Капитан разведки

* * *

Неделин зарубил. Теперь, запершись в туалете и проделав все необходимые манипуляции с трубкой, он прижал ее к уху и услышал подозрительное шебуршание, словно там, внутри, копошились какие-то отвратительные насекомые типа сороконожек. Тембр гудков вызова был неприятный, какой-то пронзительный, с подвизгиванием.

– Алло, алло, – зачастил Неделин, чувствуя себя крайне неуютно.

А что, если ему не удастся связаться с Вагнером в назначенное время? Это будет тот самый случай, когда длинным рукам Организации не обрадуешься, совсем наоборот. Они, эти длинные руки, так умеют обрабатывать нарушителей дисциплины, что только держись. Борьку Карташова, помнится, так отметелили, что он до сих пор мочится кровью и вздрагивает при каждом резком звуке.

– Алло, алло…

«Ту-ут, – завывало в трубке сквозь шебуршание. – Ту-ут». По коже Неделина ползли мурашки. Но стоило ему хорошенько дунуть в телефон, как в нем, словно по волшебству, возник искаженный помехами голос:

– На связи, Андрюшенька.

Неделин обрадовался Вагнеру, как родному.

– Вот, звоню, как договаривались, – отрапортовал он.

– Не ори.

– Я не ору, – стушевался Неделин. – Просто уже три минуты второго.

– Подъезжаете, значит? – уточнил Вагнер.

– Значит, подъезжаем.

– Перрон хорошо видишь?

– Откуда? – засмущался Неделин. – Я ж из сортира звоню. В целях конспирации.

– Умный парень, – похвалил Вагнер. – Рассудительный, исполнительный, цены тебе нет. Такие, как ты, надежда и гордость нашей нации.

– Скажешь тоже…

– Ну-ну, не скромничай, не скромничай. Скоро тебе воздастся по заслугам, очень скоро, обещаю. А пока отключи телефон и жди. Я сейчас перезвоню.

– Но мне на рабочее место нужно. Я должен…

Вагнер не дослушал. Трубка умолкла. Чертыхнувшись, Неделин бросил взгляд на свое зеркальное отражение и поразился его непривычной желтизне. Натуральный голландский сыр с глазами, а не лицо. Тьфу, смотреть тошно! И на душе кошки скребут. С чего бы это? Вспомнились странные рассуждения Вагнера про раздачу бесплатных телефонов. Как-то это связано с сегодняшним заданием, но как именно? Эх, скорей бы все кончилось. Не ожидал Неделин, что обычные телефонные переговоры могут выматывать сильнее ночной вахты в локомотиве.

Он выглянул в окно, закрашенное белым не до самого верха. Мимо проплывала наводненная людьми платформа: головная часть поезда начала втягиваться под навес перрона. Женский голос как раз равнодушно известил граждан пассажиров о его прибытии, когда трубка в руке Неделина пропиликала первые такты полонеза Огинского.

Вздрогнув от неожиданности, он поспешно нажал нужную кнопку и приготовился поднести телефон к уху. Этот жест так и остался незавершенным, как и все остальное, что намеревался совершить Андрей Неделин в будущем.

Будничная картина за окном раскололась и разлетелась на осколки, словно по ней ударили огромным невидимым молотом. Полыхнуло оранжево-огненным: до того слепящим, до того ярким, что после этого все сделалось черно-белым, как на мутной нецветной фотографии, где и не разглядеть-то ничего толком. Стекло провалилось внутрь, выдавленное обжигающим смерчем, частично оплавившись, частично изрешетив охнувшего Неделина осколками.

Взрыв? Это был взрыв?

Размазанный по стенке, с вылезшими из орбит глазами, с кровью, хлещущей из ушей, он так и не понял, что услышал в последнее мгновение – оглушительный громовой раскат или звенящую тишину. Не понял он также, что видит перед собой – непроглядный клубящийся мрак или невыносимо резкий свет, пробивающийся сквозь дым.

Примерно через час, когда фрагменты его тела были извлечены из покореженного взрывом вагона и присоединены к останкам прочих жертв теракта, телефонная трубка по-прежнему находилась в сжимающей ее руке, хотя сама рука была отделена от трупа. Головы Неделин тоже лишился – такой доверчивой, такой наивной и бестолковой.

Обладателю этой головы так и не удалось узнать, каково это – быть скинхедом. Возможно, оно и к лучшему. Если, конечно, в этой истории было хоть что-то хорошее.

Глава вторая

В Киеве при загадочных обстоятельствах скончался гражданин России И. Назаров, подвергшийся зверскому избиению в подъезде жилого дома. Милиция рассматривает различные версии и склоняется к мнению, что Назаров стал жертвой хулиганов или грабителей. Однако брошенный на месте преступления фонарик вьетнамского производства заставляет вспомнить, как и при каких обстоятельствах Назаров оказался в Киеве. В фашистских кругах этот человек не нуждается в представлении. Издатель газеты Национально-освободительной партии «Наша жизнь», основатель так называемой «Белой церкви», бывший преподаватель МГУ и последовательный «освободитель мира от жидомасонского ига», он был обвинен в причастности к взрыву общежития вьетнамских студентов, после чего скрылся от следствия, попросив «политического» убежища у «помаранчевых» властей Украины. Назарова приютили. Но уберечь не смогли. Между тем, по странному стечению обстоятельств, Министр обороны РФ на вчерашней пресс-конференции счел необходимым напомнить, что Главному разведуправлению Генштаба поручено уничтожение террористов в любой точке мира. По его словам, соответствующие приказы давно отданы, и вся система работает в этом направлении. На вопрос журналиста, не является ли убийство Назарова делом рук спецподразделения ГРУ, министр ответил общими фразами о неотвратимости справедливого возмездия, однако отрицать такую возможность не стал.

    Заметка «По законам военного времени» в газете «Киевский бульвар».

* * *

Катя недолюбливала свою фамилию. Да и как могло быть иначе? Какой женщине приятно представляться Катериной… Хват…

– Хват? – переспросят. – Гм, очень приятно.

А на самом деле ничего в этом приятного и хорошего нет. Как нет ничего хорошего в бесцельном одиноком существовании, когда только и остается, что пялиться в телевизор, листать дурацкие журналы или мечтать, мечтать, мечтать… О чем? Ну хотя бы о том, как в один прекрасный день Катя сменит опостылевшую фамилию на какую-нибудь другую, более благозвучную. Впрочем, не в благозвучности дело. Был бы муж, а остальное приложится. Тягостно, почти невыносимо жить без мужского плеча рядом, на которое можно опереться в трудную минуту.

А таких трудных минут в сутках хватает, за вычетом времени, проведенного во сне или хлопотах по хозяйству. Когда же что-нибудь переменится к лучшему? И когда соизволит появиться непутевый брат Михаил, о котором вот уже две недели ни слуху ни духу? Вечно пропадает где-то, вечно занимается какими-то подозрительными делишками, темнит, недоговаривает, отмалчивается, отшучивается. Утверждает, что работает экспедитором. Ну не совсем экспедитором, а еще и охранником по совместительству. Сопровождает грузы. Наверное, хорошо сопровождает, раз платят ему такие деньжищи. В последний раз, отправляясь куда-то на юг, снабдил Катю весьма внушительной суммой, а по возвращении одарил добавкой.

Жаль только, что из командировки брат привез не только премиальные, но и незнакомую девчонку по имени Алиса. Представил ее как невесту, приобнял за талию, предложил любить и жаловать. А с какой стати Кате ее любить, за что жаловать? За то, что повисла на шее старшего брата? За то, что, как выяснилось, она замужем? За строптивый нрав, упрямство, невыносимый характер, стремление во всем настоять на своем?

Не ужилась Катя с Алисой под одной крышей, да и могло ли быть иначе? Двум хозяйкам в доме тесно, как бы они ни пытались приноровиться друг к другу. Алиса не очень-то и пыталась. Катя, по правде говоря, тоже. Кончилось тем, что брат, уставший от бесконечной кухонно-бытовой междоусобицы, снял квартиру и съехал. С вещами и так называемой невестой. И что теперь? Одной куковать в четырех стенах?

Нервно прикурив сигарету, Катя уселась перед телевизором, перетасовала пультом каналы, задержалась на выпуске новостей.

– Общее число жертв позавчерашнего теракта на Курском вокзале увеличилось, – сообщила дикторша, столь холеная, столь лощеная, что искренность ее скорбной мины вызывала сомнение. – За минувшую ночь в Институте скорой помощи имени Склифосовского скончалось еще четверо пострадавших. Специалисты утверждают, что взрыв был произведен с помощью коротковолнового приемопередатчика. – Дикторша выдержала небольшую паузу, давая возможность осмыслить информацию. – Взрывное устройство, спрятанное то ли среди багажа на платформе, то ли в одном из вагонов, сдетонировало, в результате чего многие были ранены и убиты. Следствие по факту теракта продолжается. Мы будем следить за развитием событий.

«Мы тоже», – подумала Катя, переключаясь на неведомо какую серию неведомо какой мыльной оперы. Только и остается, что следить за развитием событий. Не отрываясь от экрана. Безвылазно сидя дома. Безрезультатно дожидаясь звонка от брата, который обещал помочь устроиться на хорошую работу, а сам всецело поглощен своей ненаглядной Алисой.

Не докурив сигарету до половины, Катя потушила ее в пепельнице и вставила в рот новую. В телевизоре какой-то зализанный латиноамериканец предлагал руку и сердце пышной красотке, прячущей под подушкой портрет другого латиноамериканца, седого и усатого. Молодой, кстати говоря, тоже имел возлюбленную на стороне, которая позвонила ему в самый неподходящий момент. Началось бурное выяснение отношений. «Как же ты мог, Энрико?» – надрывалась Жужу голосом немолодой дублерши, явно поднаторевшей в домашних скандалах. Находись брат дома, он непременно потребовал бы приглушить звук, но его здесь не было, и Катя, назло ему, увеличила громкость.

Словно уловив ее настроение, он позвонил. Поздоровался, для порядка отметил, что бабье лето выдалось на редкость жаркое, после чего недовольно осведомился:

– Что за душераздирающие крики у тебя там? Все сериалами забавляешься?

– Чем же еще, – перешла в наступление Катя. – Больше нечем.

– Почитала бы, что ли, – сказал брат.

– Обязательно. Книгу про то, как быть сестрам, которых не любят братья.

– Я тебя люблю. Ты знаешь.

– Не знаю, – возразила Катя. – Ты меня бросил на произвол судьбы. Я себе места не нахожу. Хотя бы на часок заглянул ради приличия. – В ее голосе зазвучали просительные интонации. – Приезжай, Миша. Я пирожков напеку. Твоих любимых.

– С капустой? – спросил брат.

– Ну да.