Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710-1918

Для дам в петровской иерархии придворных чинов тоже нашлись места регламентированные. Во главе их поставлена была обер-гофмейстерина ее величества; действительные статс-дамы (то есть «действительно обретающиеся в чинах своих») следуют по Табели за женами действительных тайных советников, действительные камер-девицы приравнены к женам президентов от коллегий, гоф-дамы – к женам бригадиров, гоф-девицы – к женам полковников. То есть бригадирша – еще не должность, но уже официальное звание. Екатерина Алексеевна была происхождения незнатного, и родовитые русские боярыни не торопились к ней в услужение. Поскольку она – родом из Прибалтики, то и придворные дамы многие за ней оттуда же приехали, иногда, впрочем, не по своей воле. «Около Екатерины не группировались жены бояр и стольников, не было при ней и дворцовых боярышень. Весь ея придворный женский штат состоял из нескольких немок-прислужниц, носивших прозвания камер-медхен и камер-фрау… девица Крамер, Устинья Петровна Гринвальд и Яганна Петрова широко эксплуатировали расположением к себе Екатерины и были влиятельными личностями»[37 - Есипов Г. яганна петрова, камер-медхен екатерины I-й // исторический вестник. 1880. № 3. текст цитируется по сайту: http://mikv1.narod.ru (http://mikv1.narod.ru/).]. Девица Крамер – Анна Регина, по-русски Анна Ивановна, во многом прошла путь самой императрицы. Была она дочерью нарвского обер-фискала (налогового инспектора вкупе со стукачом) Бенедикта Крамера. Десятилетней девочкой ее захватили в русский плен («по взятии россиянами отечественнаго ея города была вывезена в недро России»).[38 - Штелин Я. подлинные анекдоты петра великаго, слышанные из уст знатных особ в москве и Санктпетербурге, изданные в свет яковом фон Штелиным, а на российской язык переведенные карлом рембовским. изд. 2-е. м., 1787. текст цитируется по сайту: http://on-island.net (http://on-island.net/).]

Тут пошла она по рукам, от одного боярина к другому (то в Вологду, то в Казань «к генералу Апраксину; от него была она послана в Петербург к генералу Балку в подарок, который спустя несколько времени отдал ее гоф-фрейлине Гамильтон»[39 - Там же]) – так начиналась карьера «влиятельной личности». Что довелось ей испытать, каких издевательств натерпеться, можно только догадываться. В 1714 или 1716 году, ближе к 20-летию, вошла она в штат прислужниц, или скорее даже наперсниц, русской царицы, и выдвинулась на передние роли при дворе. После убийства царевича Алексея клевретами Петра I именно Анне довелось обмывать и одевать тело несчастного в Петропавловской крепости.

Н. Зауэрвейд. Петр I усмиряет ожесточенных солдат своих при взятии Нарвы в 1704 г. (1859).

Л. Каравак. 1722 г. Наталья Алексеевна (справа) в образе Дианы в 8-летнем возрасте с братом, будущим Петром II, в образе Аполлона.

При воцарении Екатерины I пошла она в гору. «Девица Крамер занималась придворными интригами в высшем кругу тогдашняго общества»[40 - Есипов Г. яганна петрова, камер-медхен екатерины I-й // исторический вестник. 1880. № 3. текст цитируется по сайту: http://mikv1.narod.ru (http://mikv1.narod.ru/).]. Комментаторы не шибко жалуют нравы женской половины Петербургского двора петровского времени. По описаниям, он больше походил на притон, нежели двор европейского монарха, который долженствовал поддержать его престиж. Говорится о том, что при дворе у императрицы оная девица Крамер близко сошлась с «другой пройдохой», некоей немкой Каро, проституткой из борделя в Гамбурге, привезенной в Петербург кем-то из дипломатов. Куда же деваться проститутке из гамбургского борделя в новопостроенном граде Петербурге? Разумеется, ко двору императрицы. Девицу Крамер пристроили гофмейстериной двора Натальи Алексеевны, старшей сестры будущего императора Петра II. Ну и девку Каро туда же впридачу Екатерина продемонстрировала тем самым степень небрежения к потомству Петра от первого брака. Так измывались над сиротами. Если бы не Герхард Иоганн фон Левенвольде, обер-гофмейстер двора их матери, принцессы Брауншвейг-Вольфенбюттельской, то, наверное, совсем извели бы их. С Левенвольде считались – как-никак, эстляндец (из имения Малла близ Ревеля). Сам государь отличал его – за то, что убедил эстляндское рыцарство Петру I присягнуть. И при Венском дворе принят. С другой стороны, зять могущественного фон Левена, который при шведском дворе в фаворе. Царевна Наталья, по отзыву посла испанского герцога де Лириа, «украшалась всеми возможными хорошими качествами; не была красавицею – но что значит красота, когда сердце совершенно! Она была покровительницею иностранцев и говорила очень хорошо на французском и немецком языках, была идолом всех честным людей, перлом России – словом так совершенна, что бог не дозволил ей жить долго на сем свете».[41 - ГерцогЛирийский. записки о пребывании при императорском российском дворе в звании посла короля испанского. текст цитируется по сайту: http://www.vostlit.info (http://www.vostlit.info/).]

Меншиков не особо выказывал уважение к детям убитого царевича Алексея. Светлейший обкрадывал их тоже. За что и поплатился. Опала и ссылка князя Меншикова последовали за тем, что он присвоил себе 9000 золотых червонцев, подаренных Петром II старшей сестре. Вскоре после этого девочка умерла – в 1728 году. Кстати, через год умирающий Петр II в бреду приказал заложить сани, «чтобы скакать к Наталье». По смерти принцессы Натальи вскрылось вдруг отсутствие фамильных драгоценностей – золотых украшений, драгоценных камней. Розыскали. Распознали. Оказалось, гофмейстерина Анна, не долго сомневаясь, прибрала к рукам. Прямо у гроба своей госпожи. Вместе с бывшей проституткой постарались. Бедовые девки были. Школу жизни суровую прошли, прежде чем ко двору попасть. Пришлось ей «отъехать в свои имения» – подаренную ей Екатериной I мызу Йоала близ Нарвы. Там, по сказанию современников, «провождая спокойную жизнь, умерла в 1770 году, имея от роду 76 лет»[42 - Штелин Я. подлинные анекдоты петра великаго, слышанные из уст знатных особ в москве и Санктпетербурге, изданные в свет яковом фон Штелиным, а на российской язык переведенные карлом рембовским. изд. 2-е. м., 1787. текст цитируется по сайту: http://on-island.net (http://on-island.net/).]. В общем, осталась верна лютеранству и Бог привел ее домой. И стала она образцовой купчихой в Нарве. Выторговала по старой памяти у царицы Анны привилегию своим братьям – исключительную монополию лужский лес вывозить за границу. Так и пошел знаменитый купеческий, а потом и баронский род Крамеров. Возглавляли Крамеры многие торговые предприятия в столице империи, вели коммерческие дела членов царствующей династии. Пушнину ли на Аляске добывать, железную ли дорогу в Павловск построить – царям вроде самим не с руки было, нарвским купцам Крамерам доверяли.

Вплоть до конца XVIII века дворцовое хозяйство было натуральным, то есть все предметы, необходимые для обихода, включая пищу, посуду, мебель и прочие снедь и скарб («стряпню»), производились в деревнях и мастерских, принадлежащих царю.

Главными учреждениями придворного ведомства этого времени были Придворная контора и Главная дворцовая канцелярия. Понять причины создания двух разных органов для выполнения фактически одной и той же функции вне контекста эпохи уже невозможно. Вероятно, они создавались разными монархами как синекуры для своих фаворитов. Новому фавориту – новая синекура. Ну-ка – возглавлять хозяйственные дела всего царского домена. Тут хочешь не хочешь, к рукам много прилипнет. Желающих поуправлять хватало, наверное, так что царям пришлось разделить сферы освоения государственных доходов.

Эстляндцы и тут кстати пришлись. Например, семья Розенов. Папаша – Георг-Густав фон Розен – один из тех уроженцев остзейского края, что принадлежали к когорте небезызвестного Паткуля. Готовы были продать свою шпагу даже варварскому царю Московскому, чтобы вернуть земельную собственность, отобранную в шведскую казну. Георг-Густав родился на мызе Шенангерн (эст. Крааби) на юге современной Эстонии и 17-летним покинул родные края «от преследований шведского правительства». Сначала уехал в Европу искать чинов и наград. По матери он принадлежал к известному австрийскому роду Виндишгрец, так что тянуло его в Австрию. Оттуда перешел на службу в Данию. Потом – к Петру I. Если коротко, Георг Густав фон Розен – авантюрист и интриган. Типичный птенец гнезда Петрова. Наверное, вы и не слыхали о таком. Неудивительно. Если всех птенцов гнезда Петрова учебники перечислять начнут, всяких Древников и Розенов, русскому человеку тоскливо станет от пестроты эстляндских имен и фамилий.

Итак, генерал-поручик (!) русской армии Георг Густав фон Розен командовал 20-тысячным корпусом русской армии в Курляндии и Польше в кампанию 1705 года. Но не заслугами своими на офицерском поприще знаменит был, скорее связями в Вене. Как пишет Бантыш-Каменский в своей биографии фельдмаршала Меншикова, «любовь Петра Великого к Меншикову до того простиралась, что еще в 1703 году отправлен был в Вену генерал-поручик Розен для исходатайствования ему княжеского звания». В общем, Розен-отец использовался, прежде всего, как связной для деликатных поручений к Венскому двору. Харктера он был явно экстравагантного. Подрался (на дуэли?) с генералом Эвальдом Ренне, первым комендантом крепости Санкт-Петербурх. Тот тоже из эстляндских птенцов гнезда Петрова. Ну и убежал опять в Вену, бросил пить, кутить, воевать – ушел в монастырь. В Вене ему больше нравилось жить, чем в Петербурге. Монахом в венском монастыре лучше, чем генералом при Петре.

Царица Анна Иоанновна поручила управлять придворной конторой братьям Розенам, сыновьям скандального генерал-поручика. Старший сын венского интригана Иоганн Густав фон Розен назначается в 1732 году императрицей Анной Иоанновной генерал-директором «всех дворцовых волостей и вотчин». Выражаясь современным российским языком, стал он председателем госкорпорации по управлению императорскими земельными активами. Управлял, видимо, так себе, потому что в 1733 году повелено было отпускать из Штатс-контор-коллегии (то есть из государственного бюджета) в Придворную контору на содержание высочайшего двора по 260 000 рублей в год. Так что не впервой латать прорехи управленческих экспериментов бюджетными финансовыми вливаниями.

Зато руководил конторой не без пользы для себя – обзавелся земельной собственностью в Эстляндии, например имение Кийкель (эст. Кийкла) близ Нарвы приобрел. Финал эксперимента был закономерен для любого предприятия, которым управляют государственные чиновники с обязанностью «надлежащее смотрение и экономию производить». Уличен был во взяточничестве и отстранен от должности барон фон Розен, а затем как будто речь пошла о предании его суду ввиду «показанных на него с крестьян дворцовых деревень взяток и многотысящных упущений денежных и прочих доходов»[43 - Русский биографический словарь под редакцией А. А. Половцова, том «Рейтерн – Рольцберг». Текст приводится по сайту: http://www.rulex.ru (http://www.rulex.ru/)]. Сильное обвинение против представителя венской группировки!

Господский дом имения Кийкелъ (эст. Кийкла). Июль 2010 г. Фото автора.

Что же надо было совершить, сколько, грубо говоря, «нахапать», чтобы даже у Анны Иоанновны терпение лопнуло? И что же, думаете, попал в застенок Тайной канцелярии коррупционер? На дыбу и плаху? Результат попыток решительной борьбы с коррупцией во времена императрицы Анны оказался куда как банальным. Следствие тянулось так долго, что обкраденная императрица скончалась раньше, чем восторжествовало правосудие, к власти в Петербурге пришла Брауншвейгская чета, позиции австрийского лобби в Петербурге еще более укрепились, и недавно еще состоявший под следствием преступник, взяточник и коррупционер Иоганн Густав барон фон Розен был не просто амнистирован (26 января 1741 г.), но возвращен к своим прежним обязанностям генерал-директора по всем дворцовым волостям и вотчинам с прежним рангом и жалованием армейского генерал-майора. Продолжил, в общем, «надлежащее смотрение и экономию производить». Отставленный вторично при Елизавете, барон Розен мирно скончался в 1752 году. Не слышно, чтобы русская императрица его преследовала. Потомки взяточника и казнокрада много пользы принесли отечеству. Спасибо заплечных дел мастерам Следственной канцелярии, что спустили дело против Иоганна Густава фон Розена в 1739 году на тормозах. Особенно постарался искупить вину пращура геолог Михаил Федорович фон Розен (1902—1989 Ленинград). Он рассчитал запасы золота на Алтае в районе бывших рудников императорского Кабинета. Сосланный на Алтай как сын врага народа, он непосредственно участвовал в разработке месторождений алтайского золота в 1941—1951 годах, чем существенно пополнил запасы сталинской казны. С лихвой вернул долги за своего проштрафившегося предка. Михаилу Розену разрешили вернуться европейскую Россию, и он скончался в Ленинграде в 1989 году. В конце жизни он передал в коллекцию Русского музея портреты своих предков из эстляндского имения Кийкель (Кийкла).

Господский дом имения Ментак (эст. Мяэтагузе). Июль 2010 г. Фото автора.

Барон Отто Фабиан фон Розен, брат разоблаченного коррупционера, генерал-майор, состоял инспектором императорских поместий на Украине. То есть под началом брата в госкорпорации управления царскими активами производил «надлежащую экономию» в наиболее плодородных регионах империи. Этот чиновник был виртуозом своего дела. Теоретиком эскплуатации крестьянского труда. Надо сказать, что управлял украинскими поместьями барон Отто Фабиан вовсе не из Киева, а из Петербурга и своего эстляндского захолустья, где тоже немало потрудился над вопросами эффективного менеджмента. В 1739 году он составил документ, получивший название «Декларация Розена», – манифест крепостного права в Прибалтике. При упоминании этого документа эстонцев до сих пор бросает в дрожь.

«В 1739 г. в связи с запросом царского правительства о том, насколько далеко по местным законам распространяется власть помещика на крестьян… бароном Розеном были составлены ответы, получившие известность как „Декларация барона Розена". В ней подчеркивалось, что крестьяне попали в полную крепостную зависимость еще во время захвата страны Немецким (Тевтонским) орденом. В качестве крепостных рабов они переходили по наследству, продавались, дарились, закладывались, а в случае бегства хозяин мог требовать их возвращения. Право собственности помещика распространялось также и на имущество крестьянина, и на то, что он производил своим трудом. Размеры повинностей помещик устанавливал по своему усмотрению»[44 - Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. «Православие в Эстонии». Цитируется по сайту: http://www.sedmitza.ru (http://www.sedmitza.ru/).]. В этом документе вызывает особое восхищение доказательная база: «Барон Розен подчеркивал, что эти права настолько общеизвестны и общепризнанны, что не нуждаются ни в каких особых доказательствах». На основании этого документа эстонцев почти сто лет продавали как вещь, а все имущество крестьянина, включая сельскохозяйственный инвентарь, дотоле составлявшее его неоспоримую собственность, единым росчерком пера переходило к помещику. Например, есть у крестьянина Яана мельница, а сам Яан вроде как помещику принадлежит. На основании «Декларации Розена» помещик мог продать Яана отдельно, мельницу отдельно. И весь сказ. Понятно, что при такой постановке вопроса эстонцы появлялись в Петербурге крайне редко – обычно как слуги вместе со своими господами.

Монетный двор в Петропавловской крепости. Июль 2010 г. Фото автора.

Принципы, изложенные в «Декларации», помогли Отто Фабиану управляться с экономией в свою пользу. Он передал детям довольно обширные земельные владения на востоке Эстляндии, центром которых было имение Ментак (эст. Мяэтагузе). К концу XVIII века владельцем имения был его внук Евгений-Октавиан фон Розен, достаточно состоятельный помещик (900 душ), активный деятель дворянского самоуправления Эстляндии.

Евгений фон Розен занимался винокурением, сбывал водку в Нарве. На этом бизнесе многие бароны поднялись. Его сын Андрей, тогда нарвский гимназист, должен был доставлять домой из Нарвы деньги, полученные от продажи водки, зашитыми в карман куртки. «Праздники Рождества и Пасхи и каникулы проводил я у родителей в деревне, в Ментаке. Поездки эти для меня очень памятны: летом случалось путешествовать с обратными подводами, доставлявшими вино в Нарву, а мне поручено было получить деньги. Для большей предосторожности просил я зашить эти деньги в боковой карман моей куртки, которую не снимал до прибытия домой. Ночлег бывал под шатром небесным, близ большой дороги, где местность позволяла иметь подножный корм. Вокруг огромного костра помещался я с мужиками; огонь, звезды, предстоящая радость скорого свидания удаляли сон, хотя монотонный напев эстонца „ай-ду, ай-ду, ай-ду" с малыми переливами голоса и его монотонная беседа могли легко клонить ко сну. Всегдашний разговор крестьян, тогда еще крепостных людей, имел главным и исключительным предметом живот и пищу».[45 - Розен А. Е. Записки декабриста. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1984. Текст цитируется по сайту: http://www.hrono.ru (http://www.hrono.ru/).]

При всем уважении к мемуаристу-декабристу – не только монотонно запоешь «ай-ду, ай-ду, ай-ду», но волком на луну выть станешь, когда тебя прадед твоего господина вещью беправной объявил и все твое имущество на себя переписал. Так и жили они, сердешные, по хуторам, на положении вещи бессловесной, пока Александр III баронов не поприжал.

При образовании Главной дворцовой канцелярии в 1724 году ей поручалось «ведать во всех губерниях… дворцовые и конюшенные волости» (то есть управлять делами домена царской семьи), а также «верхнее надсмотрение над всеми дворцовыми строениями и над служащими при дворе»[46 - Указ Сената цит. по: Индова Е. И. Дворцовое хозяйство в России. Первая половина XVIII в. М., 1964. С. 293, 294.]. Ей подчинялись провиантская контора, обеспечивавшая императора продовольствием, интендантских дел и камер-цалмейстерская конторы, заведовавшие дворцовым и парковым строительством, декоративной отделкой дворцов и меблированием. Управление этим дворцовым хозяйством через Главную дворцовую канцелярию осуществлял (обер)-гофмейстер, или дворецкий. В его же обязанности входило и управление штатом придворных слуг. Эта сторона придворной службы была наиболее ответственной. Оклад (обер)-гофмейстера колебался от 2500 до 4500 руб в год.[47 - Индова Е. И. Дворцовое хозяйство в России. Первая половина XVIII в. М., 1964. С. 297.]

При Елизавете Петровне Главная дворцовая канцелярия выдвинулась на первый план в системе учереждений, ведавших придворным хозяйством. Стали думать, кому поручить такой ответственный фронт работ – вместо баронов Розенов, доверия не оправдавших. Кто достоин 4500 рублей получать – деньги немалые? Чтобы и дворцовые и конюшенные волости ведать, и над дворцовыми строениями досматривать. Строений при Елизавете немало прибавилось – и Летний, и Зимний дворцы, и Большой Петергофский, и новый Царскосельский, что глаз золотом слепил. Понятно, Иванов-Петров-Сидоров не годился. Императрица поручила свое хозяйство достойнейшему человеку, естественно, из эстляндцев. Кристиан Вильгельм Миних, младший брат фельдмаршала, приехал в Россию из Ольденбурга только в начале 1730-х годов, когда брат был в зените фавора при императрице Анне. Сплетники утверждали, что был Кристиан Вильгельм сущей посредственностью, ничего серьезного не достиг и только болтался под ногами. Утверждение, кажется, несправедливое, по крайней мере во второй части. Иметь брата министра обороны Российской империи, а затем и премьер-министра, и не получить солидной должности – это не по-русски. Руководил он Монетным двором империи – должность, согласитесь, отнюдь не эфемерная.

Дом Розенов в Таллине. Июль 2010 г. Фото автора.

Опала брата при воцарении Елизаветы его не коснулась. Причиной тому – маленькая услуга, оказанная Елизавете. «В царствование Анны близ дворца вспыхнул пожар. Императрица отправилась его смотреть, в сопровождении принцессы Анны (матери императора Ивана III) и Елисаветы. Стужа была жестокая, а оне так поспешно вышли из дворца, что забыли надеть шубы. Первыя две вскоре согрелись, благодаря усердию придворных, прибежавших вслед за ними и оспаривавших друг у друга честь служить им своими шубами. Одна Елисавета дрожала от холода: никто не смел предложить ей шубу из боязни быть заподозренным в тайных сношениях с нею, окруженною подозрительным и бдительным надзором. Частию из сожаления, частию из желая попытать счастья, Миних предложил ей свою шубу. Эта любезность, опасная для всех других, была едва замечена врагами и преследователями Елисаветы, на которую посредственность Миниха не бросала никакой тени. Но Елисавета была тронута его поступком. По своем воцарении, она дала ему помещение во дворце, с должностью гофмаршала».[48 - Анекдоты прошлого столетия. (Извлечение из книг Шерера) // Русский архив, 1877. Кн. 3. Вып. 9. С. 166—179.]

Замерзла Елизавета на пожаре, а Миних-младший – тут как тут со своей шубой: не изволите ли, ваше высочество, погреться? Маленькие услуги делают иногда большие вещи. Говорили, что он возгордился потом очень, стал похож на павлина. Не было зеркала во дворце, чтобы он мимо прошел, не охорашиваясь. Этакий дворецкий Мальволио на петербургский манер. Екатерина II вспоминала впоследствии о своей жизни при дворе Елизаветы, что Миних «удивил ее странной манерой говорить лишь с закрытыми глазами и очень медленно. Впрочем, – пишет она далее в своих Записках, – это был человек очень образованный и очень честный, хоть и педант немного; потом он стал потехой всего двора из-за странной мании читать каждому письма своей жены; он начинал с императрицы и кончал пажами, если не находил других слушателей».[49 - Екатерина II. Записки. СПб., 1907. С. 40.]

Елизавета ценила в нем именно честность и педантизм. Мог ведь неправильно золото от породы отделить. Мог монету попортить. Над конюшенными волостями недосмотреть. Но не было претензий к Кристиану Вильгельму. Он получил в подарок от императрицы эстляндские имения брата близ Дерпта, Луниа (эст. Луунья) и Мойзекац (эст. Моосте), так что и ему удалось соединить выгоды службы при русском дворе с преимуществами эстляндского шляхетства. К. В. Миних скончался в 1768 году и похоронен в часовне у стены церкви Св. Иоанна в Дерпте, которую он построил еще в 1746 году в качестве семейной усыпальницы. Купил землю у прихода за 50 рублей серебром – десять футов в длину и 11 в ширину.

Церковь Святого Яна в Тарту с усыпальницей К. В. Миниха. Февраль 2010 г. Фото автора.

Глава 6

Заговор

Дело Петра I живет и побеждает при Анне Иоанновне и графе Минихе. – Константинополь вытесняет Шлезвиг. – Эстляндские дворяне плетут заговор в пользу сюзерена, лежащего в Киле под «балдахиной на подушке, к которой приколота была каруна с алмазами». – Национальная русская революция ноября 1741 года.

Не ходит прямыми путями интрига. Честолюбие Меншикова, некогда столь удачно «возбужденное» Бассевицем зимой 1725 года, не унималось. Если оказалось так легко играть русским троном в пользу бывшей наложницы, то что мешает светлейшему князю повернуть трон в пользу, например, родной дочери? В общем, уже в 1726 году состоялся контрпереворот, голштинскую чету выпроводили из России в Киль. Началась традиционная междоусобная возня российских кланов. В результате череды смещений и переворотов к власти в Петербурге в 1730 году пришла конкурирующая с эстляндским рыцарством курляндская группировка остзейского дворянства. Бирон.

В официальной российской историографии период царствования Анны Иоанновны, племянницы Петра I, называется «бироновщина», или «период немецкого засилья». Осуществилась мечта Петра I – германизация русской жизни приобрела уже вполне отчетливые черты в столице и необратимый характер по всей территории империи. Расцвел Петербург. Приобрел свой строгий, стройный вид. При царице Анне Иоанновне учреждается Комиссия о санкт-петербургском строении во главе с графом Бурхардом Минихом. Комиссия утвердила новый план развития города, зафиксировала административное деление на 5 частей: Адмиралтейскую, Васильевскую, Петербургскую, Литейную, Московскую – оно сохранилось в общих чертах и в XXI веке. Комиссия же систематизировала улицы города и зарегистрировала их официальные названия. Большая Невская перспектива получила свое название – Невский проспект, которое не смогли отменить даже большевики. По предложению Комиссии проложили новые улицы (Садовая улица, Владимирский и Загородный проспекты). Лучевые перспективы и пересекающие их улицы были увязаны с изгибами рек Фонтанки, Мойки и Кривуши. Улицы должны быть широкими, дома на главных магистралях – каменными. Так под руководством Б. К. Миниха сформировался геометрически строгий облик старого Петербурга, составляющий его главную отличительную черту.

Новое время выдвинуло новых героев. Бурхард Миних – главный из них. «Личность Миниха – бесспорно одна из самых замечательных в ряду деятелей русской истории…

Искусный водопроводитель, мудрый администратор, непобедимый полководец, он, куда только ни ставила его судьба, везде являлся достойным продолжателем Петра Великого, к памяти которого до гробовой доски сохранял благоговейное уважение».[50 - Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. 1888. Т. VII. С. 103.]

Старо-Ладожский канал.

Б. К. Миних.

Крупнейший деятель царствования Анны Иоанновны, премьер-министр правительства России (1741), Бурхард Кристофор Миних происходил из бедной ольденбургской семьи и всего достиг собственным умом, усердием и талантом. Он был приглашен на русскую службу как инженер-гидростроитель для постройки Ладожского канала, который русские строили-строили, да никак не могли построить (тот самый Писарев, что с графом Ферзеном вынужден был возиться). Будто бы в то время Петербург испытывал недостаток продовольствия из-за нестабильного подвоза по причине бурного нрава Ладожского озера, и канал нужен был как некая дорога жизни, чтобы барки с провиантом и строительными материалами могли беспрепятственно обходить Ладогу. Миних приехал – и построил. Копать, конечно, было кому и без Миниха. Но надо было с умом копать. Глубины соблюсти, перепады высот. Инженерный расчет требовался. Канал был крупнейшим гидротехническим сооружением того времени в мире – 117 километров, со шлюзами и мостами. Тут, как водится, захотел Миних соединить свою службу российским императорам с преимуществами лифляндского и эстляндского дворянства. Захотел – получи. Пожалованы были ему с графским титулом «многие земли» в Эстляндии близ Дерпта.

Не успел Миних одну петровскую идею, почти загубленную фаворитами царя, осуществить, ему другая, еще более неподъемная задача ставится. Царь Петр I умер, Екатерина Алексеевна скончалась. Петр II в Москву переехал. Петербург вроде как и не нужен стал. Оставили Миниха в городе главным – пущай дальше в болотах копается, раз любитель такой. Так они с адмиралом Сиверсом и копошились – один в Кронштадте землю роет, другой под Шлиссельбургом. Но – сумел Миних поддержать функционирование Петербурга по возвращении столицы в Москву при Петре II (1728—1730). «Начальствование над городом и оставшимися в нем войсками поручено было генерал-фельдцейхмейстеру Миниху, человеку с основательными военными знаниями, деятельному, настойчивому и распорядительному… Деятельный Миних всячески старался поддерживать опустевшую столицу. Он неутомимо давал обеды, балы, празднества в торжественные дни, делал смотры войскам, парады при спуске судов»[51 - Авсеенко В. LИстория города Ст. – Петербурга в лицах и картинках в 1703—1903: Исторический очерк. СПб., 1992. С. 66, 67.]. Б. X. Миних прибрел участок на современном Невском проспекте и сам спроектировал здание кирхи для многочисленной лютеранской общины Петербурга, крупнейшее на то время после Петропавловского собора каменное церковное здание в городе. Он же заложил первый камень в основание кирхи, разумеется, во имя апостола Петра, разумеется, в Петров день 29 июня 1728 г.

Анна Иоанновна предоставила простор организаторскому таланту Миниха. Неизвестно, что произошло бы с петровскими начинаниями, если бы Бурхард Миних не развил их и не усовершенствовал. Генерал-фельдцейхмейстер, то есть командующий всей артиллерией и инженерными войсками империи, затем президент военной коллегии, то есть военный министр (1730 г.), генерал-фельдмаршал (1732 г.), Миних провел блестящую реформу вооруженных сил России. При нем модернизировали или построили с нуля 50 крепостей, включая Петропавловскую и Кронштадт. Он создал новый род войск – саперные полки. Он же, кстати, сначала спас арапа Петра Великого – Абрама Ганнибала, а потом и содействовал его карьере. «Миних спас Ганибала, отправя его тайно в Ревельскую деревню, где и жил он около десяти лет в поминутном беспокойстве…».[52 - Пушкин А. С. Автобиография.]

Миних составил новые штаты для армии, заменившие петровскую «табель» 1704 года, ввел в армии корпус тяжелой конницы (12 кирасирских полков, включая лейб-гвардии Конный полк), а также создал первые гусарские части. Наконец, Миних отменил многие петровские (!) привилегии для иностранных офицеров, включая и эстляндцев (!!), которыми Петр I когда-то заманивал их на службу, в том числе двойные против русских офицеров жалованья.

Петрикирхе. Январь 2009 г. Фото автора.

Чтобы впредь сократить зависимость России от «импорта» иностранных военных специалистов, Б. Миних основал регулярное обучение офицерского корпуса и учредил Кадетский корпус, как сказано в императорской указе, для «двухсот шляхетских детей от тринадцати до осьмнадцати лет, как Российских, так и Лифляндских и Эстляндских провинций», которые обучались бы «арифметике, геометрии, рисованию, фортификации, артиллерии, шпажному действу, на лошадях ездить и прочим к воинскому искусству потребным наукам»[53 - Цит по: Хазин О. Пажи, кадеты, юнкера. Текст цитируется по сайту: http://www.gumer.info (http://www.gumer.info/).]. Результаты благотворных реформ не замедлили сказаться.

В разгар споров о правомерности императорского титула для российских монархов Миних сформулировал Константинопольский проект: изгнание турок из Константинополя и коронование императорской короной русского императора. Он не только составил план кампании, но и был близок к его осуществлению – впервые проник в Крым и разорил гнездо степняков. Веками держали они Русь в страхе, веками нападали оттуда на Русь и безнаказанно скрывались на полуострове. Неумелые попытки русских командиров противодействовать – командир впереди, на лихом коне, – всегда оканчивались в лучшем случае безрезультатно. Тут за дело берется эстляндец-фельдмаршал со своей немецкой педантичностью, планы строит, диспозиции, «Die erste Kolonne marschiert… Die zweite Kolonne marschiert…»: «1736. Азов будет наш; мы овладеем Доном, Днепром, Перекопом… год 1737. Е. и. в. полностью подчинит себе Крым… 1738. Е. и. в. подчинит себе Молдавию и Валахию, стонущие под турецким игом… год 1739. Знамена и штандарты Е. и. в. будут водружены в Константинополе. В самой первой, древнейшей греко-христианской церкви, в знаменитом восточном храме Св. Софии в Константинополе, она будет коронована как императрица греческая и дарует мир… И кто тогда спросит, чей по праву титул? Того, кто коронован и помазан во Франкфурте или в Стамбуле?».

Ну и готово дело – и Крым взят, и путь на Константинополь открыт. 17 августа 1739 года Миних у Ставучан разгромил превосходящее войско турок и взял убедительный реванш за поражение Петра I в 1711 на том же Пруте – 90 тысяч турок Вели-паши бежали, Колчак-паша в плен сдался, русские потеряли только 13 (!) человек убитыми. Хотин – крепость, вырубленная в скале, сдался без боя. Ломоносов пишет оду: «Восторг внезапный ум пленил…». Путь на Константинополь открыт, но австрийские «союзники» спешат заключить мир с турками. Им совсем не хочется, чтобы российская императрица короновалась в Константинополе. Не достался Константинополь России. Остался императорский титул для России как будто незаконным. Но идея сформулирована. Совсем скоро вытеснит балканский проект герцогство Шлезвиг из внешнеполитических устремлений российских императоров.

Фельдмаршал пережил опалу, ссылку, но не сломился. Возвращенный в Петербург Петром III, он и через двадцать лет стал заметной фигурой на политическом Олимпе. Последним его проектом стало строительство дамбы через Финский залив. Неисправимый прожектер! Опередил время на 200 лет. Фельдмаршал скончался в 1767 году в возрасте 84 лет. Он был первоначально погребен в церкви Св. Петра на Невском проспекте. Впоследствии прах перенесли в имение Луниа (Луунья) близ Дерпта. На месте его упокоения в советское время построили свинарник. Потомки не были благодарны – политические интересы заслонили объективную оценку. В вину Миниху-полководцу в основном вменяется большое количество погибших, не щадил-де людей – так и гуляет этот тезис по исторической литературе, невзирая на лишь 13 погибших в битве при Ставучанах.

Парк мызы Луниа(эст. Луунья), где похоронен фельдмаршал Б. Миних. Июль 2010 г. Фото автора.

Однако при всех успехах петровского дела германизации России в 1730-е годы, при расцвете Петербурга, перспектива возвращения Шлезвига под власть голштинского герцога максимально отдалилась. Эстляндцы ориентировались на Швецию, курляндцы исторически – на Польшу, политически – на Австрию. «Прежнее прямое участие петербургского кабинета в распрях герцога Голштинского с королем датским обратилось в посредничество, к которому приступил и немецкий император. Герцогу предложили отступиться от спорной половины Шлезвига за 1 миллион рейхсталеров…»[54 - Устрялов Н. Г. Русская история до 1855 года. Петрозаводск, 1997. С. 542.]. Герцог хоть и нуждался в деньгах, отверг этот вариант. И умер. Эстляндское рыцарство затаилось. Но от своих устремлений не отказалось. Шлезвиг ждал вовзращения к Гольштейну Остзейские провинции жаждали возвращения под власть Швеции. На смену интриге пришел заговор.

XVIII век – эпоха заговоров, переворотов и революций. Сторонники свергнутого английского короля Якова II Стюарта создали разветвленную секретную организацию «якобитов» (не путать с якобинцами!), дважды – в 1715 и 1745 годах – поднимали открытые вооруженные восстания против английских королей, плели бесчисленные заговоры, опутали своими ячейками всю Европу и под конец, кажется, забыли, за что вообще идет борьба – главное бороться. В 1747 году в Лондоне состоялась последняя публичная казнь на площади перед Тауэром – обезглавили одного из предводителей шотландских якобитов лорда Саймона Фрейзера. Якобиты не добились цели, но совершенная структура их тайных обществ до сих пор будоражит умы сторонников теории заговоров.

Не менее увлекательно развивался заговор «голштинцев» в России и Швеции, незаслуженно забытый – и это при том (а может быть, именно потому), что «голштинцы» в отличие от якобитов целей своих достигли. А задача у них оказалась едва ли не сложнее задачи якобитов. Якобитам надо было восстановить на троне законного короля в одной стране, и в своей борьбе они открыто провозглашали этот лозунг и опирались на поддержку сочувствующих соседей. «Голштинцам» требовалось посадить своего кандидата на троне двух государств! И как-то так исподволь, чтобы не только головы не лишиться, но и постов. Фактически они плели заговор в двух странах в пользу третьей. Их теория считала герцога Голштинского законным наследником престола как в России, где престол достался курляндцам, так и в Швеции, где король Фредерик I Гессенский узурпировал трон.