Персидское дело

– Ты закрывал? – спросил Маркел.

– Винюсь, – сказал Ухов.

Маркел осторожно тронул нож, а после так же осторожно вытащил его и осмотрел. Нож был как нож, обыкновенный, вологодский. И племянник тоже был из Вологды. Но, тут же подумал Маркел, вологодские ножи дело привычное, с вологодскими ножами теперь полцарства ходит. И распрямился, и, кивнув на Мастрюка, велел, чтобы его снесли на берег. Ухов кликнул своих корабельщиков, они подхватили Мастрюка, снесли его с насады и положили на землю. Маркел вышел вслед за ними и положил нож рядом с Мастрюком. Потом ощупал Мастрюка, нашёл в поясе кошель, достал его, открыл. Там было немного серебра. Маркел осмотрелся, увидел в толпе Збруева, кивнул ему и, когда Збруев подошёл, протянул ему кошель. И нож. Збруев взял то и другое.

Где-то вверху забрякали колокола. Народ задвигался и начал расходиться по своим местам. Уховские купцы и их работники тоже начали сходить с насады.

– Эй, вы куда?! – грозно сказал Маркел. – С вами ещё надо будет разобраться! А вдруг это вы человека убили? Откуда я знаю!

Купцы нехотя остановились, а один из них даже сказал сердито:

– Так что нам, теперь здесь до зимы сидеть?

– Зачем до зимы? – спросил Маркел. – Вот узнаем, кто убил, и остальных отпустим.

– А корабли уйдут!

– Ваш не уйдёт, – сказал Маркел. И повернувшись к Збруеву, продолжил: – А ты чего стоишь? Я за тебя буду служить, так, что ли? Так у меня есть своя служба!

Колокола стали звонить настойчивей. Маркел развернулся и пошёл к себе. Пройдя шагов с полсотни, он обернулся и увидел, как Збруев машет рукой и как из-за ближайшей лавки, ещё неоткрытой, к нему выходят его люди. Маркел хмыкнул, пошёл дальше. На душе было погано. Это всё из-за меня, надо было с ними человека выставлять, никого тогда бы не зарезали, думал Маркел и морщился. На пристани уже почти что никого не оставалось, все разошлись по своим кораблям. На иных кораблях уже ставили мачты.

Когда Маркел подошёл к кирюхинскому стругу, Кирюхин был ещё на берегу. Завидев подходившего Маркела, Кирюхин сразу спросил, что он там видел.

– Да передрались между собой, – сказал Маркел. – После один другому саданул под бок, и насмерть.

– Ну, может быть, – сказал Кирюхин недоверчиво.

Маркел, больше ничего не говоря, сошёл в струг, остановился и подумал, что больше он уже ни во что встревать не будет, и для крепости перекрестился. Кирюхин приказал отчаливать. Маркел смотрел на берег, на лежащего на земле Мастрюка, на стоящего над ним Збруева, который размахивал руками, а все остальные, то есть збруевские люди, равно как и люди Ухова, пытались вытащить корабль на берег, но тот был тяжеловат и подавался медленно. Надолго их здесь собираются оставить, подумал Маркел.

А колокола продолжали звонить. Потом караван повернул на Казанку, и колокола понемногу затихли. Маркел перестал оглядываться. День тогда был тёплый, солнечный, на небе было много облаков. А берега были угрюмые, густо заросшие лесом, и опять думалось только о том, что поторопился он вчера, нужно было поставить на насаду караульщика, и тогда бы никого не зарезали. А почему он торопился? Да потому, что не его это дело, оно его только отвлекало, а его дело – это слон, царь-государь его за ним послал, вот он и едет в Персию, привезёт оттуда слона, царь-государь обрадуется, скажет…

Эх, тут же подумалось, да ничего царь-государь ему не скажет, не до него будет царю, а вынесут ему полштуки шёлка бухарского да пару красных сапог кызылбашских, со скрипом, да стакан жемчуга гурмызского, да что ещё? Маркел ещё сильней задумался.

Но тут подошёл Кирюхин, сел рядом с Маркелом и насмешливо спросил:

– Что же ты своего сотоварища бросил? Он без тебя один не справится.

– Збруев мне не сотоварищ, а слуга, – строго сказал Маркел. – И у него своё дело, а у меня своё.

Кирюхин помолчал, потом опять спросил:

– Так это что, в самом деле правда, что тебя к ним за слоном послали?

– Да, это так, – сказал Маркел. – А тебе что, разве этого не говорили?

– Ну, как бы говорили, да, – уклончиво сказал Кирюхин. – Ещё зимой говорили, когда приезжали ваши к нам. Я напрямую у них спрашивал, а они отвечали: не знаем, бояре ничего ещё не говорят. А теперь я вижу, всё давно решили.

– А чем тебе слоны не угодили, что ты на них так зол? – спросил Маркел.

– Я на слонов не зол, – сказал Кирюхин. – Мне людей своих жаль. И корабля. Расшатает эта тварь корабль и всех нас перетопит. А по берегу его вести нельзя. По берегу, твои московские сказали, он сдохнет. Ведь говорили же тебе, что нельзя его вести по берегу?

– Ну, говорили.

– А я видел, как он шёл по берегу, – сказал Кирюхин. – Он легко шёл, почти что рысью.

– Но потом ведь сдох! – сказал Маркел.

– Обкормили его, вот и сдох.

– Чем обкормили?

– А откуда мне знать? – уже сердито ответил Кирюхин. – Я же его не кормил. Я его только один раз видел, и то издалека. Его тогда по берегу вели, из Астрахани на Царицын, а мы шли на стругах из Царицына на Астрахань. Далеко его вели – может, с версту от нас. Вот такой он казался, с вершок. И он ушёл, а мы уехали. А после, когда мы обратно ехали, нам говорят: а вон видите ту горку? Так это слона там закопали.

– Где это? – спросил Маркел.

– Будем ехать мимо, покажу, – сказал Кирюхин.

Маркел задумался. Потом опять спросил:

– А что такое Ведьмина коса? И где это?

– А зачем она тебе? – сказал Кирюхин. – То дело всё равно уже пропало.

– Ну так если пропало, то чего его теперь жалеть? – сказал Маркел. – Или не знаешь?

– Как это я не знаю?! – сердито ответил Кирюхин. – Да я всё здесь знаю, по всей Волге! Каждую мель, каждый камень, каждую корягу! Да я, может, пятнадцать лет туда-сюда тут хожу!

– А Яшку видел?

– Ну, видеть не видел, – ответил Кирюхин с усмешкой, – а слышал, когда мы сидели в кустах, а он своим кричал, чтобы они лучше нас искали.

– И что, не нашли?

– Если бы тогда нашли, я здесь сейчас не сидел бы, – ответил Кирюхин. И тут же спросил: – Знаешь, почему сомы такими толстыми растут? Потому что человечиной питаются.

Маркел вздохнул. А Кирюхин опять усмехнулся, сказал:

– А как ты думал? Вот такая наша жизнь на матушке-Волге. Зазевался, и тебя сожрут.

Они помолчали. Потом Маркел спросил уже другое:

– А какая дорога до Персии?

– Самая прямая до неё дорога, – ответил Кирюхин. – Как из Астрахани выйдем, так и пойдём вдоль берега до самой Гилянской пристани, а там через горы и в Казвин, это их стольный город. Так что, – сказал, усмехаясь, Кирюхин, – нам бы только в Астрахань попасть, а там уже всё будет просто. Ну да это когда ещё будет? Может, недели через три. И вот я поэтому пока пойду да полежу маленько. А будет Астрахань, свистнешь.

И он поднялся и полез к себе в чердак. А Маркел сидел, поглядывал по сторонам. День, как и раньше, был погожий, а ветер попутный. Караван мало-помалу вышел к Волге, повернул на неё и пошёл по ней дальше. Широченная теперь была река. Смотри не смотри, ничего не увидишь, подумал Маркел, да и что на воду смотреть, всё равно ничего не высмотришь. Одна Волга кругом, от края и до края. А лесу по берегам становилось всё меньше и меньше, да и сам лес мельчал. Маркел долго молчал, позёвывал, потом спросил у ближайших гребцов, и они ответили, что Волга теперь всегда будет такой аж до самого Саратова.

– А после будет что? – спросил Маркел.