Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Я, гражданин Украины

<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Какой коллега? Я только заступил на вахту, до этого вообще никого не пропускали.

Ясно, снова на кидалу попал…

После регистрации багажа, заплатив ещё два раза таким же образом – сначала налог на провоз собаки (шустрая тетка, не открывая рта прощебетала – «сто с квитанцией, пятьдесят – без») и десятку грузчику за то, чтобы клетка не перевернулась по пути до самолета, наконец оставил семью у эскалатора, увозящего пассажиров во чрево аэропорта – на паспортный контроль. Потом пришлось вернуться и долго ловить по залу Машку, устроившую прятки с детьми, летящими в Тель-Авив, а потом успокаивать ее и говорить, что скоро приеду, и потом – всё. До скорого! Завтра утром решу оставшиеся формальности в институте – и вперед – пробег по Европе.

Слушая в пол-уха новости по пути из Борисполя домой, уловил тревожные нотки в сообщении:

– Турция представила на рассмотрение Совета Безопасности проект резолюции о возвращении Севастополя в соответствии с Парижским договором 1858 года, заключенным в связи с окончанием русско-турецкой войны.

Да, помню, помню… Севастополь, согласно этому договору, или российский, или турецкий, третьего не дано. Как всегда – треп журналистов. Кому он нужен – город былой славы флота? Да и флота того уже давно никто не видел. Тем же китайцам на металлолом…

Глава третья

Утром в институте я был встречен на проходной словами охранника:

– Вас ожидают в приемной прохвесор Свонг.

– Наверное, Сонг?

– А бис його знает, чи оно Свонг, чи Сонг… – явно охранник не был доволен новым начальством, – понапрыйизжалы тут… Вот собаки им заважалы…

Охранник тяжко вздохнул и пошел разгонять от въезда собак. Институтские собаки были гордостью охраны. Много лет назад сучка Найда стала родоначальницей и своры и новой традиции института. Теперь насчитывалось штук шестнадцать псов, добрых и верных. Они свободно и праздно болтались по корпусу, никогда не входя в лаборатории и кабинеты, благо в коридорах места хватало. Незлобивый личный состав института всегда приносил псам поесть и строго следил, чтобы их никто не обижал.

В приемной новая секретарша, черноволосая и узкоглазая, которую раньше никто не видел, сообщила, что я могу оставить отчет, якобы обещанный к сегодняшнему утру, у нее на столе и что профессор Сонг занят. Естественно, я вежливо объяснил ей, что никакого отчета не обещал, не принес и принесу нескоро, что, мол, уезжаю и прошу оформить командировку. Та без возражений дала мне бланк и потом, уже заполненный, положила в папку с золотым тиснением «НА ПОДПИС». Мягкий знак был вымаран шариковой ручкой для придания надписи не русского вида.

Сюрприз ждал меня на проходной, когда в обед я пошел выпить традиционный кофе в молочке. Двое молодчиков в униформе с лотосом на рукавах остановили меня и потребовали пропуск.

– На каком основании?

– С сегодняшнего дня Академия наук не имеет возможности оплачивать вашу работу.

Можно подумать, что она мне когда-нибудь действительно платила. Ну, на бензин, в принципе, хватало.

На мой звонок в приемную ответила все та же луноликая:

– Мне очень жаль, но профессор Сонг просил сообщить вам, что в данный момент он не доступен. Он занят составлением рекомендательного письма вам, с наивысшими оценками.

– Извините, – обратился я к ней опять, – вы лично увидитесь с профессором Сонгом?

– Конечно, каждое утро и вечер мы все получаем личные инструкции!

– Так вот, будьте так добры, передайте профессору Сонгу, чтобы он, по окончании работы над рекомендательным письмом, – меня уже вдохновенно несло, – засунул его себе в зад!

Никакого пропуска я никому, естественно, не отдал, но войти в институт после кофе мне не удалось…

Подъезжая к дому, я почувствовал, что сюрпризы на сегодня не закончились. У подъезда – полицейский автомобиль «Дэйву», распахнутая дверь квартиры…

Я такое видел только в кино. Обыск. На лестничной площадке стояли несколько человек в знакомой униформе с лотосами, толстая тетка, наверное, понятая, алкаш из соседнего двора с котом на плече (верный признак запоя), тоже понятой и бухгалтерша из ЖЭКа, надменно и победно взирающая на меня. Формально – поиск служебной документации, не возвращенной в институт после увольнения. Погром, конфискованный загранпаспорт и полное непонимание, что делать дальше?

В вечерних новостях сообщили, что Совет Безопасности не принял резолюцию о возвращении Севастополя, однако претензии Турции счел законными и требующими немедленного разрешения.

Они следят за мной постоянно, то там, то здесь взгляд выхватывает внимательное узкоглазое лицо. Топтун немедленно отводит глаза в уверенности, что я не замечу слежку. Они совершенно уверены, что белый человек не может различить лица китайцев и поэтому не удосуживаются послать побольше хвостов. Неужели они и в самом деле думают, что я обладаю стратегическими данными? Да наплевать мне на них – пусть ходят.

На Майдане стояла толпа, что-то нечленораздельно скандируя. Судя по лозунгам «Руки прочь от города украинской морской славы» и «Ганьба туркам!», это была демонстрация против претензий Стамбула. Несмотря на то, что внешне в мире все оставалось спокойно и Турция никак не реагировала ни на постановление Совбеза ООН, ни на ноты Украины, в воздухе витала напряженность. Впрочем, мои собственные проблемы делали эти политические телодвижения чем-то далеким и малозначительным…

Китайские дружинники уже дважды наведывались ко мне домой поздними вечерами. С целью проведения беседы о важности дружбы между народами… Оба раза разговор о дружбе как-то не складывался, последний раз даже пришлось мое отношение к этому вопросу подкрепить старой клюшкой для гольфа, привезенной как сувенир много лет назад из Пенсильвании.

Потом пришел Миша. Он не стал бередить мои раны и сразу предложил выпить. Потом мы долго разбавляли казенный спирт (даже теперь Миша свято хранил традиции) грейпфрутовой газировкой, решив совершенно игнорировать виски «Tullamore dew», оставшийся от моей предыдущей поездки в Саутгемптон. Воспоминания о былых временах подвигли меня приготовить шашлык на гриле, установленном на балконе. Сосед Жирко стал, как обычно, возражать против дыма, но посланный подальше, захлопнул форточку. Когда угли в гриле дошли до нужной кондиции, а спирт значительно поубавился, выяснилось, что я не купил мясо. Останавливаться на достигнутом мы не решились и энергично устремились на Бессарабку. В подъезде опять напоролись на Жирко, стали приглашать его на мясо и он уже было согласился, но Миша вдруг затронул больную тему – что было бы без Горбачева, и, не найдя общего языка с Жирко, похоже, расстроил его планы нанести нам визит. Потом мы шумно и весело шли по Круглоуниверситетской к рынку, обсуждая ситуацию в институте после моего увольнения. Как выяснилось, сам факт не вызвал никаких комментариев, однако народ стал понемногу осознавать статус-кво и беспокоиться о собственном будущем. Дебатируя в коридорах, в основном принимали позицию Сергея Робченко, героя Первого съезда советов и подавления ГКЧП, который считал, что в науке важно работать, а кто платит деньги – не важно. И что настоящий ученый будет работать и без денег.

– Но он сам же никогда не отказывался от своей, и не малой, зарплаты? – съязвил я.

– Ну, ты понимаешь, – с глубокой иронией возразил Миша, – великие ученые часто нуждаются в деньгах, им надо расходы покрывать, и они много думают всегда…

На рынке мы, отбившись от продавцов икры, долго выбирали мясо, приведя в исступление мясников требованиями курдючного барана и пытаясь доказать, что у свиньи нераздвоенное копыто. Выяснив истину, согласились с симпатичным продавцом, что у свиньи, как и у лошади, по три пальца. Потом Миша громко требовал оборудовать рыбную лавку багром и спасательным кругом вместо того, чтобы помочь мне поймать из аквариума осетра, и под шумок украл рака. На выходе с базара рак прямо из моего кармана укусил постового милиционера, за что и пришлось отдать животное тому в плен. В Мандарина-плазу нас не пустили, сославшись на мою мокрую одежду. Однако, поверив в то, что Миша действительно тот самый Рублев, согласились принести еду по списку. Список был краткий – красные бобы, красный перец, красный чай и красный флаг. Где Миша взял этот список, я не знал, но принесли все, кроме чая. Платил я мокрыми купюрами, отложенными на проезд в Италию, решив, что эти деньги совсем пропащие. Потом пройдясь с флагом, накинутым на меня вместо потерянной мокрой майки, мы что-то объясняли ОМОНу в скверике, возле дома. ОМОН на шашлыки к нам не пошел, однако был вежлив и вник в положение. Потом я решил похвастаться своим топтуном и посадил Мишу в засаду под елку. Миша, вместо того, чтобы просто понаблюдать, как хвост стелется за мной, выскочил при его приближении и громко заорал «ГАВ!!» Потом мы долго кидали в след ретировавшейся слежке молодыми еловыми шишками.

– Так что, ни одна, как бы сказать, личность и не вспомнила о том, что меня уволили? – не унимался я, уже дома, у непогасшего гриля.

– Ну, ты знаешь, вспомнили конечно, когда на профсоюзном собрании утверждали приказ Сонга. Ну, кто-то, не помню, что-то говорил про КЗОТ, но утвердили приказ задним числом. Народ у нас, сам понимаешь, интеллигентный, и знает, сегодня ты, завтра они. Так зачем это завтра приближать?

– А что же там осередок общества Тараса Шевченко в институте? Они-то брызжут слюной против всякого без оселедца и шаровар, они-то что? Тоже китайский учат? – я не унимался, уже совсем теряя связность речи.

– Ну, ты понимаешь… У них у всех тоже есть начальники, и когда речь заходит о призыве к реальной очистке от инородцев, тут сомнения возникают. Ведь они, понимая, что очистка может и не остановиться на достигнутом, боятся конкретных действий.

Были правдоискатели от профсоюза, требовавшие организовать пикеты у здания кабмина. С целью повышения бюджетного финансирования. Однако, в пикеты никто не пришел. Ещё Миша рассказал, что все уже дружно кропали и приносили куратору толстые отчеты, дарили конфеты узкоглазой секретарше и поддержали предложенное куратором нововведение – китайские обеды на рабочем месте. Из павильона бывшей столовой, ныне занятой какими-то коммерсантами, в срочном порядке сделали китайский ресторанчик. Шустрые кули стали разносить пакеты с обедами по лабораториям. Коммерсантов из павильона никто больше не видел. На общем собрании института после долгой дискуссии, но единодушно приняли решение считать рабочими днями все ныне существующие праздники. За исключением Рождества и китайского Нового Года. Лаборатории стали пополняться молодыми аспирантами – выпускниками пекинского и шанхайского университетов. Оказалось, они побратимы с киевским универом, и давно существует программа обмена кадрами. Аспиранты были очень работящие и дисциплинированные. Правда, чтобы дать задание, необходимо было написать подробную инструкцию – последовательность нажатия кнопок на приборах и заранее составить пустые таблицы, объяснив, что куда вписывать. Что же касается работ, связанных с приготовлением образцов, постановкой задач и анализом результатов – тут пока приходилось все делать самим, да и китайцы особенно не противились. В результате отчеты пополнялись тысячами и тысячами графиков и таблиц, как правило, бессмысленных, но делавших работы внешне очень солидными.

– Ну конечно, вот так, от магического сочетания «так надо», все движутся в ад… Вот так, потому что надо, еврей пришивал в тридцатые годы на пиджак звезду Давида, вот так все записывались в колхоз, как бараны шли выполнять интернациональный долг в Афганистан, – не унимался я.

– А ещё так русская баба в Киеве говорит со своим ребенком по-украински, не зная языка – так надо! Кто-то сказал – надо, а мы выполним, может нам и талон на повидло дадут… Вот бы взять за гопу того, кому это действительно надо… – Миша отчасти поддержал меня…

Болтая с Мишей, я краем уже нетвердого уха уловил слова диктора из программы «Время», подпольно принимаемой у меня через Интернет:

– Его Императорское Величество Изя-Слав I подписал указ о направлении ноты протеста правительству Турецкой Джамахирии по поводу блокады Севастополя военно-морскими силами Джамахирии.

– Да, там вроде все серьезно, – задумчиво произнес Миша, – добром не кончится…

– А мне кажется, – ехидно усмехнулся я, – все это очередная дурилка с целью устроить отток от крымских курортов российских отдыхающих. Ведь сезон на носу, а после прошлогодней чеченской резни в сочинской гостинице «Кавказ», мало кто рвется на российские курорты. Да заодно и турецкие заблокируют…

– Может и так, – согласился Миша, – ведь Россия сама предложила такую конфигурацию резолюции. Но вообще, было бы смешно, если бы кампания, спровоцированная каким-либо турагентством, переросла в вооруженный конфликт.

– Да какой вооруженный конфликт? – удивился я. – Кто и чем стрелять будет? Флот давно пропили, ракеты не запускали сколько лет, боясь опять сбить что-нибудь не то. А Турция – страна НАТО, хоть и бывшая, но все-таки ещё месяц назад участвовала в совместных учениях.

– Ладно, не в первый раз, – успокоил Миша. – Пошумят, поскандалят, потом помирятся, если Украина задобрит российские турагентства. Все будет как всегда – тихо и скучно. Только нам опять в Крым не съездить – не по карману… Лучше уж в Италию…

Миша, сам того не желая, наступил на больную мозоль. Не видать мне скоро Италии, да и с семьей только по аське и общаюсь. Но пусть они там посидят, пока у меня устаканится… Кстати, ну её аську – надо мессенджер установить.

Глава четвертая

В пять часов утра меня разбудил российский гимн. «Боже, царя храни» играли громко и вдумчиво. Задушевность, после вчерашнего спирта с газировкой, сильно задевала за потаенные струны души, и только отсутствие под рукой утюга спасло комп от разрушения… Я не вырубил его, как обычно, с вечера. На мониторе российская служба телевидения он-лайн. Вставать было лень, и я просто закрыл голову подушкой. Да и гимн в ближайшие часы не ожидался. Сон вернулся быстро, но не просто, а с живописной картиной.
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7

Другие аудиокниги автора Сергей Сергеевич Слюсаренко