел не приближаться даже к воротам порта.

– На территории нефтяных терминалов незнакомцы сразу бросаются в глаза. Разумно… Не хотят подставлять связников и свои задницы. За русскими кто-нибудь присматривает?

Смуглое лицо Тургута сморщилось точно от зубной боли. Дядюшка нащупал слабое место.

– Пеппе нашел троих ублюдков. Недочеловеки… албанцы. Промышляют кражами, мелким разбоем. Недавно получили по зубам от какого-то миллионера. Он вышвырнул их с яхты. Я приказал Пеппе передать албанцам, что если они будут своевольничать, то живыми улягутся в могилу. Припугнул, но на этих обезьян надежда слабая. Дилетанты и к тому же дикари. – Слова Тургута отдавали душком средневековья, когда янычары живьем сдирали кожу только за намек на непокорность. – Итак, дядя, я вылетаю в Италию. Двух мнений быть не может. Доверить операцию некому. Груз исчезнет, испарится, и итальянцы ничего не должны узнать! Иначе…

Многозначительная пауза повисла в воздухе. Только навозная муха, подкрепившаяся сладкой пудрой, гудела у окна.

– Иначе… – эхом отозвался дядюшка – сам вылитая муха в увеличенной проекции, у которой ампутировали крылья.

– Иначе разгорится война. Тень подозрения не должна пасть на наш клан. Макаронники злопамятны. Я лично проконтролирую перехват и развяжу языки русским, – тоном фельдмаршала, посылающего полки на штурм, произнес Тургут.

«Совсем недавно был мокроносым щеночком, а вымахал в матерого волка. Воистину щедрость Аллаха безмерна», – защемило в душе толстяка.

Сутки спустя лайнер турецкой авиакомпании приземлился на бетонную полосу аэропорта Римини. Четверо мужчин восточной внешности прошествовали по зеленому коридору таможни, не подвергаясь досмотру. Впереди группы вышагивал высокий красавчик с тщательно прилизанными волосами и кокетливой щеточкой узких усиков под носом. Сотрудник спецподразделения полиции, осуществлявший визуальный контроль за прилетевшими рейсом Стамбул – Римини, принял группу за десант коммивояжеров, прибывших отдохнуть от мусульманских запретов и окунуться в атмосферу раскованных нравов. Одетые в костюмы свободного покроя из легкой ткани светлых тонов, турки неторопливо пересекли центральный зал аэропорта, прошли через стеклянные двери и оказались на плавящейся от жары улице.

Стройный лидер четверки, сведя к переносице брови, осмотрел припаркованные машины. Не разжимая зубов, он процедил:

– Опаздывает Пеппе… опаздывает…

Остальные подобострастно закивали головами, осуждая беспутного Пеппе, заставляющего себя ждать.

Зоркий таксист, заметивший потенциальных пассажиров, лихо вырулил, пройдясь колесом впритирку к бордюру. Опустив стекло, водитель с дружелюбной улыбкой предложил:

– Садитесь, «синьоры»… Довезу… не обману!

Высокий турок с усиками оставался неподвижным, точно мраморная статуя. Он даже не удосужился взглянуть на таксиста.

В салон машины просунулась образина, смахивающая на морду Кинг-Конга. Дохнув облаком чесночного соуса, рожа рявкнула на ломаном итальянском:

– Проваливай!

Если природа постарается, то монстры удаются у нее на славу. Видимо, над этим образцом натура трудилась не покладая рук. Водитель, немедленно исполнивший высказанное пожелание, потом рассказывал друзьям, что чуть не обмочился, увидев перед носом выпяченную бульдожью челюсть, сплющенную картофелину боксерского носа, теряющегося в складках щек, и гладко выбритый череп с узким дегенеративным лбом.

– Мамма миа… – заливался таксист. – Такого парня надо в клетке возить!

Прошло еще минут шесть после отъезда такси, прежде чем к занервничавшим туркам подкатил серый микроавтобус «Фиат Улисс» со сломанным дворником на ветровом стекле и погнутой, точно старая вязальная спица, антенной. Дверь микроавтобуса отворилась нараспашку. Пеппе, молодой человек с прической фаната рэпа, обутый в растоптанные кеды, теннисным мячиком выпрыгнул на плиты тротуара.

– Синьор Тургут, тысячу извинений! Попал в пробку на перекрестке! Безумно рад вас видеть! – экспансивно тараторил хозяин микроавтобуса, оглаживая побритый затылок.

Наркоделец, прибывший собственной персоной на Апеннинский полуостров, словно не замечал юлившего перед ним парня. Мановением мизинца он подозвал тяжеловеса, только что отогнавшего таксиста:

– Карапуз, предупреди мальчика, чтобы впредь был пунктуальным.

Самый внушительный по габаритам бандит из группы Тургута, приставленный дядюшкой опекать любимого племянника, подошел к опоздавшему и с силой слесарных тисков сжал локоть Пеппе. Тот, ойкнув, зашлепал резиновыми подошвами о тротуар, будто набирая разгон перед прыжком.

– Хозяин не привык ждать! – пробасил верзила, нехотя отпуская враз взмокшего и побледневшего рэпера.

Ремеслом верного слуги клана по кличке «Карапуз» было убийство, точнее, палачество. Именно он приводил в исполнение приговоры, вынесенные главами семейства. Сам Тургут иногда ужасался мрачным фантазиям киллера, обставлявшего процедуру перехода жертвы в мир иной садистскими пытками, после которых приговоренные напоминали кучу фарша и размолотых костей. Патологический садист, по-собачьи преданный клану, был незаменимым для беседы с самыми несговорчивыми клиентами. Попади в руки Карапуза от рождения немой и тот спел бы оперную арию. Одна внешность убийцы, гибрида быка и обезьяны, действовала на противника лучше нервно-паралитического газа. К тому же киллер неплохо стрелял, виртуозно дрался на ножах, а по части перерезания глоток не знал себе равных. Такие экземпляры по нынешним временам встречаются только на Востоке, не до конца развращенном комфортом цивилизации.

Карапуз подтолкнул парня к микроавтобусу:

– Заводи арбу!

Пока спутники киллера рассаживались, ставили сумки в багажное отделение, верзила, занявший место рядом с водителем, ущипнул приподнявшегося парня за ягодицу:

– А я бы поимел тебя, малыш. – Обезьянья рожа Карапуза расплылась в похотливой улыбке, которая моментально погасла.

Шеф, отражавшийся в зеркале заднего вида, приподнял бровь, демонстрируя свое недовольство сексуальными шалостями слуги клана.

Турбодизель «Улисса» мягко зарокотал. Моргнув стоп-сигналами, микроавтобус покинул парковку и влился в поток машин. На шоссейной развязке он свернул и помчался по автостраде, ведущей на юг, в сторону Сан-Стефано-дель-Сантино.

За стеклом мелькали пейзажи, вдохновлявшие не одно поколение живописцев. Зигзагообразная дорога пролегала по побережью. Море напоминало о себе пунктирами водной глади за холмистой линией горизонта.

Созерцать идиллические пейзажи туркам было недосуг. Из приготовленной Пеппе сумки, примостившейся между вторым и третьим рядами сидений, гангстеры доставали оружие. Помогая друг другу, они нахлобучивали сбрую, убирая пистолеты в кобуру. Все, за исключением Карапуза, вооружились «береттой» – пистолетом, входящим в так называемую «великолепную девятку» лучших орудий смерти этого типа.

Со здоровяком, ерзавшим на переднем сиденье, вышла осечка. Короткоствольный «скорпион», автомат спецслужб и грабителей банков, он принял безропотно. С видимым удовольствием погладил усеченный хоботок ствола, присоединил магазин, выставил предохранитель на нулевую отметку. Высоко подняв левую руку, он спрятал автомат под мышку и, застегнув пиджак, посмотрелся в зеркало. Просторная одежда идеально скрывала оружие.

– Ну… – Киллер выжидательно уставился на водителя.

Парень непроизвольно поддал газу, превышая скорость, установленную на этом участке шоссе.

Лапища Карапуза пошурудила в опустошенной сумке. Из ее недр он достал армейский штык-нож в черных пластиковых ножнах. Рассмотрев зеркально отполированное лезвие, рукоятку, выточенный желобок для стока крови, киллер, набычившись, обрушился на Пеппе с руганью:

– Зачем мне эта зубочистка?!

Пеппе слабо оправдывался, все чаще отрываясь от дороги:

– Ты же заказывал штык-нож. Получи… отличный американский нож. Прекрасная заточка. Режет стальную проволоку словно спагетти! Новенький…

– Я просил от «калашникова»! Придурок! Русский или, в крайнем варианте, китайский! Болван, у тебя мозги стали жидкими от вина! Вы слишком много пьете! – Киллер, распаляясь, тихонько покалывал парня в бок.

– Отвяжись, скотина! Чем я тебе не угодил? Почему именно русский штык-нож? – огрызался Пеппе, подпрыгивая в кресле. Казалось, на него напали блохи, от которых он пытается отбиться.

– У меня рука привыкла к рукоятке! Дебильный макаронник! Что я буду делать с этой ковырялкой? Брить… вашим шлюхам?! – брызгая слюной, орал Карапуз.

На задних сиденьях раздавались смешки приятелей. Представление хоть как-то скрашивало дорогу и снимало напряжение перед акцией. Перепалка превратилась в сплошной поток сквернословия, где турецкие и итальянские ругательства сливались в причудливую мешанину брани.