Рублевка

– И ничего не темню. Катала я. Карточный шулер. Был.

Юрия осенило. Шулер. Вот откуда этот странный жаргон. История с испорченным пассажиром, перекидками-подновками и падением в долю обрела смысл. Стук смухлевал, был пойман за руку, которую ему и сломали. Крутые, однако, нравы у картежников в Метро.

– Ясно. А на поверхности-то как оказался?

– Так ведь жить захотел, – Стук пожал плечами и принялся разворачивать свертки из ящика. – Пристал к какой-то банде, что на поверхность выходила. Сделал ноги. Мне, братан, в Метро дорога заказана – пришибут кореша за то, что их подставил. Таки едела… О, чаек! Заварим?

Через несколько минут в миске и кружке закипела вода. Стук всыпал в нее мелко растертую грибную смесь. По комнате поплыл ароматный запах. Бамбуло окончательно освоился и, ловко орудуя здоровой рукой, принялся нарезать сало на тонкие ломти.

– Думал, выберусь из Метро, а потом опять под землю нырну, на другую станцию. Сразу ведь скумекал, что тут страшнее, чем там. Не вышло. Во-первых, не всех с поверхности обратно впускают, во-вторых… Не кажи «гоп», доки не перескочив. Сижу теперь тут…

– А спутники? – Юрий взял протянутую кружку чая, отпил, передал Стуку. – Почему с ними не пошел? Сам же говорил: гуртом и батьку легче бить.

– Я ж тоби казав: банда! Они, когда увидели, что чужой, пришить меня хотели. Просто так. Без повода. Вот только не успели. Их самих. Раньше. Того…

Степан в красноречивом жесте провел ребром ладони по шее, помрачнел, принялся яростно двигать челюстями, пережевывая сало.

– На парнях твоих синяя химза была, так? – поинтересовался Корнилов, уже догадавшись в чем дело.

– А ты откуда знаешь? – выпучил глаза Стук. – Точно. Синяя.

– Знаю. Видел одного. Мертвого и с оторванной рукой.

Корнилов понял, что спутниками Стука оказались убийцы из Союза Стрелков, позавидовал везению нового знакомого, но тут же насторожился. Слишком складно у Степана все выходило. И от бабушки ушел, и от дедушки ушел…

– А что случилось?

– Веришь, Юра, сам не понял. Не до того мне было. Когда заварушка началась, я сразу – ноги в руки. Толком-то и рассмотреть ничего не успел. На Большой Дорогомиловской, кажись, хренотень эта началась. Деревья там… Разрослись. Что-то в них сидело. Сначала один парень закричал, словно его на куски резали. Потом другой. Пальба. Вопли. Только стреляли они, по-моему, не по целям. А так… От испуга. Среди деревьев прятались… Может мутанты, а может и кое-что похлеще. Амба. Полный марафет.

– Дорогомиловский Дворник? – улыбнулся Корнилов. – Бывалые люди говорят, что он в этих местах шастает.

– Плюнь и разотри. Нет никакого Дворника. Там… Что-то похуже.

Стук замолчал, опасливо взглянул на дверь и принялся ворошить костер щепкой. Наконец, поднял глаза на Юрия.

– А ты? Чей-то все я про себя рассказываю, ты все молчишь? Умий сказати, умий змовчати. Так, что ли?

– Да нечего особенно рассказывать, – вздохнул Юрий. – Кроме одного. Меня в Метро тоже не слишком ждут. В командировку отправили. Пойди туда не знаю куда, принеси то…

Корнилов не договорил. Его взгляд упал на один сверток, оставшийся в ящике. Желтая бумага. Тонкая резинка. Юрий хорошо знал такие пакеты – так упаковывали средства оказания первой помощи.

– Стук, подай-ка…

Получив пакет, Корнилов так спешил, что разорвал бумагу зубами. Есть все-таки Бог на свете. В пакете был рулончик бинта, пузырек с йодом и (о чудо!) десяток пластин с таблетками. Юрий выбрал упаковку аспирина, выдавил на ладонь сразу пять таблеток. Забросил в рот, морщась, принялся разжевывать. Перехватил встревоженный взгляд Бамбуло.

– Это поможет справиться с простудой. Через пару часов буду как новенький.

– Ну, насчет пары часов – это ты загнул. Поспать тебе надо, отдохнуть. Завтра, как стемнеет, может и выберемся отсюда. Ты не против если я… Это… С тобой пойду?

Вопрос застал Корнилова врасплох. Он сам собирался начать разговор о том, что делать дальше. Обсудить со Стуком все варианты. Насчет возвращения в Метро – тоже. Ведь теперь, когда они прилично экипированы, появилось время отыскать вход на одну из ближайших станций. То, что придется скрываться, волновать пока никого не должно. Проблемы следует решать по мере их поступления. И вот Стук предложил идти вместе. Куда? Похоже, парень окончательно поставил крест на возвращении под землю. А ты, Юрок, судя по всему, еще не принял окончательного решения. Долго будешь крутить хвостом?

Корнилов забросил в рот еще одну пригоршню таблеток.

– А почему не спрашиваешь, куда иду?

– А какая разница? Чи пан, чи пропав – двичи не вмирати.

– Слышь, Стук, а откуда столько украинских пословиц набрался? – Юрий не смог сдержать улыбки. – У тебя, что на каждый случай поговорка имеется?

– Так мы ж з под Винницы, – Степан степенно погладил рыжие усы. – В Москве обживаться и не собирался. Проездом был, когда громыхнуло. Прям с Киевского вокзала и попал в Метро. Пришлось остаться.

– А почему Стук?

– Это когда в «очко» играешь и ставку делаешь втрое больше, чем у банкира. Стуком такая фигня называется, – ухмыльнулся Бамбуло. – Рисковый я мужик, Корнилов. Вот и прилипло.

– А профессию, как я понял, уже в Метро приобрел?

– Ага. Учителей много хороших встретить довелось. Ну и пошло-поехало. Засосало.

– Ладно, Стук, – Корнилов достал из-за пазухи карту. – Смотри. Думай. Решай.

Степан развернул карту. Долго смотрел на нее, шевелил губами и чесал затылок.

– Жуковка. Выходит и там люди живут.

– Живут. И неплохо. Даже торгуют с Метро. Как думаешь, сможем добраться?

– Это уж, как карта ляжет, – Стук в свою очередь сунул руку за пазуху, достал засаленную колоду игральных карт. – По крайней мере, я обузой для тебя не буду. Не смотри, что пока однорукий.

Он положил колоду на пол и ловко развернул ее в извилистую ленту. Еще одно почти незаметное движение и карты легли рубашкой вниз. Затем Стук вернул колоду в исходное состояние и наобум выбрал четыре карты. Все они оказались тузами. Наблюдая за каталой, Корнилов восхищенно покачивал головой. Настоящий фокусник. Если он также ловко будет управляться с пистолетом, то на самом деле обузой в пути не станет.

– Не пойму, Стук. Как тебя проиграть-то угораздило?

– На всякого мудреца довольно простоты, – вздохнул шулер и карты со звуком «фр-р-р» собрались в колоду. – Не видел ты, Юрец, настоящих фокусников. Вот, к примеру, я одного каталу недавно встречал. Крабом звали. Этот парень в большой переплет попал. Люди говаривали, что Краба птеродактиль унес. Только чудом не сожрал. Неизвестно как добрался Краб до Метро с парализованными ногами. Так он с картами такое выделывал! Даром, что калека и мозги набекрень. С закрытыми глазами этот Краб любого обыгрывал. Карточный бог.

– Ясно, бывает. Ну, а что с Жуковкой решил?

– А че решать? Иду. На людей посмотрю, себя покажу. Потопаем в твою Жуковку. Авось там и приживемся.

Стук подложил под голову свернутый в рулон брезент, растянулся на полу, зевнул.

– Давай, Юрец, покемарим часок-другой… А-а-а. Перед дорожкой.

Через пару минут Степан захрапел. Корнилов взглянул на него с завистью. У самого сна не было ни в одном глазу. Глядя на затухающие угли костра он размышлял о предстоящем путешествии. В том, что оно будет трудным сомнений не оставалось. Рассказа Стука о гибели отряда Стрелков, который толком-то не успел удалиться от Метро, было вполне достаточно для того, чтобы засомневаться в собственных силах. Что-то, пострашнее Дорогомиловского Дворника, прячется среди деревьев…

Прежде чем голова Юрия склонилась на грудь, он в последний раз взглянул на багровые уголья. Они и стали частью его беспокойного сна. Корнилову привиделась улица, сплошь забитая ржавыми каркасами автомобилей, деревья, с кронами странной формы, которые цеплялись корнями за руины домов и три ложных луны, освещавшие этот безрадостный пейзаж. Из зарослей тут и там светились красные глаза существ, которым не годился в подметки сам Великий и Ужасный Дворник. Они наблюдали и выжидали.

Впереди по улице шагал Стук. Он то и дело оборачивался, призывал Корнилова спешить, сыпал украинскими поговорками и картежными терминами. Юрий все пытался его нагнать, но из этого ничего не получалось – ноги вязли в путались в разбросанных на тротуаре человеческих останках. Руки, ноги, оторванные головы, лоскуты синей химзы, ставшей коричневой от крови. Все это хлюпало и шевелились. Не успевал Корнилов выдернуть из жуткой жижи одну ногу, как увязала вторая. И все это – под прицелом пристальных красных глаз.