Действо

Лапкин обретался поблизости, пытался выцепить ошейник Бульдозера. Увидев подбегающего Алексея, он бросил свои попытки и уставил на подошедшего корявый обвиняющей перст.

– Ты! …! – молвил он.

Алексей промолчал. Ему было плевать на Лапкина, но вот Альме явно было не сладко. В воздух летела кровь и куски шерсти. Альма визжала, ротвейлер низко бурчал.

– Собаку убери, ты!! – крикнул снова Лапкин.

Красноцветов схватил мечущийся по земле Альмин поводок (еще повезло, что не без него вышел) и дернул на себя, вытаскивая псину из драки. Собака орала и огрызалась.

Бульдозер же явно не хотел выпускать добычу и рыпнулся следом за ней. Алексей вздохнул и съездил его по морде свободным концом поводка. Пес завизжал и отскочил на порядочное расстояние.

– Ты чо! – заорал Лапкин – Ты совсем что ль, б…?

– Держи своего! – крикнул Красноцветов.

Бульдозер замер метрах в двух. Челюсть его отвисла, вниз стекала белая пена и обильно капала в осеннюю грязь, глаза вылезали из орбит – сейчас он как никогда был похож на сверхъестественно оживший образец снегоуборочной техники. Он раздумывал, нападать или нет.

– Ты чо собаку бьешь?! – крикнул Лапкин и схватил Бульдозера за ошейник, тот напрягся и попытался рвануться вперед, – развели, козлы, зверей! Выйти нельзя!

– Сам хорош… – произнес Алексей. Лапкин вскинулся, явно нарывался на драку. Но, Красноцветов не собирался давать ему шанса – он тащил Альму прочь, к дому.

Увидев, что противника уводят, Бульдозер утробно и яростно завыл, дергаясь в руках хозяина.

– Охренели совсем! – крикнул тот вдогонку Красноцветову, – двор загадили, б…, зверей без намордников выводят!! И…

Но Красноцветов так и не узнал, что еще собирается навесить на него скорый к мордобою хозяин Бульдозера – хлопнула дверь соседнего дома и на крыльце появилась тощая фигура Ключникова с Чаком в обнимку. Бульдозер тут же углядел его и споро ринулся к новой жертве, оценив ее как в разы более доступную, выдравшись из рук хозяина. На лице Ключникова отразился панический ужас и он поспешно юркнул обратно в подъезд.

Скрылся за дверью своего дома и Красноцветов. Проходя лабиринтом коридоров к лестнице, Альма глухо ворчала и вздрагивала, а у самой квартиры выронила что-то из пасти. Алексей Сергеевич наклонился и поднял трофей – предмет спора Альмы с Бульдозером, который та каким то образом смогла уволочь с места побоища.

Еще одну золотую монету.

В липкой обертке от мороженного.

Вот так! Раздражение, вызванное схваткой с агрессивным псом, улетучилось мигом, а его место заняло все сильнее разгорающееся любопытство.

Странный шрифт на монете… Латынь? Пожалуй нет, но что-то близкое. Откуда Альма их таскает? Ведь берет где-то!

Всю оставшееся до окончания рабочего дня время он думал о кладах. Сундуках с грубыми золотыми монетами, закопанными в подмосковную грязь. На обратном пути домой он зашел в магазин сельхозтоваров и купил новенькую, вызывающе синюю саперную лопатку.

Продавщица, отпуская товар, смотрела подозрительно.

Впрочем, копать он пока не собирался. Надо было еще проконсультироваться насчет монеты, что Алексей Сергеевич и сделал во время обязательной вечерней прогулки.

Жертвой расспросов стал Ключников – историк со стажем и неумеренной болтливостью.

– Гав! – злобно сказал Чак. Еще одна вселенская справедливость в том, что большинство таких маленьких злобных псешек никогда не станет большими.

– Ну-ну, малыш, – ласково сказал Ключников, – это дядя Леша, он добрый.

Чак думал иначе, ему хотелось откусить доброму «дяде Леше» нос и как следует его пожевать.

– Так вот племянник…

– Да-да… – рассеянно сказал Ключников.

Он внимал Темину. Тот как всегда энергично и в полуматерных выражениях клеймил нынешнюю рекламу. Он так делал почти каждый вечер, неизменно обливая грязью особо приглянувшийся ролик. Его согласно слушали все, кроме собак и Анечки.

– И вот это! Прокладки! Да достали уже прокладками!

Все кивали – хотя прокладки клеймили не в первый раз, и даже не пятый.

– Да мне перед мужем стыдно, когда они по телевизору идут, – вставила Щапова визгливо.

Дзен поднял одно ухо, прислушался. Иногда, глядя на него, Красноцветов думал, что если тот вдруг человеческим языком заявит о своем неприятии современной автохтонной псевдокультуры он совершенно не удивиться.

Но Дзен ничего не сказал. Сверху моросил дождь.

– Привез монету! Хочет, чтобы посмотрели знающие люди.

– Это я, что ли?

– "Ну уж наверняка не Бульдозер…" – чуть не ляпнул Алексей.

Вместо этого он извлек одну из монет и, дождавшись когда они пройдут под ярким рыжерозовым фонарем, предъявил ее Ключникову. Чак попытался схватить монету вместе с пальцами, но хозяин ловко его отдернул.

Ключников поднял монету и на ней на секунду вспыхнули золотые искры. Капли дождя, блеснув, оседали на гладкой поверхности.

– О, как! – сказал Ключников, – Что-то знакомое… Античное.

– Что? – спросил Алексей.

– Не греки нет, и уж точно не римляне… Может быть этрусски? Я плохо помню…

– Она золотая?

– Ну, мой друг, – сказал Ключников, – я не знаю. Она довольно тяжелая и из мягкого металла, но для определения состава требуется химический анализ. Но я могу утверждать, что даже если это не золото, то нумизматическая ценность это вещицы велика.

– Вот как, – произнес Красноцветов.

– Если это подлинник, – продолжил его собеседник, возвращая монетку Алексею, – то ей место в музее, а не в частной коллекции.

Красноцветов вдруг ощутил, что мир вокруг обретает явственный розовый цвет, и в этом были виноваты вовсе не уличные фонари. Безумие, говорите? Кладов не бывает? Этрусски никогда не бывали ближе, чем на четыре тысячи километров от Москвы?

А это золотая монета. В этом Алексей Сергеевич Красноцветов, скромный бухгалтер сорока пяти лет и без особых амбиций теперь был уверен. Перспективы вдруг обрели невиданную ширь, границы раздвинулись, пропуская неведомое сияющее будущее.

Клад есть. И у него в руках доказательство этого.

Красноцветов сообразил, что стоит посередине мокрого, блестящего от дождя тротуара, что Альма вертится у него под ногами и вопросительно заглядывает в глаза, а впереди удаляется завитой хвост как всегда замыкающей Лаймы Джус. Собачники шли дальше, периодически удивленно оглядываясь. Красноцветов не сомневался, что дальнейший разговор с рекламы перейдет непосредственно на него.