Крестный. Путь наверх

– Ладно, кончайте, – усмехнулся Потапов, – я боюсь, как бы он не увлекся и не ушел в артисты. Тогда наша строительная контора без классного прораба останется.

Через полгода после этого разговора Скворцову совершенно случайно открылся смысл всего произошедшего с ним. К тому времени он узнал, что коттедж, в который его отвозили, построен одной из строительных фирм, принадлежащих Потапову, и что продан он высокопоставленному городскому чиновнику, который, конечно, и слыхом не слыхивал обо всем, что там происходит.

Но однажды, выйдя из своего кабинета в торговый зал универмага, Скворцов увидел расплачивающегося у кассы и мило беседующего с кассиршей молодого парня, в котором он признал человека, подвергнутого пыткам в загородном доме. Попрощавшись с кассиршей, парень, слегка прихрамывая, пошел к выходу. Директор устремился за хромоногим. Выйдя на улицу, он увидел, как парень сел в припаркованный на площадке перед универмагом «жигуленок» с инвалидным знаком на лобовом стекле.

«Все-таки сдержали слово, сволочи, купили калеке автомобиль», – подумал он про себя.

Возвращаясь обратно в свой кабинет, он подошел к кассе и спросил у кассирши:

– А этот молодой человек, который сейчас беседовал с тобой, твой знакомый?

– Саша, – сказала девушка, – да. Мы с ним учились в одной школе. Не повезло ему, бедняге. В Чечне на мине подорвался, ногу потерял.

– Как в Чечне? – не понял Скворцов, уставившись холодным взглядом на кассиршу.

– Ну да, полтора года назад, когда он в армии служил. По самое колено оторвало. Но он не унывает, – заверила директора кассирша. – Сейчас бизнесом занимается, взял кредит в каком-то банке, то ли «Диспут», то ли «Данком-банк».

«Дисконт-банк», – задумчиво проговорил директор.

– Вот-вот, именно он, – радостно заверещала кассирша.

В душе директора зародилось глубочайшее чувство негодования.

Он с ненавистью посмотрел на кассиршу и заорал:

– Ты работать будешь или нет, у тебя клиентов очередь! Разболтались тут все! Всех уволю к чертовой матери! – Он развернулся и быстрым шагом направился в свой кабинет.

Усевшись в кресло, схватил телефонную трубку, собираясь звонить высокопоставленному милицейскому начальнику. Но, поразмышляв несколько секунд, положил трубку на место.

«Ничего хорошего не будет из того, если в руководстве города узнают, что меня провели, как последнего мальчишку, раскрасив штанину инвалида клюквенным соком. К тому же, – подумал он, – эти люди, проявившие такую изобретательность, чтобы напугать меня, могут проявить не меньшую, чтобы по-тихому убрать меня, если я буду поднимать шум».

* * *

«Дисконт-банк», вернув свои активы и приобретя новые, стал одним из самых быстро растущих финансовых институтов города.

Но именно в борьбе за спасение своего банка Потапов столкнулся с другой серьезнейшей группировкой во главе с криминальным авторитетом Зубановым, известным больше под кличкой Зубан. Это было серьезное испытание на прочность для всей структуры Потапова, особенно для ее силовой части.

Во время этого конфликта Потапов снова встретился с человеком, который когда-то оказал влияние на его лагерную жизнь.

* * *

Конфликт разгорелся за право контроля над Родниковским рынком, одним из самых последних и крупных должников «Дисконт-банка».

Благодаря умелым финансовым махинациям и покровительству Зубана администрация рынка бесконечно долго тянула с возвратом кредита, и у Потапова и его помощников возникла полная уверенность, что родниковские торговцы не собираются отдавать деньги.

Когда Бойко провел экономическую разведку, выяснилось, что таких денег у рынка нет, из-за неэффективного управления предприятие было малорентабельным. Тогда Потапов предложил директору рынка Догилеву отдать часть акций банку «Дисконт» в счет непогашенного кредита. Вот тут-то конфликт и перерос в стадию обострения. Догилев обратился за помощью к Зубанову, и в один из осенних дней тот появился в кабинете Потапова.

Зубан был высоким худым мужчиной лет сорока. Еще в Советском Союзе он получил срок и отсидел три года за хищение с запретом работать в сфере торговли, в которой он и работал до заключения. Выйдя на свободу, он уже в перестроечные годы, в отличие от других заключенных по экономической статье, не пошел в бизнес доказывать новой власти свою экономическую состоятельность, отвергнутую и осужденную старым режимом, а вместо этого он сколотил бригаду, состоящую в основном из своих новоявленных дружков, бывших зэков, и принялся потрошить бывших своих приятелей, знакомых торговцев.

Как человек, имеющий опыт в этой сфере, он знал, кто, где и сколько утаивает от государства, не выплачивая налоги, и к моменту встречи с Потаповым он являлся весьма влиятельным в районе авторитетом, имевшим славу жестокого и циничного бандита. Цинизм проявлялся хотя бы в том, что он обложил данью одного директора магазина, который по старой дружбе оплачивал адвокатов в период, когда Зубанова судили.

Войдя в кабинет к Потапову, он вальяжно уселся в кресле напротив него и произнес:

– Слушай, Крестный, это правда, что ты всех своих сотрудников крестил как крестный отец?

– Только пятерых, – ответил Потапов, – самых близких.

– Ну-ну, – усмехнулся Зубан, – а я уж думал, что ты взял отпуск и заделался попом.

– Давай к делу, мне базары пустые с тобой вести некогда, – спокойно, но все же грубовато, в тон зубановской манере разговора произнес Потапов.

– Ну давай и о делах перетрем, – зло протянул Зубан. – Мне Догилев сказал, что ты у меня рынок отжать хочешь. Так я тебе сразу скажу: ничего у тебя не получится. Хоть ты и покрутел за последнее время, но я не фраер, как Кривуля. Я поболее тебя зону топтал и братва у меня тоже зоной мазанная. Попробуй только сунься к нам, пожалеешь потом, что мама твоя выкидыш не сделала!

Лицо Потапова осталось невозмутимым после такого наезда, только глаза слегка потемнели и прищурились.

– Я с тобой, Зубан, на киче не встречался. Только могу тебе сказать, что многие, кто в лагерях каждому сундуку в пояс кланялся, потом на воле пальцы веером держат и понты кидают, точно так же, как ты сейчас тут!

– Ты что этим сказать хочешь? – Зубан медленно поднялся и сжал кулаки.

– Только то, что если ты о деле пришел говорить, так отбрось понты в сторону и говори по-деловому, – спокойно ответил Потапов. – Я всегда первым делом предлагал договориться миром. Вот и сейчас я это делаю. Родниковцы должны нам, и очень много. Денег у них нет, поскольку работать они не умеют. Им бы ларьком руководить, а не большим рынком. Я предлагаю отдать часть акций взамен долга. Родниковский станет нашей совместной с администрацией собственностью.

– Родниковский – это моя собственность. Я там хозяин, – Зубан весь напрягся и подался вперед, наклонившись над столом.

От его горящих ненавистью глаз, устремленных на Потапова, тряслась селезенка у многих мелких торговцев. Но Потапов спокойно пропустил мимо ушей эту тираду.

– Официально хозяевами рынка являются несколько человек, входящих в его администрацию. Но, в конце концов, мне наплевать, кто из вас, ты или Догилев, будет владельцем. Я хочу получить свое. Если бабок нет, отдайте собственностью… Пятьдесят процентов акций Родниковского рынка меня устроят.

Он спокойно посмотрел в глаза Зубана и произнес:

– В руководстве рынка нет грамотных людей, а у меня есть штат квалифицированных менеджеров. Они наладят работу рынка и сделают его рентабельным предприятием. И ты, и я будем с него прибыль получать, в то время как сейчас у этого рынка большие проблемы.

Потапов помолчал, а потом продолжил:

– А теперь скажи мне, в чем мои требования несправедливы, в чем я беспредельничаю?

Зубан несколько секунд помолчал, затем произнес, прищурившись:

– Нагреть меня хочешь, сука. Я таких, как ты, сразу раскусываю. Сначала влезешь в долю, а потом весь рынок отожмешь. Ни хрена ты не получишь, ни денег, ни акций. Занимайся своими делами и не лезь в чужую вотчину.

– Я от своих денег не отступлюсь, – медленно расставляя слова, произнес Потапов.

– В таком разе мне тебя жаль. Я своих соперников, в отличие от тебя, не вешаю, а в Волге топлю. Причем так, чтобы они не всплывали, – сказал Зубан и вышел из кабинета Потапова.

Но это был не последний их разговор. На следующий же день банк подал в суд. Дело было рассмотрено в кратчайшие сроки и выиграно. Через месяц в кабинете директора рынка Догилева Потапов снова увиделся с Зубановым. На сей раз он явился сюда с адвокатом ассоциации «Корвет» Троицким, в руках которого было судебное постановление на арест имущества и счетов Родниковского рынка.

Столь быстро полученное постановление суда, как и лояльность судьи, во многом были подкреплены не только законодательно, но и крупной суммой наличных, которые передал Троицкий судье в качестве взятки. Но даже в этой ситуации Сергей предложил Зубану и Догилеву договориться по-хорошему, но уже на более выгодных для себя условиях.

– Я по-прежнему предлагаю вам пятьдесят процентов акций, но директором рынка станет человек, поставленный мной. Догилев получит свой пай и, если хочет, может остаться в правлении, но уже на менее выгодных должностях. Практика показала, что руководитель он слабый.