Бескровная охота

Лора поставила прибор на стол.

– Короче говоря, теперь мы можем без проблем вправить любую мозговую грыжу. Вашим детям повезло. Еще неделю назад вам бы пришлось попрощаться с ними на целых два года. Теперь у вас есть выбор: спецшкола или быстрая стандартизация.

Из семи человек, вызванных повестками, пришли только четверо, точнее, трое, потому что один пришел просто за компанию. За задним столом сидели мужчина и женщина, которые довольно тихо играли с роботом-пауком, норовя бросить его друг другу на волосы. На женщине была дорогая видео-блузка, из ткани, имитирующей бушующее море. Еще был холеный субъект офисной наружности, гладкий, как будто сделанный из мыла, застегнутый на все пуговицы. За передним столом справа сидела пожилая женщина с коровьими глазами. Офисный субъект постоянно справлялся о чем-то у своего нейрокомпьютера, вживленного в кожу левого запястья, видимо, что-то продавал или покупал. Лора метала бисер перед свиньями.

Она подвинула микросферу так, чтобы все могли ее разглядеть. Увесистая штука, будь она проклята.

– Что, можно прямо сейчас? – спросил офисный субъект, оторвавшись от компьютера. – Моя толстая оболтусиха ждет за дверью. Я уже надрал ей задницу со своей стороны. Привести? Будем делать харакири?

– Это делается в присутствии двух ассистентов, которые поставят свои подписи. Конечно, не здесь. В медицинском учреждении. Потом я буду наблюдать вашу дочь еще год, смотреть, чтобы не было рецидивов.

– Когда?

– Послезавтра.

– Тогда нужно было и вызывать меня на послезавтра. – Он защелкнул крышечку компьютера, встал и вышел. Двое за задним столом продолжали играть, слегка повизгивая, как щенки. Когда в комнате стало тихо, они оторвались от своего занятия.

– Мы согласны, – сказала женщина, – мы на все согласны. Мы всегда со всем согласны. Мы Манины папа с мамой, так и запишите.

И она бросили паука за шиворот своему соседу.

Эти тоже ушли. Осталась только женщина за передним столом. Похоже, она уходить не собиралась. Лора не хотела затягивать встречу, она думала уйти до часа пива, который начинался в шесть и длился, как минимум, до восьми. В школьных дворах час пива проходил особенно бурно. Лора волновалась за машину, которую оставила во дворе. Однажды она задержалась, и нашла машину стоящей в луже мочи: в закрытые по вечерам школьные туалеты любителей пива не пускали. Во всем есть свои минусы, зато после того, как празднование часа пива распространили и на школьников, детский алкоголизм практически исчез. Детки предпочитали надуваться пивом, и это ни капли не вредило их здоровью.

– Вы тоже согласны? – спросила она.

– Нет.

– В таком случае, два года спецшколы для одаренных. Вот бланк, прочитайте и распишитесь.

– Я не буду расписываться.

– А в чем дело?

– Я хочу объяснить. Он совсем не одаренный, он обыкновенный. Не надо его трогать.

Ага. Значит, это была мать единственного мальчика. Лора вспомнила досье: максимальные оценки по всем предметам, кроме потребления (по потреблению вообще нули), трудолюбие, прилежание, не играет в футбол, не гуляет с друзьями, замечен в восьми читательских интернет-каналах. Это слишком для нормального мальчика двенадцати лет.

– Это не называется нормальным, – возразила Лора.

– С тех пор, как умерла его сестра, – продолжала женщина, – он только и думает о том, чтобы отомстить. Ее убили позапрошлой осенью. Убили в ночном магнитрейне, который шел почти пустой, поэтому убийц не нашли. Он хочет найти их сам. Поэтому он изучает криминалистику, оружие и прикладные виды спорта. Он прочитал очень много книг, он просто застрял на этой идее. Сдвинулся чуть-чуть. Вчера он даже видел ее призрак и разговаривал с ним. Разговаривал целый час. Но это не значит, что он ненормальный. Раньше он был такой как все. Он и сейчас такой как все, просто у него убили сестру.

Лора собиралась ответить, но в этот момент у нее так закружилась голова, что пришлось упереться обеими руками о стол.

– Вам плохо? – безучастно спросила женщина.

– Очень плохо.

Что-то случилось с ее нервной системой. Она вспомнила светящуюся фасолинку, на которую смотрела в темноте. А ведь он меня предупреждал, что это случится. Но, черт побери, разве можно было этому поверить? Да и кто бы поверил на моем месте? Если существует микросфера, прибор для быстрой стандартизации, то почему бы и не существовать противоположному прибору? Такому, который извращает твой мозг до предела? И если микросфера это, в сущности, инопланетное устройство, то противоположный прибор тоже изобретен не человеком. Львович говорил, что от этого дела тянутся ниточки. Но я не думала, что эти ниточки начнут обматываться вокруг моей шеи.

Собрание проходило в математическом кабинете. Лора обвела глазами пространство; сейчас что-то происходило с ее взглядом, он перестал быть остронаправленным, как луч, теперь он ловил сразу всю информацию и посылал ее в мозг, а мозг успевал ее обрабатывать. На стенах кабинета висели таблицы сложения и Лора вспомнила, что изучение таблицы умножения теперь перенесли из седьмого класса в восьмой, как слишком сложный предмет для детских умов. Кроме этого она вспомнила одновременно тысячи других, не относящихся к делу вещей, и эта мутная волна информации ударила в мозг, как цунами в скалистый берег острова. На минуту она потеряла связь с реальностью. Серое месиво сталкивающихся, кружащихся, вихрящихся смысловых потоков, которые как потоки ветра, подхватывают и поднимают всю грязь на своем пути…

– А вы серьезно не в порядке, – сказала женщина. – Кажется, вам лечение нужно еще больше, чем моему сыну.

– Я подумаю, – сказала Лора, – я подумаю о вашем сыне. Может быть, что-то получится.

– Спасибо.

– Этот призрак, с которым он разговаривал целый час, у него были красные глаза?

– Я не знаю, – ответила женщина, – но я могу спросить.

Когда она вышла, час пива уже начался. Партия любителей пива находилась у власти вот уже пятьдесят или шестьдесят лет, никто не помнил точно, и с каждым годом пользовалась все большей любовью народа. Никого и никогда так не поддерживали, как любителей пива. Впервые за много столетий народ испытывал к своим вождям чистую и бескорыстную любовь, без всякой примеси мистического ужаса и страха за свою жизнь. Любители пива были не страшны, они оказались отличными парнями. Вначале они учредили неделю пива – последнюю неделю августа, как прощание с летом. Потом объявили каждую пятницу днем пива, и это всем понравилось. Это было весело. И, наконец, организовали ежедневный час пива, который длился часа два или два с половиной – и это было уже просто восторг. Люди радовались и веселились. В школах даже ввели урок пива, на котором учили совершенно необходимому для жизни искусству правильно пить, хорошо, вкусно и в меру.

Вопреки уверениям скептиков, всенародные праздники пива не вылились во всенародное хулиганство. Количество алкоголиков и больных циррозом не увеличилось, отнюдь, – уменьшилось в полтора раза. Правда, больше людей стало умирать в последнее время от болезней мочевого пузыря, но это было не столько медицинской проблемой, сколько проблемой городских служб, которые упорно не хотели ставить во дворах бесплатные туалеты. Пиво – это вкусно и приятно, так почему бы не сделать себе жизнь еще вкуснее и еще приятнее? Действительно, почему? Последние скептики уже давно перевелись. Да и те на самом деле были наняты фирмами-конкурентами, производившими безалкогольные напитки.

Лора шла по двору; руку оттягивал тяжеленный чемоданчик. Высокие кусты нестриженой сирени были полны гуляющих. Вдруг она услышала топот за спиной. Прежде чем успела повернуться, кто-то схватил чемоданчик и дернул так, что она упала на асфальт, но пальцы не отпустили ручку. Здоровенный парень наступил ей на руку и потянул изо всех сил.

– Там ничего нет! – заорала Лора. – Там ценный прибор!

– А сейчас посмотрим!

Парень попробовал открыть замок, затем поддел его чем-то похожим на короткую отвертку и сломал. Желтая полусфера величиной с половинку яблока раскрылась.

– Это опасно! Радиация! – закричала она.

– … На твою радиацию. Так, это мне не надо. Вот сволочи, там внутри еще два замка!

Он оторвал полусферу и размахнулся, чтобы выбросить ее в кусты. И вдруг его рука замерла.

– Тяжелое! – удивился он.

– Это свинец, – сказала Лора.

– Я шо, свинца не видел? – засомневался парень. – Это золото. Она внутри золотая!

Он поднял чемоданчик над головой и грохнул его о асфальт, надеясь, что тот рассыплется. Чемоданчик остался цел. Тогда он начал царапать полусферу металлическим острием, чтобы увидеть золото. В этот момент полусфера издала короткий звук на высокой ноте и дважды сверкнула чем-то вроде электрического разряда. Парень перестал царапать; железка выпала из его рук. Лора поднялась и посмотрела в его глаза. Немигающий взгляд идиота. Глаза зеленые и мутные, как большие неспелые виноградины. Лора могла бы поклясться, что несколько секунд назад эти глаза были совсем не такими.

Она подобрала чемоданчик и желтый предмет, который сейчас стал довольно горячим. Парень с зелеными глазами опустился на асфальт и теперь сидел, уставившись в пространство. В пространстве передвигалась гуляющая молодежь, которой не было никакого дела до происходящего.

Когда Лора подошла к машине, то увидела свежие лужи у каждого колеса.

Глава пятая: Сгусток ужаса

Больница закрылась в связи с ремонтом и Алекса прогнали домой. В тот день с самого утра все говорили об одном и том же: множество людей видели призраков. Во всяком случае то, что они видели, призраков напоминало сильнее всего. Этой ночью призрака видели даже в больничном морге. Рассказы санитара были столь душераздирающи, что повторять их просто страшно. Итак, больница гудела. Алекс вышел на улицу. Искусственный глаз слегка искрил, но видел нормально, если не считать нескольких неестественных голубых оттенков. Его старенький полуавтоматический Рено-Бубс был конфискован за медицинские долги (с правом выкупа в беспроцентный кредит), поэтому домой пришлой добираться пешком. Время с десяти до одиннадцати считалось часом рекламы, поэтому на всех улицах звучали концерты рекламной музыки, фасады домов раскрашивались шедеврами рекламной живописи, а по полотну дорог бежали перлы рекламной поэзии, синхронизированные так, чтобы двигаться одновременно с пешеходами или автомобилями. Местами, особенно на перекрестках, там, где сталкивалась несколько разных рекламных потоков, приходилось не смотреть под ноги, потому что из-за могучего беспорядочного движения внизу могла закружиться голова. Обязательные громкоговорители на каждом четном столбе передавали рекламные новости.

Давно прошло время новостей политических или военных; ни войной, ни политикой больше никто не занимался. Даже спорт – любимое развлечение людей двадцатого века, теперь мало кого интересовал. Большой спорт требует больших усилий, а люди разучились делать усилия. Они прекрасно обходились без этого. В больших дворах детишки частенько поигрывали в футбол, кое-где остались стадионы, которые время от времени использовались для проведения праздников, гуляний и самодеятельных турниров. Там же устраивались кровавые бои роботов-спортсменов, причем кровь имитировала человеческую и по цвету, и по запаху, и по липкости. Эти рубилки-давилки-стрелялки устраивались каждый четверг. Они прекрасно снимали напряжение рабочей недели. В основном же люди поддерживали свою форму за счет энергетических таблеток, мощных иммуностимуляторов и витаминных бомб. Все прочие необходимые для жизни лекарства искусно маскировались под пищевые деликатесы: обжираясь лососевой икрой, вы могли и не знать, что одновременно принимаете лечебные дозы кальция, магния, йода и инсулина.

Давно закончилось время трагедий и катастроф. Техника стала настолько надежной, никогда не выходила из строя, ремонтировала, поддерживала, обслуживала и обновляла сама себя, а системы управления транспортом исключали любые аварии. Даже терроризм, чуму начала прошлого века, удалось преспокойно извести экономическими методами: со счетов терорганизаций снимались громадные суммы компенсаций, и вскоре последние теракты сошли на нет. Кому же хочется так много платить за сомнительное удовольствие? Ну раз, ну два, ну не постоянно же?