Ангелы во брони

– Кто это? – спросил Максим у Забелина.

– Не знаю, я никого не жду!

– Лежи смирно! – велел Богданов, и Леня замер, вжавшись в пол.

Максим осторожно приблизился к двери, прислушался, пытаясь определить, кто и в каком количестве может быть по ту сторону двери. И только подойдя вплотную, Максим понял, что совершил ошибку. Окно в коридоре, рядом с входной дверью, выходило прямиком на крышу соседнего строения. Конечно, добраться с крыши до Лениного окна было не просто, высота была не менее трех с лишним метров, но с помощью снаряжения и каскадерских навыков подняться к окну большого труда не составляло. Как только Максим это сообразил, он тут же рванулся к окну, но было уже поздно. В деревянную раму вонзились альпинистские якоря-кошки, а еще через мгновение на Максима посыпалось оконное стекло и в квартиру в буквальном смысле влетели две мощные фигуры. Максим все же успел блокировать первый удар и даже сбить с ног одного из атакующих, но второй провел подсечку, и Максим оказался на полу. Нападающий нанес Богданову удар в голову, от которого Максим сумел уклониться. Крутанувшись на полу, точно танцор брейк-данса, Богданов, в свою очередь, подсек ноги нападающего. Поднявшийся с пола первый «альпинист» схватил стоящий у входа на кухню табурет и швырнул его в голову Максима. Гвардии рядовой запаса встретил табурет ребром ладони и разбил его на две части. «Альпинист» исхитрился достать Максима ударом в грудь, сбив дыхание. Второй «альпинист» сумел подняться и принять боевую стойку. Оба не давали Максиму подняться на ноги и пинали его тяжеленными спецназовскими берцами. Им было непросто достать Максима, но и тому оставалось лишь обороняться, не давать отключить себя ударом в голову или корпус. В это самое время дверь квартиры распахнулась, и в коридор влетели еще несколько «бойцов», вооруженных дубинками-тонфами. Сражаться против пятерых для «циркача» Максима оказалось делом нереальным, его ударили в голову, и он потерял сознание.

Когда Максим пришел в себя, то услышал дрожащий голосок Лени Забелина:

– Он спрашивал, но я ничего…

После этих слов послышался хлопок, точно откупорили бутылку шампанского.

– Мне поручили вести дело об исчезновении сразу нескольких молодых людей, – сказала «блондинка-следователь» Люба и, сделав паузу, достала из кармана своей спортивной куртки флягу.

– Коньяк? – спросил полковник Яковлев.

– Сорок два градуса, – кивнула Люба. – Вам не предлагаю, уж извините.

Глотнув коньяка, Люба сунула фляжку обратно в карман.

– Если кто-то решил схватиться с Угрем, ему лучше иметь трезвую голову. И хорошую реакцию, – пояснила Люба.

– Спиться не боишься? – мрачно поинтересовался Яковлев.

– Не-а! – совсем по-девчоночьи отозвалась Люба. – Так вот, дело поначалу казалось несложным. Молодые, здоровые и при этом небедные люди. Мы с оперативниками сразу же стали отрабатывать версию о том, что в Москве появилась банда, которая занимается разбоями и свидетелей предпочитает не оставлять. Но потом… Потом вдруг совершенно неожиданно появилась нить, которая привела нас не к уголовникам-рецидивистам, а к весьма приличным людям – врачам-трансплантологам. Как выяснилось, дело было поставлено на конвейер. Молодых людей похищали, вырезали органы, потом убивали. Как говорят эксперты, органы зачастую лучше брать еще у живых. Хотя можно и у мертвых, если трупы хорошенько обработать и заморозить. Поначалу серьезного противодействия следствию не было, но потом мне стали угрожать. В данном «бандформировании» были не только врачи, но и, что естевственно, мои коллеги по МВД. И не только. Ряд нитей, которые мне удалось ухватить, вели в Генштаб и ФСБ. Трупы погибших молодых людей оформлялись как трупы бомжей, сами же они числились как без вести пропавшие. Без серьезной «крыши» такое «предприятие» не организуешь.

– К господину Каляеву также тянулась нить, – кивнул Юрий Сергеевич.

– Дело в том, – продолжила Люба, – что у погибших не просто вырезались органы для пересадки, но над ними еще и проводились какие-то опыты. Вот этот любезный джентльмен, – следователь кивнула в сторону изрешеченного пулями портрета-мишени, – покровительствовал и финансировал целую частную клинику. Это был бизнес! Очень крупный и серьезный бизнес! Именно Сторожев, он же Угорь, финансирует научные разработки в этой области. Такое, знаете ли, частное НИИ. И курировал его в те годы генерал Каляев… И адрес этого НИИ засекречен самым надежным образом, мне ничего не удалось выяснить на этот счет.

Люба замолчала, перевела дух, затем вновь достала фляжку с коньяком.

– Извините, пожалуйста, – послышался голос работника тира. – Распивать спиртные напитки в помещении стрельбища строго запрещено.

– Сгинь, Ваня! – отмахнулась Люба.

– Любовь Николаевна! – взмолился Иван. – Вы вот уже третий раз себе позволяете, а я только сейчас замечание вам делаю! Ну нельзя выпивать на стрельбище, вы же сами понимаете…

– Ладно, больше не буду, – Люба убрала фляжку. – Сегодня больше не буду.

– Хорошо бы и всегда, – буркнул Ваня и удалился.

– Надо же, раскомандовался, – усмехнулась Люба. – Еще недавно постовым сержантом был, а теперь подполковникам замечания делает.

«Интересно, сколько ей лет?» – подумал Водорезов, оценив на сей раз не только фигуру и прическу Любы, но и ее звание.

– Потом… Не хочется рассказывать, но придется, – сказала следователь. – Мне стали угрожать. Поначалу мне это было до одного места, тем более что мне выделили персональную охрану – бойцов СОБРа. В один прекрасный день я возвращалась домой с работы, и мою машину обстреляли. Причем очень профессионально, два моих охранника погибли на месте. Два лейтенанта, которым еще не исполнилось и двадцати пяти. Я успела достать пистолет и дважды выстрелила, одного сумела зацепить. В руку, легко. Я его потом видела, бывшим опером оказался, некто капитан Карпиков, он же Карп… На мое счастье, рядом проезжала машина ДПС, и нападавшие предпочли ретироваться. Командир СОБРа клялся мне, что разыщет убийц своих пацанов, но его отослали в длительную командировку на Северный Кавказ, а вместе с ним лучших офицеров спецназа. Ну, а дальше в одной из столичных газетенок вышла статья, в которой говорилось, что милиция вершит беззаконие и произвол, не давая врачам спасать людей. А главным исчадием ада была представлена старший следователь Любовь Николаевна Дмитриева. Один из врачей, проходивших по делу, заявил в этой статье, что я его подвергала пыткам и унижениям. После этого у меня сняли охрану и в открытую пригрозили возбудить уголовное дело по факту превышения полномочий. А к моей дочери, прямо в школе, подошли какие-то ублюдки с бычьими шеями и наговорили ей всякой мерзости. После всего этого я окончательно сдалась, лично закрыла дело за отсутствием состава преступления. Погибшие ребята по-прежнему считаются без вести пропавшими, многих объявили скрывающимися от армии… С тех пор… Свободное время я провожу вот здесь! Николай, кто тебя заинтересовал?

– Так получилось, – сказал Водорезов, – что я тоже в свое время столкнулся с этим вашим Угрем. У него рожа дергается, точно извивается.

– А Максим Богданов? – тут же уточнил Яковлев.

– И он тоже.

– Кое-что начинает сходиться, – не задавая других вопросов, сообразил полковник. – Что скажешь насчет этого? – Юрий Сергеевич развернул перед Любой карту и вкратце изложил суть дела.

Он рассказал про побег и возможный дальнейший путь Богданова и Кизилова, а также об интересе к данному делу генерал-лейтенанта Каляева Александра Геннадьевича.

– Я бы на месте этого Максима Богданова отправилась к зятю Каляева, – ответила Люба.

– А дальше что бы ты сделала?

– Дальше… – Люба на некоторое время замолчала, ее рука потянулась было в сторону кармана с флягой, но остановилась. – Дальше я бы вынудила Мятликова дать правдивые показания, но… На словах, одним словом, это очень просто, а на деле… Не знаю, одним словом. Нужно ведь возобновить следствие и процессуальным путем доказать свою невиновность. Если это и в самом деле так! Смотрите, что у нас получается! Богданова и в самом деле подставили, каким-то образом на него надавили так, что на следствии и суде он признал свою вину. Находясь в заключении, он все тщательно продумал, составил план дальнейший действий, потом выбрал удобный момент…

– Все это так, – кивнул Яковлев. – Но что связывает его с Русланом Кизиловым? Ведь этот законченный бандюган в поход за справедливостью, да еще с риском для жизни, вряд ли отправился бы… Да и срок у него не слишком большой был.

– А как они вместе оказались?

– Тюремный беспредел, – махнул рукой Яковлев. – Местное начальство устроило себе развлечение, зрелище в стиле «гладиаторских боев». Отобрали наиболее физически подготовленных заключенных… Ну и устраивали себе зрелище. Самое смешное, что официально это называлось «художественной самодеятельностью», участие зэков в которой весьма поощрялось! Богданов ведь не «вышку», а двадцать пять лет схлопотал, поэтому его вместо острова Огненный кидали по разным «крытым»,[5 - Крытые– специальные тюрьмы для содержания особо опасных преступников.] а поскольку зачислили в «гладиаторы», то он имел определенные послабления в режиме. Так же, как и Кизилов… Кстати говоря, Кизилов беспокоит меня больше Богданова. У него на воле свой отдельный интерес. И никак иначе.

– А могли они расстаться? Кизилов с Богдановым? Ну, если после успешного побега у них нет больше личных интересов? – спросил Николай.

– Могли. Но мне кажется, что в данный момент они вместе, – покачал головой полковник Яковлев. – Пока вместе.

– И это очень плохо! – вставила Люба.

– Правдолюбец и законченный отморозок, – кивнул Юрий Сергеевич. – Так при каких обстоятельствах ты и Богданов столкнулись со Сторожевым-Угрем?

Николаю не осталось ничего иного, как пересказать подробности той «встречи», ставшей, можно сказать, уже давней.

– Ну точно, тот самый, кого и ждали! Богданов Максим.

Максим получил болезненный, но терпимый удар в живот.

– А второй где?

– Слышь, урод, где твой второй? Кизил где?

Вопросы сыпались на Максима с разных сторон. Сам он был прикован к батарее за запястье правой руки и сидел на полу в не слишком удобной позе перед пятью амбалами бандитской внешности.

– А зачем нам второй? – переспросил тот, в котором Максим определил старшего. – Второго пусть менты ищут. Нам Богданов был сильно потребен. А это он и есть!

В левой руке старший мял розыскную ориентировку-распечатку с портретом Богданова. Правой же рукой бандит по-ковбойски вертел пистолет с глушителем. Тела Лени Максим не видел, но прекрасно понимал, что минуту назад с Забелиным отнюдь не шампанское пили. «Я не знаю, у кого ключи от наручников… Если бы узнать!» – думал в эту минуту Богданов.

– Ты ведь на клоуна учился? Так, Богданов? – продолжил старший.

– И что теперь? – спросил Максим, понимая, что появился шанс, что называется, «заболтать проблему».