Опасность предельного уровня

– Вечер сегодня хороший...

– Давно пришел? – Джабраил приветлив и грустен, насколько может быть приветливым и грустным командир с подчиненным, если желает сохранить за собой начальственные функции.

– Пять минут назад. Сижу, воздухом дышу. Хорошо, когда воздух вокруг есть. Это не Москва. Я в Москве больше двух дней вытерпеть не могу. Как только они там живут, местные-то. Да и другие, кто туда тянется. Вот, думаю, ума у людей, как у ужа.

Это была слабая попытка загодя подготовить Джабраила к тому, что Ахмату невозможно в Москву вместе со всеми ехать. Джабраил не сказал еще, кто поедет. Но Ахмату никак нельзя. Иначе прощайте, майорские звездочки! А это ведь, понятно, не одному ему надо... Это и Джабраилу выгодно. Там, глядишь, и следующее звание высветится... А поддержка от большого милицейского чина всегда может понадобиться. Поддержка и прикрытие... Свой ведь человек будет, не какой-то купленный, каких полно, и которые всегда перепродаться готовы...

– Пойдем в дом, – позвал Джабраил. – Расскажешь, как все прошло. Я давно тебя жду...

* * *

Джабраил прочно уже освоил место за круглым столом. Сейчас и ноты на соседний стул убрал, чтобы не отвлекали внимание. И слушать приготовился.

– Хорошо все прошло. Первым дежурный начальника горотдела вызвал. Тот чуть не прыгал от радости. Меня позвал, просил сказать, что мы вместе с ним боевиков уговаривали, пообещал скоро майором сделать. Конечно, я согласился. Майор – это уже старший офицер. Майор и знает больше, и власти имеет больше. Нам это выгодно.

Ахмат паузу выдержал и глаза-бусинки насторожил, чтобы проверить реакцию Джабраила на сообщение. Слово «нам» было произнесено особо, со смыслом. Выгодно не только самому Ахмату, но и Джабраилу, понятно, тоже.

– Это хорошо, – сказал Джабраил, глядя на скатерть. Скатерть всегда белая. Интересно, замечает он, что жена Ахмата каждый день скатерть на свежую меняет. Одну стелит, другую стирает и крахмалит. – Что дальше?

– Потом из ФСБ приехали, велели после допросов всех десятерых до утра во дворе держать и раздать им оружие без патронов. Утром с телевидения приедут, снимать будут. Из Грозного позвонили, так велели... Снимать будут так, чтобы они подошли к зданию горотдела вместе со мной... И сложили у порога автоматы... А там уже целая комиссия их принимать будет... К восьми утра меня вызывают... Чтоб еще затемно приготовиться...

– Комедию ломать они любят, – согласился Джабраил. – А что с документами? Проблемы были?

– Я этот вопрос сразу заострил. Начальнику сказал, что уговаривал парней и без документов сдаться, потому что у каждого родни полно – опознают. Если я обещал, что все будет в порядке, получается, что это обещал он, раз мы вместе с ним дело делали. Он купился.

– Про Юрку Шкурника разговора не было?

– А что со мной об этом говорить. Об этом с ними в ФСБ говорить будут. Завтра еще и из прокуратуры пожалуют. Тоже Косым Шкурником интересоваться будут.

– Пусть интересуются. Ты сказал, что говорить?

– Всю правду. Где базы. Что планирует.

– Хорошо бы, чтобы данные до кадыровцев дошли. Тогда его живым брать не будут. Шкурник участвовал во взрыве старшего Кадырова.

– Должны дойти, кадыровцы на каждую «сдачу» приезжают. Пополнение ищут.

– Это плохо. Наши не уйдут?

– Особо предупреждал. Хотят заниматься строительством. Воевать надоело. Да они и по возрасту не тянут. Старичье.

– Будем надеяться. Завтра утром, как вернешься, сразу расскажи...

2

– Есть какие-то соображения? – спросил Басаргин, когда все ознакомились с текстом, присланным из Лиона. – Начнем с главных знатоков «чеченского вопроса»... Итак, мы слушаем наших славных представителей армии, пока они еще представляют ее и не стали полностью представителями международных ментов...

Александр Игоревич во время размышлений и анализа ситуации любил медленно ходить по кабинету от двери до окна. Во время таких «прогулок», как сам он утверждал, лучше думается благодаря идеомоторному акту. Сейчас в кабинете было тесно. Тем не менее прогулку он уже начал, с единственным отступлением от обычных правил – пришлось слегка лавировать между стульями, но это не слишком ему мешало.

– Нового мало. – Подполковник Сохно первым высказал мнение знатоков «чеченского вопроса», полагая, что такой термин вполне заслужен, поскольку группа полковника Согрина несколько последних лет, исключая небольшие перерывы, проводила именно там. – Начнем с самого главного. Боевики, сложившие оружие, оружия, как правило, не складывают. Видели бы вы, что за оружие они сдают. Автоматы, из которых никто стрелять не решится, потому что там весь затвор ржавчиной проеден. И остальное такое же, даже ножи. Бывают, правда, исключения, но чаще боевое оружие они прячут.

– Думаю, в большинстве просто на всякий случай, – добавил полковник Согрин, на котором в отличие от Сохно гражданский костюм сидел вполне сносно. – Они приходят на «сдачу», потому что им самим воевать надоело и чувствуют уже, что толку от их войны мало... Может быть, даже не так... Так только говорят, а в подсознании сидит другое... Не толку от войны мало, а их война стала слишком опасной для них самих... Они по-настоящему сдаются... Но, если будет новая большая война, готовы на нее пойти со спрятанным оружием... Вот и все... Однако вопрос оружия вовсе не главный. Тут еще один вопрос есть, и очень существенный...

– Какой – я думаю, понимаю, – сказал Басаргин.

– Его трудно не понять, – поддержал своих товарищей Кордебалет. – Вся эта заварушка в Чечне длится больше пятнадцати лет. Среди боевиков только старшее поколение умело когда-то работать и имело гражданские профессии. Остальные выросли во время войны из детей и подростков и просто не имели возможности гражданские профессии, как и образование в пределах начальной школы, получить. Они гвоздь вбить не могут, потому что не знают, каким концом он вбивается в стену, а по какому концу следует молотком стучать. Да и сам молоток в руках никогда не держали. И имеют единственный устойчивый навык – убивать и грабить. Ну, предположим, часть из них пойдет куда-то служить... Кадыровцам или в милицию... Но там, понятное дело, тоже хлеба на всех не хватит. Республика невелика, собственной армии не имеет, и ей просто ни к чему такие мощные силы безопасности... Но и учиться забивать гвозди им тоже не слишком хочется. Более того, они рабочих людей от всей своей абрекской души презирают. Не любят они, честно говоря, это дело. И что мы в итоге получим? Мы получим тех же самых боевиков, которые, за неимением возможности жить в Чечне так, как они привыкли, разъедутся по России, чтобы укрепить силовые составляющие чеченских диаспор в российских городах – станут заниматься рэкетом или откровенным грабежом. Вот результат подобной амнистии, при которой государство, чтобы вытащить из грязи одну ногу, ставит этой ногой себе же подножку.

– Вот за такие-то мысли вас всех и выгнали на пенсию... – пробасил Доктор Смерть. – Впрочем, я соглашусь с тем, что человек пенсионного возраста гораздо более мудр, чем действующий государственный чиновник... Он чужие ошибки видит, а чиновник на своих не учится до тех пор, пока по шее не получит...

– Чувствуется, что ты давно уже с армией расстался, – не остался в долгу подполковник Сохно. – Думаешь, что российская армия сильно отличается от советской. Твои мысли никого не интересовали там, как не интересуют здесь. И за это из армии не выгоняют. Ни просто так, ни на пенсию...

– Ладно, оставим пикировку. – Басаргин предпочел быть серьезным. – Джабраил Алхазуров желает не просто усилить составом чеченский рэкет в России. У него свои конкретные планы, в которых он хочет использовать амнистию как прикрытие. Что мы должны предпринять? Основная задача естественна. Необходимо отыскать Алхазурова, поскольку сам он амнистии не подлежит... Или хотя бы его следы. Проконтролировать все его связи, взять под пристальное наблюдение весь район, где он имеет влияние. Отыскать тех, кто с ним был наиболее тесно связан. Работы, я понимаю, на целую правоохранительную систему. И потому действовать нам придется в открытую со всеми возможными заинтересованными структурами.

– Да, я уже подготовил материал для Астахова, – сообщил Доктор Смерть, хорошо понимающий, с кем предстоит сотрудничать в первую очередь.

Генерал Астахов из штаба «Альфы» давно уже сотрудничал с интерполовцами и в обмене информацией, и в оперативной деятельности. И инициатива Доктора выглядела естественной.

– Позвони ему предварительно, – посоветовал Басаргин.

– Зачем? – не понял Доктор.

– Я подозреваю, что из НЦБ материал тоже перешлют, если еще не переслали. Ни к чему дублировать.

Доктор Смерть пожал плечами, словно горы пошевелил, по памяти набрал номер и тут же включил на аппарате спикерфон, чтобы разговор был слышен всем. Генерал ответил сразу, через определитель сообразив, кто звонит:

– Слушаю вас внимательно, Виктор Юрьевич.

– Вечер добрый, Владимир Васильевич. Давно не виделись... Собираюсь вот вам переправить некое послание из Лиона... Должно вас, кажется, заинтересовать...

– Если это касается Омара Рахматуллы, то можете не стараться, нам уже переслали из НЦБ. Они сработали оперативнее вас.

– Рад не стараться, товарищ генерал. – Доктор Смерть ответил почти по-уставному, и это вызвало общую улыбку.

– С Рахматуллой все ясно, только добраться до него мы пока возможности не имеем в отличие от ваших коллег в Лионе, которые почему-то не торопят события. Что касается второго человека... Я как раз отправляю фотографии второго человека в поиск по картотеке.

Доктор Смерть обрадовался возможности быть полезным.

– А в этом, товарищ генерал, можете не стараться вы. Мы второго уже опознали. Это один из сподвижников Басаева, некий Джабраил Алхазуров, то ли пианист, то ли гармонист, не знаю точно, но что террорист, ручаюсь...

– Известное имя... Тогда я сразу запрашиваю досье на него. Вам тоже хотелось бы заглянуть в это досье? Полагаю, ваш звонок вызван именно этой просьбой?

– Вы очень проницательны, товарищ генерал, – быстро сориентировался Доктор Смерть, хотя раньше запрашивать досье в «Альфе» вроде бы никто не собирался.

– Я перешлю сразу же, как только сам посмотрю. Или, если не возражаете, сам завезу... Прямо к вам в офис.

– Конечно, поговорим, обсудим, – согласился Доктор, словно генерал просил его о важном разговоре.

Отключив телефон, Доктор осмотрел всех.