Надейся только на себя

– Как прикажете, товарищ майор, – кивнул Роман, решив придерживаться строгой субординации.

– Ну что вы, Роман Евгеньевич? – бесхитростно улыбнулся ровными белыми зубами Крохин. – Я ничего не собираюсь вам приказывать. И давайте без званий, если вы не против. Зовите меня просто Антон. Хорошо?

– Хорошо, – пожал плечами Роман. – Тогда и вы меня называйте просто Романом.

– Мне сложнее, – засмеялся Крохин. – Я ведь еще курсантом на ваших делах учился и восхищался ими. Можно сказать, ваш давний поклонник. Всю жизнь мечтал поработать с вами. И вот – повезло. Так что не мне вам приказывать, а наоборот…

Он говорил просто, ненавязчиво, легко, одновременно развлекая гостя и сообщая ему информацию. Ну, и лести немного подпускал мимоходом, но делал это так открыто и простодушно, что Роман невольно глянул на него дружелюбнее.

Они вышли из здания аэропорта, и Крохин шутливым жестом указал на обтерханный белый джип из славного семейства «Форд», выпущенный году эдак в восьмидесятом прошлого столетия. Шины, правда, были новенькие, но вот все остальное…

– Вот и мой лимузин. Прошу.

Возле машины стоял молодой крепкий мужчина родом из этих мест. При виде Крохина и гостя он широко улыбнулся и приоткрыл заднюю дверцу.

– Это мой водитель и помощник Раад. Знакомьтесь.

Роман пожал руку водителя, тот без лишних слов подхватил его сумку и положил в багажник.

– Садитесь назад, Роман Евгеньевич, я сяду рядом с вами, – сказал Крохин.

Роман сел на продранное сиденье, недоумевая, почему любимец Слепцова ездит на такой развалюхе, хотя бы даже и в находящемся на осадном положении городе. Однако его сомнения разрешились сразу после того, как Раад включил зажигание. Мотор заурчал ровно и мощно, будто только что сошел с конвейера.

«Умно, – усмехнулся про себя Роман. – С виду – старье старьем, никто на него не позарится. А нутро – как у гоночного автомобиля. Умно…»

– Спецзаказ, – сказал Крохин, без труда угадав мысли Романа. – Тут лучше на хорошей машине не ездить. Или угонят – никакая противоугонка не спасет, или под обстрел попадешь. Потом на ремонте разоришься, кузовные работы стоят здесь целое состояние. Да и так лучше не светиться. Лишнее внимание ни к чему…

– Угу, угу, – согласно покивал Роман.

– А этот можно бросить где угодно – и никаких проблем. Разве что пацаны облепят посмотреть. Зато если надо, сто восемьдесят без проблем. Подвеска любые ухабы выдержит… Обошлось недешево, сами понимаете, работа штучная, но дело того стоило.

Роману в самом деле начинало казаться, что перед ним всего лишь новобранец, желающий похвалиться перед старослужащим своей практичностью и опытностью в житейских делах. Меньше всего Крохин подходил под описание карьериста-горлохвата. Парень как парень, нормально встретил, нормально разговаривает, тон вполне почтительный, видно, и вправду знает кое-что о деятельности гостя.

«Может, сработаемся, – подумал Роман, усаживаясь поудобнее. – И зачем обязательно Слепцову меня подставлять? Я еще вполне пригоден для серьезных дел. Парню-то здесь одному, чай, тоже несладко».

Дорога от аэропорта проходила по полупустынной местности. У обочины стояли одинокие деревья, роняя скудную тень на горячую землю. Вокруг же, сколько видел глаз, лежали желтые каменистые песчаники.

По шоссе оживленно двигались машины. Среди них, помимо «жигулят» советского производства, можно было заметить современную импортную автотехнику. Причем техники этой было изрядное количество, что вызывало некоторое удивление. Наверное, решил Роман, в стране, где есть собственное дешевое горючее, приобретение приличной иномарки не составляет проблемы даже для небогатых жителей.

Сзади донесся требовательный вой сирены. Раад прижался к обочине, уменьшив скорость. Мимо них один за другим промчались сначала пятнистый БТР, затем три больших грузовика под тентами. Внутри грузовиков сидели вооруженные автоматами «М-16» парни в камуфляже. Колонну замыкали еще два БТРа. Немного сбоку от дороги проклекотал винтами вертолет «Апач».

– Американцы? – спросил Роман нахмурившегося Крохина.

– Они, – кивнул тот, на этот раз без своей обычной улыбки. – Наделали делов, теперь мечутся как угорелые. В стране бардак жуткий, каждый день – теракты, идет, по сути, необъявленная гражданская война. А эти, как обычно, стараются делать хорошую мину при плохой игре. Да вы и сами, наверное, все эту петрушку хорошо знаете?

– Более или менее, – усмехнулся Роман. – Что-то видел по телевизору, что-то читал в газетах, что-то слыхал от генерала Слепцова… Кстати, Слепцов сказал, что вы введете меня в курс дела относительно предстоящей операции?

– Обязательно, Роман Евгеньевич, – снова улыбнулся Крохин. – Но только не сегодня. Вы с дороги, устали, вам надо отдохнуть, присмотреться к обстановке. Сейчас я отвезу вас в гостиницу и, не сочтите за грубость, оставлю до завтра. У меня сегодня несколько важных встреч, надо много куда успеть. Сами понимаете, такая работа. А завтра утром, на свежую голову, обо всем поговорим. Кстати, завтра же нам предстоит сделать одну любопытную поездку… Впрочем, это завтра.

Они подъехали к мосту через реку. Дорогу более чем наполовину перекрывали бетонные блоки. Повсюду находились вооруженные люди. Среди них Роман увидел как представителей оккупационных сил, так и местных полицейских. Каждая машина сопровождалась пристальными взглядами, некоторые останавливались для тщательного досмотра.

Высоченный негр с нашивками сержанта армии США в нахлобученной на глаза панаме приветливо махнул Крохину, разрешая проезд.

– Вот уже и полезные знакомства завелись, – широко улыбнулся Крохин, кивая негру.

– Ребята небось ждут не дождутся, когда им позволят убраться домой, – сказал Роман.

– Да уж… – согласился Крохин, в одно мгновение стирая улыбку с лица после того, как заграждение с негром-сержантом осталось позади.

Они переехали мост, и Раад уверенно повел свой «Форд» по улицам Багдада. В этот час они были густо запружены автомобилями, водители которых, казалось, даже не догадываются о существовании правил дорожного движения. Потоки машин в три-четыре ряда неслись на довольно высоких скоростях, почти не обращая внимания на светофоры и совсем не замечая дорожных знаков. Как успел заметить Роман, многие водители, в том числе и Раад, объяснялись друг с другом выставленной в открытое окно левой рукой, и делали это столь привычно и искусно, что легко избегали, казалось бы, неминуемых столкновений.

– Интересная здесь манера вождения, – заметил Роман.

– Здесь все интересное, не соскучишься, – отозвался Крохин.

Раад на полной скорости объезжал огромную площадь с бассейном и монументальной трибуной.

– Что это за место? – спросил Роман.

– Площадь Тахрир. Это центр Багдада. Нечто вроде Красной площади в Москве. Здесь по праздникам проходят парады войск и народные демонстрации. Проходили… – поправился не без сожаления Крохин.

– Кажется, вам не очень нравится, что Саддам больше не у власти?

– А разве это может нравиться? – вопросом на вопрос ответил Крохин, выделив слово «это» и поведя вокруг многозначительным взглядом.

Да, он был прав. Город если и не лежал в руинах, то являл собой безотрадное зрелище. Многие здания были сильно повреждены взрывами, иные совершенно разрушены. Повсюду виднелась искореженная техника. Уличная толпа, это мерило жизнедеятельности любого города, хоть и была довольно многочисленной, но не несла в себе того настроения благодушной суеты, которое присуще беззаботности мирного времени. Лица людей были напряжены, если не сказать угрюмы. Все ходили словно с оглядкой, поджидая опасности со всех сторон и в любую секунду. На каждой площади, на каждом перекрестке торчали армейские посты, что само по себе угнетающе действовало на горожан.

– При Саддаме иракцам было трудно, – сказал Крохин. – Но при Саддаме был железный порядок. Доблестный президент Буш этот порядок разрушил, а взамен, кроме орды вооруженных болванов, ничего стоящего, по сути, не предложил. И как здесь теперь будет дальше, знает один Аллах.

Роман, имеющий свой взгляд на «порядок», который несет народу любая диктатура, промолчал, с любопытством разглядывая проплывающие за окном виды большого красивого города – удивительной смеси современности и старины. Многоэтажные здания из бетона, мрамора и стекла, способные украсить столицу любой страны мира, а рядом – низкие частные домики с плоскими кровлями и деревянными балконами. Жилые однотипные кварталы из высотных домов, возведенные совсем недавно, и круглые купола мечетей, неизменные и нерушимые на все времена. Огромные рекламные щиты, на которых красовались политики в европейских костюмах, и пешеходы, одетые в просторные национальные одежды, древние, как сама эта земля…

Что бы там ни было, а город жил своей неугомонной жизнью. Вон во дворе мальчишки гоняют мяч, забыв обо всем на свете. У витрин магазинов выставлены большие блюда с пряниками, пирожками, пастилой и халвой всевозможных видов. Открыты двери в многочисленные ресторанчики. Женщины в накидках-абаях и платках-хиджабах, оставляющих открытыми только лицо, озабоченно снуют из лавки в лавку. Торопится куда-то, оживленно о чем-то переговариваясь, группа молодых людей в джинсах и майках, по виду – обычные студенты, занятые девушками да развлечениями. Бродячая собака разлеглась в тени под деревом и крепко спит, не выказывая и тени беспокойства…

– Вот мы и приехали, – сказал Крохин.

Они остановились на автостоянке, или, вернее сказать, на большой площади, сплошь заставленной автомобилями. Площадь окружали большие магазины и, судя по специфической, схожей во всех уголках мира архитектуре, государственные учреждения.

– Гостиница «Синдбад», – указал Крохин на одно из зданий явно не современной постройки. – Здесь вам забронирован номер. Надеюсь, понравится.

– Надеюсь, – откликнулся Роман, выбираясь из машины и принимая у Раада свою сумку.

Вслед за Крохиным, который дал знак Рааду оставаться в машине, он двинулся к гостинице.

Уже одно название ее вызывало в памяти очарование арабских сказок. Под стать названию она и выглядела. Тяжелые стены, арочные окна, прихотливый мозаичный узор на фасаде. Справа от входа – широкой двери между двумя голубыми колоннами – смуглый мужчина лет пятидесяти в пиджаке, надетом на длинную темную рубаху – дишдашу, торговал открытками, раскинутыми на двух больших деревянных щитах. Слева невысокий толстяк развесил пестрые домотканые ковры – кошмы. При виде гостей он расплылся в подобострастной улыбке, бормоча слова приветствия и предлагая купить свой товар. Но увидев, что гостей ковры не интересуют, сразу потерял к ним интерес и принялся оживленно переговариваться с коллегой.

В обширном прохладном холле Крохин взял ключи у портье, одетого в нарочитом национальном стиле, бросил ему пару коротких фраз на арабском языке, указав на Романа, и двинулся по широкой мраморной лестнице вверх.

– Ваш номер на втором этаже, – сообщил он Роману на ходу. – Очень удобно, если потребуется уйти или вернуться незаметно. Здесь все присматривают друг за другом, поэтому я специально подыскал для вас удобное в этом смысле место.