Провидение зла

– Она доберется, – уверенно произнес Игнис.

– Не знаю, – усомнилась Тела. – Все, кто будет сражаться в последний день, очень хороши. Лучше нее, как бы она ни была дерзка. Но даже если и доберется, то сражаться ей придется с Рубидусом. А он самый лучший боец.

– Думаю, я немногим его хуже, – прищурился Игнис. – А кое-кто так уж и точно лучше. Из молодых – Фелис Адорири, из прочих – старший принц Бэдгалдингира, княжич Аштарака, принц Даккиты, принц Хонора!

– Никто из них не участвует в фехтовальном турнире, – напомнила Тела. – Кстати, ты тоже. Еще вспомни княжича Араманы, который был победителем до Рубидуса. Из нынешних Рубидус лучший.

– Знаю, – нахмурился Игнис.

– Ты и сам не оплошай, – добавила Тела. – Тебе еще три схватки. И в предыдущих турнирах ты всегда останавливался перед последним шагом. Спотыкался на одном и том же сопернике.

– Бастард короля Эбаббара очень хорош, – стиснул зубы Игнис. – Литус Тацит побеждал меня честно.

– А в этот раз? – подмигнула принцу Тела. – В первом круге он вновь был сильнее тебя. Или ты поддавался? Изучал соперника?

– Во втором круге победителем буду я, – твердо заявил Игнис. – Честным победителем. И Кама тоже. Увидишь.

– Посмотрим, – кивнула Тела. – Литус Тацит лучший в борьбе. Никто не испытывал его в фехтовании или в стрельбе из лука. Но я слышала, что он и там неплох. И даже в магии. Он хороший парень, но ты любим отцом, а он всю жизнь доказывает своему, что бастард ничем не хуже законного сына, которого у его отца нет и уже не будет. Хотя, может быть, Субула подарит королю Эбаббара внука? Но так ведь он одновременно станет и наследником Раппу? Ладно. Мой принц, тебе будет очень трудно. Чтобы победить Литуса, тебе нужно измениться. Стать сильнее самого себя. Хотя, – она улыбнулась, – кое в чем, кажется, ты уже изменился. В лучшую сторону.

– Выходит. – Игнис натянуто улыбнулся. – Раньше я был плох?

– Ты был чудесен, – прошептала Тела. – Но сегодня ты был таким, что затмил самого себя. Я даже… – она погрозила ему пальцем, но тут же скорчила гримасу. – А вот Рубидус…

Тела задумалась.

– Рубидус – это подрастающая венценосная дрянь. За его показной доблестью – гордыня, за его молчаливой мудростью – пустота, за его учтивостью – презрение. Конечно, и его папочка не благодетель, но мать-то вроде бы… Ладно. Еще и мой Палус с ним сошелся… Хотя чего не сделаешь, чтобы устроиться в этой жизни поудобнее. Для того, чтобы подложить подушку под задницу, иногда приходится стряхнуть с нее чью-нибудь голову…

– Ты о чем? – не понял Игнис.

– Я всерьез опасаюсь за Каму, – вздохнула Тела. – Самая глазастая дочка Фискеллы кажется мне слепой. И глухой, слушать меня не хочет. Точнее, не слышит. Лучше бы она оступилась до того, как доберется до главного противника. Хотя случай их может свести и раньше… В финале жребий бросается заново…

– Ну и что? – пожал плечами Игнис. – Оступится, поднимется, отряхнется, залечит шишки и станет красивее прежнего.

– Рубидус способен покалечить соперника, – прошептала Тела. – И такое уже случалось. Рубидус – плохая ставка.

«Как Малум», – подумал Игнис, но не сказал этого. Да и мелькнуло что-то гадкое в глазах Телы.

– И он не поедет в Лапис просить руки дочери короля, если она совершит чудо и сумеет его победить, – закончила Тела. – Можешь так ей и передать. Хотя не стоит.

– А если чудо не свершится и победителем в третий раз подряд станет Рубидус? – спросил Игнис. – Это его не раздобрит? Хотя, проиграв, Кама имеет право не открываться.

– Ты сам еще выиграй три последних схватки, – рассмеялась Тела. – Будет нелегко. Отдохни.

– Разве я устал? – нахмурился Игнис.

– А ведь должен был, – пробормотала Тела. – Даже не знаю, что с тобой стряслось? Вот уж думала всегда, что чем больше черпаешь из хорошего колодца, тем больше он дает воды, но так и колодцу надо дать время, чтобы наполниться, а вот чтобы фонтаном било… Только ты нос-то не слишком задирай. Не та лошадь на долгой тропе к цели приходит первой, что быстрее всех, а та, что с тропы не сворачивает.

– Вот на тропе и посмотрим, – прошептал Игнис.

– Спи, – улыбнулась Тела.

Глава 3

Стрелы

Женщинам и девушкам, или, как фыркал Игнис, девчонкам, разрешалось ходить в ярмарочные дни в масках. Дорожные плащи, свойственные зажиточным ардуусским горожанкам, и легкие полумаски – вырезанные из кожи или сплетенные из шерстяной нити, закрывающие половину лица, или все лицо, или только глаза, позволяли вельможным персонам скрываться от зевак, а множеству стражников (на время ярмарки король Ардууса призывал в дружину всех воинов) – не слишком опасаться грабителей или иных злоумышленников. Так что странно было бы не воспользоваться такой возможностью и не побродить по праздничным улицам, а то и по торговым рядам, тем более что именно сегодня у Камы не было поединков – в предпоследний день ярмарки завершались турниры по стрельбе из лука и по борьбе. Компанию ей должны были составить двоюродная сестра Камы Лава и уже двоюродная сестра Лавы – принцесса Ардууса – Фламма. Вместе с тремя ровесницами пыталась увязаться и дочка Пустулы Процелла, но мамаша перехватила ее в коридоре и, отвесив подзатыльник, отправила умываться и наряжаться. Пустула Тотум, урожденная Адорири, вела своих отпрысков на прием к венценосному братцу – королю Утиса Салуберу Адорири. Конечно же, главным было не внимание седобородого и угрюмого утисского властителя и не разговоры с утисской королевой – Ситарой, которая была младше своего мужа на двадцать лет и терпеть не могла Пустулу. Главным была возможность пройтись по улицам Ардууса, сверкая дорогими украшениями и благосклонно кивая широкоплечим стражникам Малума, коих Пустула всех до одного наняла как раз для таких прогулок. А что ее дети? Дети изнывали и призывали на голову мамаши тяжкие кары, ограничиваясь, впрочем, расстройством живота или фурункулом на пятке.

– Ну и ладно, – взъерошила светлые волосы, натягивая шерстяную маску на глаза, Лава, которая единственная из троих напоминала хоть и миловидного, но мальчишку. – Только нам Процеллы не хватало. Хотя она девчонка не из пустоголовых, но трое – это трое, а четверо – уже толпа.

– А я бы и сама с удовольствием отправилась к королю Утису, – призналась огненно-рыжая Фламма, свешиваясь с галереи доходного дома и разглядывая ползущую по Северной улице толпу. – Принц Фелис – такой красавчик! И, кстати, по мнению многих – лучший фехтовальщик в Анкиде. Жаль, что он не участвует в турнирах!

– Он побеждает в тех турнирах, где сражаются не только принцы или вельможные сынки, но и настоящие воины! – фыркнула Лава. – И в том числе дакиты, лучше которых вовсе нет! И Фелис побеждает даже их! А этот турнир считает баловством.

– Похоже, Фелис Адорири нравится не только Фламме, – вогнала сестру в краску Кама.

– А я слышала, что его безумная сестричка, Аментия, которая не вылезает из мужской одежды, ничем не уступает своему братцу в фехтовании, – заметила Фламма.

– Глупости! – отрезала, поправляя платок и затягивая шнуровку плаща, Кама. – Не знаю, как там владеет легким мечом Аментия, я, кстати, слышала, что она склонна к магии, но Рубидус нисколько не слабее Фелиса Адорири. Во всяком случае, пока Фелис не докажет иного!

– И ты думаешь победить Рубидуса? – хмыкнула Фламма.

– Лава! – в ярости обернулась к сестре Кама.

– Прости, – отшатнулась та. – Я не могла не сказать ей. Она моя лучшая подруга! Но никому более я не вымолвила ни слова. А Фламма – все равно что я сама. Она – могила. Склеп. Ни слова и ни звука. К тому же нам может потребоваться ее помощь!

– Светлая Пустошь вам обеим под платье! – прошипела, опускаясь на дубовую скамью, Кама.

Девушка действительно была расстроена. О том, что она участвует в турнире, знала только Тела, которая дала ей ярлык Малума, Лава и, как думала Кама, догадывались ее мать и брат Игнис. Волосы, кусая губы и шмыгая носом, она срезала, но капюшон плаща и теплый араманский платок пока что позволяли это скрыть от отца и всех остальных. И вот, пожалуйста, самая ветреная девчонка Ардууса, пламенный цветок, огненно-рыжая демоница Фламма знает о ее замысле!

– Успокойся. – Фламма присела на корточки, положила руки на колени Камы. – Во-первых, я не могла не заметить, что ты лишилась своих чудесных волос, как бы туго ты ни затягивала платок. А во-вторых… Хочешь, я открою тебе тайну, которая намного важнее твоей? О ней давно ходят слухи, но никто не знает наверняка. Кроме тех, кто должен знать… – Девчонка прищурилась, испытующе вглядываясь в рассерженное лицо принцессы Лаписа, и прошептала: – Я не дочь своего отца.

Кама, которая только что собиралась разразиться проклятиями, осеклась. Конечно, многие поговаривали, что вторая дочь короля Ардууса ничем не напоминает Пуруса Арундо. Да, ее пламенные волосы несомненно были получены от матери, но все остальное… Вот ее старшая сестра – красавица Фосса, мечта едва ли не всех анкидских принцев, и такой же красавчик – младший брат Болус, не оставляли сомнений в отцовстве, стать и черты лица у них были королевскими. А вот Фламма, которая не могла пожаловаться на стать, судя по лицу, была зачата от какого-то ушлого разбойника. Во всяком случае, что-то разбойное не гасло в ее зеленых глазах ни на секунду. Выходит, что Фламма и в самом деле не королевская дочь?

– Ну и как? – поднялась, уперла кулаки в бока ардуусская принцесса. – Стоит моя тайна твоей?

– И кто же твой отец? – изумленно прошептала Кама.

– Э нет! – погрозила ей пальцем Фламма. – Твоя тайна закончится уже завтра, когда ты выйдешь на помост. А моя продолжится. Так что подожди чуть-чуть. Лава тоже не знает. Да и я… догадываюсь только, и то… Но скоро узнаю точно! Ну, мы пойдем или нет? Я хотела успеть побродить и по оружейным рядам, и по магическим, и на лучников посмотреть! Или вы собираетесь любоваться только собственным братцем?

На галерею вывалился Палус. Лицо его было слегка опухшим после вчерашней гулянки, бархатный камзол выглядел мятым, наверное, сын Телы и спал, не раздеваясь. Палус зевнул, почесал живот, взъерошил черные кудри, разглядел три тонких фигуры в плащах и масках и уже было открыл рот, чтобы изрыгнуть какую-нибудь гадость, но вовремя сложил в голове одно с другим и передумал. Кама удовлетворенно кивнула и, минуя стражников, застучала каблучками к выходу, ведущему на Северную улицу. Подруги последовали за ней.

…Розовая, по цвету гранита, лестница, а ею и являлась Северная улица, поднимающаяся между богатых домов к Торговой площади, на которой в прошлые годы устраивались игры для простых горожан, а в этом заканчивалось возведение башен магических орденов, шумела. Все праздничное действо переместилось на ее ступени и площадки. Звенели колокольцы, натужно кричали втиснутые в ремесленные курточки и порты, насмешкой над цеховыми управителями, ослы, блестели кожаные чучела, на которых каждый мог испробовать силу своих кулаков, взлетала солома на площадках подушечного боя. От больших закопченных чанов, в которых варились восхитительные тянучки, поднимался медовый аромат. Визжала детвора, щебетали торговки, довольно крякали, опрокидывая кубки с вином, ветераны ардуусской дружины. Закручивались собранные из жердей карусели, взлетали устроенные в проулках качели. Взбирался по намазанному маслом столбу какой-то отчаянно рыжий руф за призовым кувшином с тиморским квачем.

– Сюда! – потянула подруг за руки в узкий проход между домами Фламма. – В торговых рядах шумно, но на Северной улице в этом году вовсе можно оглохнуть! И держитесь за кошельки! Ардуусские мальчишки ужас какие шустрые!

Ремесленная улица, которая, в отличие от Северной, поднималась к Торговой площади и башням королевского замка не ступенями, а плавно, была ничуть не менее многолюдна и шумела не меньше, но ее шум был иным. Так шумели те, кто занимался делом. Кто продавал и покупал, присматривался, приценивался, строил планы или отказывался от них, или просто давал отдых голове и пищу торговому любопытству. Над Ремесленной улицей, а особенно над начинающимися от нее, украшенными круглыми остроконечными башнями торговыми рядами, которые в Ардуусе называли городом в городе, стоял степенный гул. Кама никогда не была на берегу моря, но Игнис, который однажды сопровождал отца в блистательный Самсум, рассказывал, что примерно так шумят морские волны, накатываясь на берег и с ворчанием возвращаясь в пучину.

– Ну что? – обернулась Фламма, сверкнув зелеными глазами в прорезях маски. – Куда пойдем? Лошадей смотрели вчера, да и народу многовато во внешних рядах. Я там в дерьмо вчера наступила! На посуду и деревяшки насмотреться успеем. Наряды и кожаные ремешки?