Белоэмигранты на военной службе в Китае

Ситуация в Китае к моменту формирования отряда Нечаева

К приходу белогвардейцев в Поднебесную положение в стране было нестабильным. Китай находился в состоянии гражданской войны, раздираемый стремлениями разных «маршалов» взять центральную власть в свои руки. Смута началась еще в 1911 г., когда произошла Синьхайская революция, уничтожившая старую Маньчжурскую династию. В 1912 г. отрекся от престола император Тзинге. Китай был объявлен республикой. С этого года началась борьба двух китайских партий – северян и южан. Первые, «маньчжуры», пытались опереться на Пекин, а вторые, которых тогда называли «голубыми», концентрировались у Кантона. Это не была борьба двух разных «Китаев» по своему духовному укладу, как считали многие. Это была лишь борьба двух политических противников, стремящихся к власти во всем Китае. Эта борьба отличалась от прежних схваток в этой стране между севером и югом, когда правители Южного Китая пытались освободиться от центральной власти императора. Теперь «север» и «юг» выступали с равными претензиями на власть[16 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 103, 104.].

В то время в Китае с презрением относились к профессии военного, считалось, что в армию идут неудачники, неспособные проявить себя в мирной жизни. На эту тему в Китае, стране ремесел и искусства, даже бытовала пословица: «Как из хорошего железа не делают гвоздей, так и хороший человек не станет военным». Но китайцы забывали, что рядом, на островах, живут хищные японцы, любимая пословица которых была: «Нет прекрасней цветка сакуры и военного человека, подобного ему». Следствием китайского подхода к военной службе стало то, что армия Китая стала к XIX в. отсталой во всех отношениях, а японцы к концу того же века обладали одними из лучших вооруженных сил в мире, что доказали своими победами как над Китаем, так и над Россией.

Скоро в события вмешался «генерал-поэт» У Пэйфу, базировавшийся в Центральном Китае. Он быстро набрал силу и вырос из регионального лидера в одного из претендентов на центральную власть. Каждый из маршалов-«гигантов» представлял свой вариант объединения страны. Все это еще больше усложняло китайскую смуту. В начале 1920-х гг. особую силу в Китае представлял именно У Пэйфу, которому совсем немного не хватало для того, чтобы взять в свои руки центральную пекинскую власть. Фактически У Пэйфу, поддерживавший императора «без войска и денег» Цао Оукуна, некоторое время являлся правителем Китая. Он так и рассчитывал – править за спиной слабого царька. Другого мнения придерживался Чжан Цзолин, маньчжурский диктатор, считавший У Пэйфу слишком слабым для этой роли[17 - ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 2.]. Поэтому он отказывался признать власть Цао Оукуна. Смерть Сунь Ятсена на время отстранила юг Китая от участия в борьбе за объединение страны.

Гражданская война в Китае шла фактически с 1912 г. и между лидерами отдельных провинций. В отличие от Чжан Цзолина, выражавшего интересы севера, и Сунь Ятсена, защитника интересов юга, большинство из них хотели лишь захвата власти в самых доходных частях Китая, где были расположены арсеналы оружия, богатые города и пр.[18 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 107.] Кроме того, действовали и маршалы вроде Фын Юйсяна, не выражавшие идей «объединителя» Китая, но претендовавшие на свою значительную роль в будущем устройстве страны и блокировавшиеся то с одной, то с другой группировкой. В один момент Чжан Цзолин был ближе всех к объявлению себя главой Китая, но по «непонятным причинам» делать этого не стал и даже вынужден был оставить страну. Однако ничего непонятного тут нет: он вынужден был отступить под нажимом иностранцев, главным образом японцев, не заинтересованных в создании сильного Китая.

Русские военные эксперты так оценивали китайских маршалов: Чжан Цзолин не был лишен военных дарований, что доказывал регулярно, даже в самых тяжелых условиях, когда на него со всех сторон надвигались враги, при этом в тылу против него вспыхнуло восстание, поддержанное даже ближайшими сподвижниками. Однако он сильно зависел от японцев, которые не давали ему возможности занять Пекин, так как боялись укрепления Китая.

Ближайший союзник Чжан Цзолина, Чжан Цзучан, был обязан своим возвышением ему. По мнению генерала Лукомского, «по всем данным, это хороший военный, разбирается в обстановке, смело и умело действует. Крайне жаден до денег, но это качество присуще всем китайским генералам». По сравнению с другими китайскими войсками его солдаты и офицеры были более дисциплинированы, обучены, снаряжены и лучше снабжались провиантом и деньгами, по причине чего реже других мародерствовали[19 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 108, 109.].

По данным Лукомского, «Пей Фу как военный – полное ничтожество. Зависит от американцев и англичан»[20 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 110.]. Однако это «ничтожество» всякий раз било «способных» Чжан Цзолина и Чжан Цзучана, пока в дело не вмешались русские.

Сун Чуанфан, властвовавший к югу от этих маршалов за «Голубой» рекой Янцзы в районе Нанкина – Шанхая, опирался на богатейшие китайские провинции, главный доход которых был от крупных таможенных и торговых портов. Но иностранцы не рассматривали его серьезно и мало поддерживали оружием и деньгами. Как и большинство других китайских маршалов, он когда-то был хунхузом, никогда не был в армии и не разбирался в военном искусстве. По мнению Лукомского, он был «никуда не годным генералом»[21 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 110.].

Фын, «северный генерал с южным уклоном», представлял серьезную угрозу правому флангу Чжан Цзолина. Но он был в сильной зависимости от поставок из СССР, которые не были стабильными, и по этой причине ему не хватало ресурсов для того, чтобы нанести Чжан Цзолину решающий удар[22 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 111.].

Серьезное влияние на события в Китае оказывало наличие иностранных концессий или колоний, опираясь на которые зарубежные державы распространяли свое влияние. Этим для разжигания смуты успешно пользовались коммунисты.

Белогвардейцы в Китае в 1920–1923 гг. Первые попытки создания русских отрядов на китайской службе

В конце 1920 г., после отступления из Забайкалья, в Китае оказались десятки тысяч чинов белых армий. Многие из них в 1921–1922 гг. продолжили борьбу против коммунистов в Приморье. Но силы были неравны, и в октябре 1922 г. армия генерала Дитерихса также отступила в Китай. Накануне падения белого Приморья Николай Меркулов, бывший министр белого Приамурского правительства, договорился с Чжан Цзолином о пропуске беженцев и их последующем обустройстве. Кроме того, по международным правилам предусматривалось, что при переходе границы белогвардейцы должны были просто сдать оружие китайцам. Однако Чжан Цзолин купил военные грузы, складированные в 22 железнодорожных вагонах, у Дитерихса. Бывшие белые министры братья Меркуловы продали Чжан Цзолину 3 подводные лодки, 10 тысяч винтовок, 1 тысячу маузеров и другое военное имущество[23 - ГА РФ. Ф. 391. Оп. 1. Д. 11. Л. 491; Чжунго сяньдай чжэнчжи или цзымо цуй-бянь: Материалы по современной политической истории Китая. Нанкин, 1958. Т. 12. Документы 2, 4–6.]. За счет этого оружия маньчжурский диктатор полностью перевооружил свою армию[24 - Сонин В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток, 1987. С. 16.]. Это располагало маршала к расширению сотрудничества с русскими.

Возможно, что причина такого поведения кроется в том, что Чжан Цзолин не хотел повторения событий 1920 г., когда при попытке разоружения отходящих в Китай белых отрядов происходили настоящие бои, стоившие китайцам сотен убитых.

Заботе Чжан Цзолина многие русские беженцы обязаны своей жизнью. Так, в ноябре 1922 г. границу с Китаем только в районе Ново-Киевска и Хунчзы перешли тысячи русских гражданских беженцев, среди которых было 700 женщин и 500 детей. Они были без средств к существованию, и им негде было жить в условиях жуткого холода. По распоряжению Чжан Цзолина, им была оказана помощь, и они были размещены в городе Гирин, откуда через год в основном перебрались в Харбин, где существовала большая русская колония. Но устроить одновременно десятки тысяч беженцев было невозможно, они оказались за границей в тяжелейшей ситуации: без жилья, без денег, без работы. На улицах китайских городов тогда можно было встретить немало нищих русских. Многие не имели жилья, жили подаянием, некоторые становились уличными грабителями, женщины занимались проституцией. Нередкими были случаи, когда бывшие офицеры подходили к гуляющим парочкам и требовали у молодого человека денег, если он не хочет, чтобы ему набили физиономию в присутствии его девушки[25 - Золотарева Т. Маньчжурские были. Сидней, 2000. С. 108.]. Тяжелее всего было положение чинов отряда атамана Анненкова, попавших в Синьцзян на западе Китая. Они часто не имели даже верхней одежды и, чтобы выжить, продавали за бесценок – за несколько ланов – женщин и детей. Многие из анненковцев вошли в «синдикаты убийц», за скромную плату выполняя «заказы». В Шанхае нищие русские пытались организовать «союз белых рикш», но это запретили англичане, игравшие главную роль в его управлении. Они опасались, что появление русских рикш подорвет авторитет белых и вызовет беспорядки среди китайцев. Такие меры англичане приняли и для того, чтобы лишний раз ущемить белых русских и заставить их уехать из Шанхая[26 - Сонин В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток, 1987. С. 24.].

Ситуация в Китае в то время была далека от стабильности. Китайские генерал-губернаторы, или «маршалы», начали ожесточенную борьбу за власть. К этому примешивалось соперничество разных держав мира, которые «ставили» на разных маршалов и стремились максимально использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах. В этих условиях десятки тысяч военных людей, ушедших из России, имевших огромный боевой опыт как минимум двух войн, представляли собой лакомый кусок для сражающихся между собой не на жизнь, а на смерть китайских маршалов. Большинство эмигрантов оказались в Маньчжурии, в зоне маршала Чжан Цзолина.

В молодости Чжан Цзолин был известен под кличкой Корявый как главарь хунхузов, китайских бандитов. Его банда оперировала в районе Харбина. Как и другие хунхузы, он то официально, «тихо» и «мирно» работал, то уходил в леса и горы с маузером. За свои деяния он был заочно приговорен властями к смерти. Деяния Корявого проявлялись не только в уголовщине. Еще до Русско-японской войны на него выходила японская разведка, желая подкупить Корявого. Но он не очень любил японцев и во время Русско-японской войны собрал тысячную банду и явился в штаб командующего Алексеева. Там он предложил свои услуги в борьбе против японцев, обещая за копейки разрушить их тылы диверсионными операциями. Привели Корявого к Алексееву разведчики, понимавшие важность союза с готовыми для работы диверсантами. Но Алексеев приказал выгнать Корявого. «Не хватает нам еще с бандитами союзы заключать!» – объяснил свой поступок командующий.

Японцы оказались гораздо дальновиднее Алексеева, и скоро Корявый своими лихими налетами на русские тылы доказал, как недооценивал его русский адмирал. Чжан Цзолин со своей бандой совершал рейды по русским тылам, выводя из строя коммуникации и нанося нашим войскам большой урон. Заслуги его были таковы, что после войны японцы добились того, чтобы правительство Китая его не только помиловало, но и назначило губернатором родной Корявому провинции Фэнтянь[27 - Белоусов С. Дважды перевербован // Проблемы Дальнего Востока, 1991. № 4. С. 135.]. Русские после таких рейдов спохватились, пытаясь завести у себя «своих» хунхузов, но обиженного Корявого вернуть не удалось. Пришлось ограничиться бандой главаря Чжан Цзучана, которая хоть и была меньше, чем у Корявого, но сильно помогла нашим войскам. Русская разведка без особого труда склонила Чжан Цзучана к результативному сотрудничеству.

Видя, что тысячи русских военных нищенствуют, Чжан Цзолин решил исправить ситуацию. Уже в 1921–1922 гг. он стал приглашать их к себе на службу инструкторами пулеметчиков, инженеров, кавалеристов и других специалистов[28 - Еленевский А. Военные училища в Сибири // Военная быль. № 66. 1964. Март. С. 21.]. Позднее он решил создать своего рода иностранный легион из бывших белогвардейцев.

Нахождению точек соприкосновения помогало здесь и то, что ряд русских девушек и женщин вышли замуж за влиятельных китайских военных. Так, племянница бывшего царского министра Щегловитова, «белая китаянка», вышла замуж за генерала Ма.

Еще в 1919 г. от атамана Г. М. Семенова Чжан Цзолину поступило предложение о создании смешанных русско-китайских частей. В качестве ответного шага Чжан Цзолин в декабре 1920 г. гарантировал, что Маньчжурия станет плацдармом для боевых действий против коммунистов в России[29 - Papers relating to the foreign relations of the United States. Washington, 1921. Vol. 2. P. 705.]. В начале 1921 г. в Мукдене между Чжан Цзолином, Семеновым и японским консулом состоялись переговоры, на которых было решено создать Лигу по борьбе с коммунизмом. Силы этой организации, поставившей себе целью недопущение проникновения коммунизма в Китай, состояли из японских частей, белогвардейцев и отрядов Чжан Цзолина. Предусматривались даже превентивные удары по советской территории[30 - Ibid. P. 706; Каретина Г. Китайский милитаризм и иностранная интервенция на Дальнем Востоке (1917–1931 гг.) // Российская эмиграция на Дальнем Востоке. Владивосток, 2000; Павлович М. Японский милитаризм на Дальнем Востоке // Новый Восток, 1922. № 2. С. 55.]. Стороны были заинтересованы в создании буферного государства между Советской Россией и Китаем. Оно должно было стать непреодолимым барьером для проникновения коммунистов в Восточную Азию[31 - Сяндао. 1922. № 4. С. 33.]. Поэтому привлечение на китайскую службу русских «силовиков» стало одним из проявлений соглашения по Лиге борьбы с коммунизмом.

На 15 июля 1922 г. в войсках Чжан Цзолина в качестве инструкторов числились несколько десятков бывших военных из России. К ноябрю того же года был образован авиационный отряд. Инструктором по кавалерии устроился ротмистр Арнаутов. В числе счастливчиков, попавших на хорошо оплачиваемую службу, были генералы Петухов и Томашевский, полковники Завьялов, Сполатбок[32 - Томашевский, Завьялов и Сполатбок – по артиллерии.] и другие[33 - Наша речь. 1922. 9 мая.]. В прошлом видный каппелевец, генерал Барышников, меркуловский представитель в Харбине, стал инструктором пулеметных частей[34 - ГА РФ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 11. Л. 264.].

Среди инструкторов особое место занимал бывший генерал Ставки Колчака Г. И. Клерже

(#c_1), успевший послужить военным советником не только Чжан Цзолину, но и его сыну, преемнику Чжан Сюэляну. В начале 1920-х гг. у Клерже было высокое положение среди русских на китайской службе. Он сначала именовался «советником по охране общественного спокойствия» при Чжан Цзолине[35 - ГА РФ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 11. Л. 138.]. Однако уже тогда между русскими начались интриги. Так, советник Грегори смог дискредитировать Клерже, из-за чего ему даже пришлось уйти со службы. Грегори был полковником Генерального штаба и профессором Мукденской военной академии. Он нанял к себе на работу тайным осведомителем бывшего генерала Загоскина[36 - Большевики подослали к нему агента, который умело представился белым партизаном, одной из ключевых фигур в белогвардейском подполье на территории Советской России. «Партизан» попросил у него денег на организацию восстания в СССР. В итоге коммунисты, предъявив компромат, раздули скандал о том, что-де Загоскин является организатором «контрреволюционных банд» на территории Советской России, и потребовали его ареста. Загоскин попал в тюрьму, лишившись из-за авантюры с «белыми партизанами» последних денег.]. Тот за 50 долларов в месяц составлял для Грегори сводки о положении в Харбине. Естественно, что данными таких осведомителей Грегори пользовался для сведения личных счетов. Грегори выставил Клерже японским агентом и ставленником атамана Семенова. Но сам он недолго наслаждался «победой» и покончил с собой, будучи разоблачен как советский шпион. Журналист Ильин так писал об интригах, творившихся среди пока немногочисленных на китайской службе русских: «В Мукдене наиболее скверную роль играют Томашевский, Клерже и Грегори. Первый – прирожденный интриган, человек, ничем не гнушающийся. Он недаром сдружился с Грегори, который отлично знает китайский язык и приближен к Чжан Сюэляну, сыну Чжан Цзолина. Через него Томашевский почти свалил Клерже. Но Клерже не зевает. А за грызней этих «китов» грызутся и более мелкие»[37 - ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 181.].

Другими крупными военными советниками у Чжан Цзолина и Чжан Цзучана служили бывший начальник Академии Генерального штаба в России генерал-лейтенант Андогский[38 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 72.] и генерал китайской службы, бывший полковник колчаковской армии А. Кудлаенко. Таким образом, уже в начале 1920-х гг. некоторые русские стали китайскими генералами. Это опровергает высказывание историка Окорокова, считающего, что первым русским, ставшим китайским генералом, был Юрий Романович Лариков, эмигрировавший из России в 1921 г. и поступивший в армию Китая. Его карьера реально состоялась уже в 1930-х гг., когда он служил в академии Генерального штаба Китая у Чан Кайши. Дослужился он до чина генерал-майора лишь в 1946 г.[39 - Во второй половине 1940-х – начале 1950-х гг. сражался против китайских коммунистов и эмигрировал на Тайвань. Там до 1968 г. возглавлял научно-исследовательский институт военного министерства. Умер 10 июня 1989 г. в Тайбэе.]

Кудлаенко стал в маньчжурских войсках во главе авиации и организовал там русский авиаотряд. Впоследствии, в 1926 г., таких отрядов стало два, и в их составе было не менее 40 летчиков. Летали они на русских, английских, французских и немецких самолетах. На этом поприще они заслужили «самую похвальную оценку». Не обходилось, правда, и без потерь. Среди убитых к лету 1927 г. были отмечены летчики-офицеры – Абакуменко и Портнов. Последний был одним из немногих уральских казаков, оказавшихся в эмиграции[40 - Возрождение. Париж, 1927. 31 июля.]. Говоря о том, что уже в 1921–1922 гг. среди русских, находившихся на службе китайцев, отмечались вредившие делу интриги, журналист Ильин говорит: «Зато у летчиков все хорошо и нет никаких интриг, они сплочены и дружны. Был у них, они показывали гаражи, мастерские, школу, где обучают китайских офицеров, чертежную. Среди них выделялся симпатичный летчик Можевитинов – говорят, смелый и прекрасный авиатор»[41 - ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 181.].

В то же время не все русские генералы служили в армии. Так, генерал Бурлин служил в Ханькоу инструктором стрелкового дела по обучению полиции на бывшей русской концессии, а теперь территории англичан и других европейцев[42 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 138.].

Уже в 1922 г. русские участвовали в Чжили-фэнтяньской войне[43 - Название получила по названию провинций, в которых велась, – Чжили и Фэнтянь.] против маршала У Пэйфу, отношения с которым у Чжан Цзолина резко испортились из-за стремления обоих взять Пекин. Есть данные, что после перехода границы в конце 1922 г. войсками Дитерихса соратник Чжан Цзолина Чжан Цзучан стал вербовать из них не только инструкторов, но и боевые части. На начало 1923 г. их численность достигла тысячи человек[44 - Каретина Г. Китайский милитаризм и иностранная интервенция на Дальнем Востоке (1917–1931 гг.) // Российская эмиграция на Дальнем Востоке. Владивосток. С. 65.]. Скорее всего, именно они и участвовали в боевых действиях.

В 1923 г., во время эскалации конфликта Чжан Цзолина и Фын Юйсяна, первый вспомнил о предложении Семенова. Формирование Русского легиона поручили генералу М. М. Плешкову. Этот отряд должен был состоять из трех батальонов с хозяйственной частью. На приглашение Плешкова откликнулись более 300 эмигрантов, работавших в исключительно тяжелых условиях на лесозаготовках. Поступивший в отряд подписывал шестимесячный контракт с правом его нового возобновления. Наемнику гарантировалась выплата жалованья, единовременная денежная помощь семье в случае его смерти, выдача полного жалованья в случае прекращения службы не по его вине до истечения срока. Но когда русские прибыли на службу, китайцы временно замирились, и эмигрантам с трудом удалось добиться выплаты жалованья за месяц, после чего они разошлись по домам[45 - Балакшин П. Финал в Китае. Сан-Франциско, 1958. Т. 1. С. 265.].

Некоторых русских перевели в специальные полицейские отряды по охране КВЖД и «особые» отряды, предназначенные для охраны стратегических объектов и подавления мятежей. Из казаков, обосновавшихся в Трехречье, были созданы отряды, подавлявшие выступления китайских рабочих и крестьян[46 - Сонин В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток, 1987. С. 18.]. Некоторое время начальником охраны КВЖД был генерал Володченко. Железнодорожную полицию возглавил бывший полицмейстер Владивостока полковник Шкурник. Цицикарский генерал У также сформировал из русских свой вооруженный отряд[47 - ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 137. Л. 180.].

В том же 1923 г. еще до 75 русских белых офицеров перешли на службу к У Пэйфу и были отправлены на дополнительное обучение в китайскую военную академию в Циндао. После этого они были назначены на командные должности в его армии[48 - Сонин В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток, 1987. С. 18.]. Атаман Семенов в это время был на службе у Чжан Цзолина консультантом по формированию конницы. Китайские источники говорят, что на военную службу в 1923 г. поступило всего 3 тысячи русских[49 - У Нань Линь. Проблемы адаптации русских эмигрантов в Китае. 1920– 1930-е гг. ХХ в. М., 2001. С. 6.].

Чжан Цзолин приглашал на службу и технических специалистов. Так, уже в 1921 г. в Мукден из Тяньцзиня по его приглашению прибыл профессор Тарле и бывший войсковой инженер армии Колчака В. М. Невский. Тарле возглавил постройку химического отделения Мукденского арсенала и в дальнейшем стал его директором, а Невский его помощником по технической части. На этом посту они пробыли до прихода в Маньчжурию японцев в 1931 г.[50 - Смирнов С. Русские эмигранты в китайской армии (1920–1928 гг.) // Белая армия. Белое дело. 2003. № 13. С. 86.]

В 1924 г. после неудачного восстания на Амуре, вызванного тяжелым налогообложением в СССР, в Китай перебрались сотни и тысячи новых беженцев, казаков и крестьян. Они просили Чжан Цзолина дать им земли в Китае в обмен на несение пограничной службы, и им пошли навстречу[51 - ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 138. Л. 166.].

Генерал Лукомский свидетельствовал, что многие белогвардейцы на Дальнем Востоке горели идеей создания русских отрядов на китайской службе. Среди них и бывший начальник штаба Колчака генерал Лебедев, который «считал, что надо сначала помочь кому-то из китайских генералов в войне созданием армии, а потом он должен будет помочь русским»[52 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 55.]. Лебедев со своим отрядом попал после эвакуации в Корею, в порт Гензан. По данным его бойцов, японцы впустили их любезно, не потребовав выдачи оружия и не интернировав. Но кормить их всю жизнь тоже не собирались, предложив строить дороги и рыть каналы. Гостям это не понравилось, и в 1923 г. они отплыли на судне «Эльдорадо» в Нинпо, соблазненные авантюристом-посредником, предложившим им от имени одного китайского генерала горы золота. В самом Нинпо их встретил вооруженный китайский катер, потребовавший сдачи оружия. В ответ лебедевцы навели на город пулеметы. Китайский генерал сконфузился и попросил продать ему это оружие. Продали – все равно оно было ни к чему – и ушли в Шанхай[53 - Крузенштерн-Петерец Ю. Воспоминания // Россияне в Азии. Торонто, 1999. № 6. С. 197.].

Глава 2

Нечаевский отряд

Неудачный опыт Плешкова по созданию в китайских войсках русских отрядов не обескуражил белогвардейцев. В 1924 г. гражданская война в Китае вспыхнула с новой силой. Эскалация конфликта происходит 18 сентября 1924 г., когда «южане», интересы которых тогда выражал У Пэйфу, объявили войну северянам[54 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 106.]. Тогда Чжан Цзолин и вспомнил о русских. Создать русский отряд на китайской военной службе он предложил маршалу Чжан Цзучану

(#c_2), своему соратнику. И хотя в прошлом они были хунхузами[55 - Крузенштерн-Петерец Ю. Воспоминания // Россияне в Азии. Торонто, 1999. № 6. С. 266.], выбирать русским военным было не из чего. Было здесь и особое обстоятельство: за Русско-японскую войну Чжан Цзучан получил чин ротмистра русской армии, что облегчило переход к нему наших соотечественников. Он неплохо говорил по-русски, так как долго жил в России, 13 лет дружил с Николаем Меркуловым[56 - Меркулов Николай Дионисьевич (10.12.1869, Благовещенск – 1945, Циндао) – окончил благовещенскую классическую гимназию и речное училище. Капитан парохода «Муравьев-Амурский». С 1903 г. – купец 1-й гильдии. Владелец пароходства на Амуре и спичечной фабрики под Владивостоком. Член Владивостокского биржевого комитета и Приморской торгово-промышленной палаты. Член Приамурского Временного правительства. В Китае вел активную политическую деятельность. Старший советник Чжан Цзучана (1924–1928 гг.). Спонсор Русской фашистской партии.] и даже имел эскадрилью русских самолетов[57 - ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 10 (2). Л. 18; Там же. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 33. Л. 2.]. По данным журналиста Ильина, «еще в мирное время Чжан Цзучан был мелким подрядчиком у Меркулова. Потом разбогател, купил себе офицерский чин и стал быстро возвышаться»[58 - ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 259.]. Тогда в Китае покупка должностей была нормальным явлением. Во время Гражданской войны в России Меркулов перепродавал снаряды на станции Пограничная Чжан Цзучану, тогда комдиву у Чжан Цзолина. Так они вместе «делали деньги», и это впоследствии отразилось на судьбах русских наемников на китайской службе. Белое командование давало этому китайскому маршалу характеристику «человека с огромной волей и энергией»[59 - ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 135. Л. 188.].

По данным самих русских, они шли в этот отряд и потому, что видели подрывную работу коммунистов и опасались, что с Китаем может произойти то же, что и с Россией, и весь мир может попасть под власть «красной заразы». Они объясняли свое участие в китайской гражданской войне не только желанием заработать денег, но и проявлением «инстинкта самосохранения». Кроме того, было и желание вновь скрестить шашку с противником, которому они проиграли раунд борьбы в России[60 - ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 1.]. Они искренне верили, что, победив ставленников коммунистов в Китае, Чжан Цзолин вместе с ними пойдет на красную Москву. Активным проводником этой идеи был Н. Меркулов. Но неизвестно, что больше руководило им – интересы России или оставленная под Владивостоком на станции Седанка спичечная фабрика[61 - Крузенштерн-Петерец Ю. Воспоминания // Россияне в Азии. Торонто, 1999. № 6. С. 271.].

Среди русских наемников также бытовало мнение, что на китайской земле они будут сражаться против тех китайцев, которые дрались против них во время Гражданской войны в России и теперь прибыли в Китай, чтобы его революционизировать[62 - Возрождение. 1927. 17 мая.].

Переход русских в армию Чжан Цзолина осложняло отрицательное отношение к этому Японии. Ее настроение удалось переломить лишь к осени 1924 г. Кроме того, руководство Русского общевоинского союза (РОВС) отрицательно относилось к участию русских в китайской гражданской войне и указывало лидерам белоэмиграции на Дальнем Востоке на недопустимость этого, так как не хотело терять силы в чужой борьбе.

Лукомский так выразил отношение европейской белоэмиграции к этой идее помощи китайцам в ожидании того, что они потом будут содействовать свержению коммунистов в России: «Фантастический и дикий проект»[63 - Там же.].

Он отмечал, что в Китае тогда было много маршалов, почти все они были для Белого дела непригодны по политическим соображениям и из-за их продажности.

Но для желающих стать наемниками не было непреодолимых барьеров. Ситуацию упрощало еще и то, что между лидерами белоэмиграции Дальнего Востока не было единства. Если большинство каппелевцев, в том числе и генерал Вержбицкий, четко следовало указаниям РОВСа, то атаман Семенов и его окружение игнорировали их. РОВСу тяжело было контролировать ситуацию не только из-за географической удаленности Дальнего Востока от европейских центров белоэмиграции, где эта организация была сильна, но и из-за того, что среди каппелевцев не было единства в вопросе об отношении к наемничеству.

В числе тех, кто положительно относился к переходу русских на китайскую военную службу, был один из близких соратников генерал-лейтенанта Каппеля, генерал-майор Константин Петрович Нечаев. В Первую мировую войну он командовал эскадроном. Во время Гражданской войны выдвинулся как командир Волжской кавалерийской бригады Каппелевского корпуса, отличившись при взятии Казани в августе 1918 г. и захвате золотого запаса России. Нечаев резко разошелся после смерти Каппеля с руководством, пришедшим ему на смену. В Чите, после отхода каппелевцев из Сибири в Забайкалье, он не сошелся во взглядах с генералами Лохвицким и Вержбицким и принял «ориентацию атамана Семенова». Кое-кто ошибочно считал, что здесь и были корни будущей вражды Меркулова и Нечаева, которая-де относится еще ко времени Колчака, когда якобы Меркулов служил полковником в армии Верховного Правителя, а Нечаев – в армии Г. М. Семенова[64 - Окороков А. Русские добровольцы. Неизвестные войны XIX–XX вв. М., 2004. С. 184.]. На деле Меркулов никогда вообще не служил в армии и был гражданским человеком. Нечаев же как раз служил у Колчака комбригом в корпусе Каппеля и к Г. М. Семенову попал уже в 1920 г. В отношении Меркулова существует еще одна ошибка, что он якобы по 1931 г. был «старшим советником Шаньдунской провинции Чжан Цзучана»[65 - Там же. С. 229.]. На деле Чжан Цзучан, после своей неудавшейся авантюры в Квантуне, в 1929 г. окончательно сходит с политической арены Китая и теряет все свои прежние достижения, а Меркулов лишается всех былых постов на китайской службе еще раньше.

Каппелевцы не желали подчиняться Г. М. Семенову, которого они не без оснований считали одним из виновников поражения Белого движения. Своими действиями он разжигал партизанское движение в белом тылу, творя зверства по отношению к населению, из-за чего большая часть забайкальских казаков в конце концов даже восстала против него. Он регулярно задерживал и захватывал стратегически важные грузы для Белой армии и ценности для оплаты за них. Г. М. Семенов не послал на фронт против большевиков ни одного казака, когда армия Колчака истекала кровью. Но Нечаев, несмотря на это, принял его сторону. Дело в том, что лидер Белого движения в Сибири Колчак незадолго до своей гибели передал полноту власти забайкальскому атаману, и это стало одной из причин лояльного отношения к нему Нечаева.

На момент ухода белых в эмиграцию Нечаев не был одним из ее вождей, поскольку из-за его отношений с Г. М. Семеновым влияние Константина Петровича на каппелевцев снизилось. Ситуация изменилась с уходом белых в Китай, где они оказались перед угрозой голодной гибели. Сам Нечаев работал простым извозчиком в Харбине. В это время он «политикой не интересовался и в ней не разбирался, но с нетерпением ждал времени, когда можно будет вновь начать борьбу с большевиками»[66 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 67.]. По данным журналиста Ильина, «Нечаев и его жена сами работали, ухаживая за своими конями. Его супруга – настоящая жена кавалериста – она проделала весь Сибирский поход на лошади, бранится, как хороший вахмистр, ездит, как гусар»[67 - ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 259.]. Лукомский писал о Нечаеве как о «разгульном и доблестном генерале»[68 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 147.].

Поражения в войне против У Пэйфу вынудили Чжан Цзолина ускорить формирование русских частей. Летом 1924 г. китайцы обсуждали кандидатуру начальника Русского отряда, Кудлаенко предложил на эту роль несколько имен и в их числе – Нечаева и Глебова. По всем показателям они считались лучшими белогвардейскими генералами на востоке России[69 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 76 об.]. Для привлечения большего числа русских в наемники требовалось авторитетное имя. Это имя было у того и у другого. По мнению видного русского наемника, полковника Н. Николаева, «назначение Нечаева произошло случайно»[70 - ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 33. Л. 2.], так как Кудлаенко назвал его в числе других «боевых генералов» наобум, а китайцам было из кого выбрать. Глебов был занят делами обустройства шанхайской группы беженцев и заявил о том, что он станет во главе наемных русских войск лишь в случае, если командование этим отрядом будет всецело находиться в его руках. При этом Глебов, не участвуя сам в китайской гражданской войне, сыграл потом очень важную роль в противодействии акциям коммунистов против Нечаевского отряда.

Новый отряд из русских наемников поручили сформировать полковнику В. А. Чехову[71 - Подполковник русской армии, в эмиграции – совладелец автогаража.], а возглавить – генерал-майору К. П. Нечаеву[72 - ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 147.]. Возможно, Чжан Цзолин не хотел снова вверять это дело Плешкову, так как это имя стало для многих белогвардейцев одиозным после неудачи 1923 г. и маньчжурский диктатор опасался, что русские теперь в его отряд не пойдут. Кроме того, Плешков тогда испытывал проблемы со здоровьем, и это ограничивало возможность использования его как начальника отряда. С другой стороны, в Маньчжурии было много генералов, обладающих большим, чем у Плешкова, боевым опытом: он просидел всю Гражданскую войну в Маньчжурии, вдали от боев. Поэтому Нечаев был более предпочтителен.

Константин Петрович в качестве извозчика командира отряда развозил пассажиров по Харбину и неожиданно для себя получил телеграмму от Кудлаенко, с приказом немедленно выезжать в Мукден для командования русским отрядом. Это был достойный выбор, позволивший решить вопросы, которые не были под силу другим генералам. Кудлаенко представил Нечаева маршалу Чжан Цзучану, при войсках которого решили формировать Русскую бригаду, и тот сразу дал Нечаеву чин полковника. Решили сначала сформировать отряд в 400–500 человек пехоты при двух орудиях. Некоторые историки, в том числе А. В. Окороков, ошибочно считают, что русский отряд был создан в ноябре 1924 г., а сам Нечаев был «организатор и командующий Шаньдунской армией»[73 - Окороков А. Русские добровольцы. Неизвестные войны XIX–XX вв. М., 2004. С. 178, 229.]. На самом деле уже к концу сентября 1924 г. ядро отряда было сформировано, и он был принят под командование Нечаевым. Сам Константин Петрович, хотя и достиг больших высот в армии Чжан Цзучана, никогда выше командира дивизии и Русской группы не поднимался. Командующим Шаньдунской армией был Чжан Цзучан.