Мифы и легенды Средневековья

В Шотландии под Эйлдонскими холмами спит Томас из Эрсилдуна; французы, убитые во время Сицилийской вечерни в Палермо, тоже ждут времени, когда смогут проснуться и отомстить за себя. Когда Константинополь попал в руки турок, некий священник совершал таинства на серебряном алтаре Святой Софии. Он просил Господа защитить Святые Дары от осквернения. Тогда стена разверзлась, и он вошел, держа их в руках. Стена за ним снова сомкнулась, и он остался спать, склонив голову перед Телом Христовым, пока турки не будут изгнаны из Константинополя, а церковь Святой Софии не будет очищена от скверны.

В Богемии в сердце Куттенберга спят трое шахтеров. В Северной Америке Рип Ван Винкль спал двадцать лет в Катскильских горах. В Испании последний арабский правитель Гранады Боабдил эль-Чико лежит, заколдованный, в горах неподалеку от Альгамбры. В Аравии пророк Илия ждет, когда его призовут в дни Антихриста. В Ирландии Бриан Бороиме спит, ожидая, пока восстание фениев, обещающее действия, а не разговоры, вызовет его на помощь его стране. В Уэльсе еще жива легенда о короле Артуре, который погружен в глубокий сон на Авалоне. В Сербии князь Лазарь, погибший в битве против турок при Косове в 1389 году, должен однажды появиться вновь. Похожая надежда на возвращение Якова IV существовала более ста лет после битвы при Флоддене. В Португалии верят, что Себастьян, юный правитель-рыцарь, который сделал все возможное для разрушения своей страны, необдуманно вторгшись в Марокко, где-то спит, но в час нужды встанет, чтобы стать освободителем своей родины. Олав Трюггвасон ждет похожего случая в Норвегии. Даже Наполеон Бонапарт, как верит кое-кто из французских крестьян, спит таким же образом.

Святой Ипполит рассказывает, что святой Иоанн Богослов спит в Эфесе. Сэр Джон Мандевилль описывает подробности. «С Патмоса люди пришли в Эфес, прекрасный город на берегу моря. В нем умер святой Иоанн и был похоронен в могиле. Там стоит красивая церковь. Христиане всегда должны владеть этим местом. В гробнице святого Иоанна нет ничего, только манна, которую называли ангельской пищей. Тело его было перенесено в Рай. Теперь же этим местом, городом и церковью владеют турки. И вся Малая Азия теперь называется Турцией. Надо понять, что святой Иоанн сделал свою могилу там при жизни и лег туда сам. Поэтому некоторые говорят, что он не умер, но спит до дня Страшного суда. И поистине, там происходит великое чудо. Люди могут видеть, как земля над могилой поднимается и опускается…» Возможно, на превращение семи эфесских мучеников в спящих каким-то образом повлияла легенда о святом Иоанне, связанная с Эфесом.

Исландские летописи рассказывают, что в 1403 году человек по имени Фетмингр, живший в Халогаланде на севере Норвегии, вошел в пещеру, заснул и проспал три года. Рядом с ним лежали лук и стрелы, и его не тронули ни зверь, ни птица.

Существуют достоверные рассказы о людях, которые спали чрезвычайно долго, но я не буду упоминать о них, поскольку уверен, что легенда, которую мы рассматриваем, не является преувеличением фактов, а лишь христианизацией языческого мифа. Тот факт, что используется число «семь», постоянно встречающееся в сказках, кажется, приводит к этому заключению. Барбаросса меняет свою позу каждые семь лет. Карл Великий встает со своего трона через такие же промежутки времени. Ожье Датчанин бьет своей железной булавой в пол раз в семь лет. Олав Рыжебородый в Швеции открывает один глаз по прошествии такого же количества времени.

Я уверен, что мифологическую основу этой прекрасной легенды составляет сон земли во время семи месяцев зимы. На Севере Фридрих Барбаросса и Карл Великий, несомненно, заменяют Одина.

Немцы и скандинавы все еще хранят языческие предания, в которых рассказывается, что герои выйдут на защиту своей родины в час крайней нужды. Преобразованная христианами легенда рассказывает, что семеро юношей вышли, когда церковь поразило еретическое учение. Они разрушили его и свидетельствовали об истинности воскресения.

Если в языческом мифе есть нечто величественное, то в христианской легенде присутствует определенная красота и изящество, а также некий урок. Но та форма, которую она приняла теперь, является даже более утонченной – изменившись, легенда тем не менее несет в себе тот же урок. Гофман сделал из нее роман. Триниус изложил в стихах историю о молодом рабочем, которого завалило в шахте, ставшей его могилой. Однако его тело чудесным образом сохранилось нетленным. Через шестьдесят лет горняки обнаружили его и подняли на поверхность. Его невеста, ставшая к тому времени старухой, узнала его и, оплакав, умерла, соединившись наконец со своим возлюбленным.

Глава 5

Вильгельм Телль

Я думаю, большинство людей, предпринимающих регулярные поездки по Швейцарии, посещающих рыночную площадь Альтдорфа, где находилось дерево, к которому был привязан сын Телля, и пристально разглядывающих статую, расположенную на том самом месте, где некогда, целясь, стоял лучник, считает историю о Вильгельме Телле и яблоке историческим событием. Более того, в память об этом событии еще один памятник был возведен в Люцерне. Он представлял собой деревянный раскрашенный под гранит обелиск, увенчанный румяным яблоком, пронзенным золотой стрелой. Этот мишурный безвкусный монумент был разрушен ударом молнии. На следующих страницах мы опровергнем ту самую историю, которую он должен был увековечить.

Одной из самых неприятных обязанностей собирателя древностей является рассеивание всеобщих заблуждений и доказывание беспочвенности многих исторически сложившихся мнений. Когда он обнаруживает, что исторические факты рушатся от его прикосновения и превращаются в мифологические небылицы, то иногда спрашивает вслед за Пилатом: «Что есть истина?» Вскоре появляется привычка подвергать сомнению даже те вещи, которые кажутся абсолютной истиной.

Сэр Уолтер Рэли сочинял второй том мировой истории, находясь в заключении. Он размышлял об обязанностях историка перед человечеством, облокотясь на подоконник, когда неожиданно его внимание привлек шум во дворе перед окном его камеры. Он увидел, как один человек ударил другого, судя по одежде офицера. Последний же неожиданно выхватил шпагу и вонзил ее в обидчика. Раненый успел ударить своего противника палкой, а затем осел на мостовую. В этот момент появилась стража и унесла офицера, лишившегося чувств, и тело его противника.

На следующий день к Рэли пришел его близкий друг, которому он рассказал обо всех обстоятельствах ссоры и о ее исходе. К его удивлению, тот решительно заявил, что Рэли ошибся во всей последовательности событий, которые наблюдал своими глазами.

Предполагаемый офицер был вовсе не офицером, а слугой иностранного посла. Именно он нанес удар первым. Он не доставал шпагу, это сделал противник и пронзил его, прежде чем кто-либо успел вмешаться. Поэтому незнакомец из толпы ударил убийцу палкой, а несколько иностранцев из свиты посла унесли труп. Друг Рэли добавил, что правительство приказало арестовать и немедленно судить преступника, поскольку убитый являлся одним из доверенных слуг испанского посла.

«Простите меня, – сказал Рэли, – но я не могу обманываться, как вы полагаете, потому что был очевидцем событий, которые произошли перед моим окном. Человек упал на том самом месте, где один из камней мостовой возвышается над остальными».

«Мой дорогой Рэли, – ответил его друг, – я сидел на том камне, когда произошла драка, и шпага, которую вытащил убийца, слегка оцарапала мне щеку. Честное слово, вы ошиблись во всех деталях».

Оставшись один, сэр Уолтер взял второй том своей истории и стал просматривать его, размышляя: «Если я не могу верить собственным глазам, то как тогда я могу быть уверен хоть в десятой части событий, произошедших за столетия до моего рождения?» И он швырнул рукопись в огонь.[15 - Этот анекдот я прочитал в «Парижском журнале» за май 1787 г., где он был перепечатан из «Писем о литературе» Роберта Херона (то есть Джона Пинкертона), 1785. Но откуда Пинкертон взял его?]

Теперь, полагаю, я могу показать, что история Вильгельма Телля с яблоком является таким же вымыслом, как и многие другие исторические события.

Она так хорошо известна, что почти не нуждается в повторении.

В 1307 году Гесслер, фогт императора Альберта Габсбурга, установил шест, на котором была повешена шляпа, символ императорской власти, и приказал каждому, кто проходит мимо, кланяться ей. Житель гор по имени Телль смело прошел мимо, не выказав почтения. По приказу Гесслера он был немедленно схвачен и доставлен к нему. Поскольку Телль был известен как великолепный лучник, то в качестве наказания фогт велел ему сбить стрелой яблоко с головы его собственного сына. Видя, что мольбы напрасны, Телль подчинился. Яблоко было поставлено на голову мальчика. Телль натянул свой лук, стрела пролетела, и пронзенное яблоко упало на землю. Но фогт заметил, что перед выстрелом Телль заткнул еще одну стрелу за пояс, и спросил его, зачем он это сделал.

«Она предназначалась тебе, – ответил лучник. – Если бы я убил свое дитя, знай, эта стрела не миновала бы твоего сердца».

Заметим, что это событие произошло в начале XIV века. Но Саксон Грамматик, датский хронист XII века, рассказывает историю о герое из своей страны, который жил в X веке. Он описывает этот случай так:

«Да будет известно всем следующее. Токи, который служил королю, своими деяниями превзошел своих товарищей и нажил врагов, завидовавших его успехам. Однажды, выпив лишнего, он стал хвастаться перед теми, кто сидел с ним за столом, будто его мастерство в стрельбе из лука таково, что он с первого выстрела может попасть в самое маленькое яблоко, установленное на палке на значительном расстоянии. Его недруги, услыхав это, не теряя времени, передали его слова королю (Харальду Синезубому). Нечестивость этого монарха превратила самоуверенность отца в опасность для сына, ибо он повелел самому дорогому человеку в жизни Токи стоять вместо палки и пригрозил стрелку, что если тот не попадет в яблоко с первого раза, то заплатит головой за пустую похвальбу. Приказ короля заставил солдата делать то, что было выше его сил, его слова были не более чем пьяной болтовней, которой воспользовались негодяи. Как только мальчика привели, Токи предупредил его, чтобы он оставался спокойным, слыша свист стрелы, и не двигал головой, потому что малейшее движение может помешать его умению. Он также поставил его спиной к себе, чтобы тот не испугался, увидев стрелу. Затем он вынул три стрелы из своего колчана, и первая же из них достигла цели. Король спросил Токи, зачем он достал так много стрел, ведь он должен был сделать всего одну попытку. «Чтобы я мог отомстить тебе, – ответил тот. – Если бы первая стрела не попала в цель, две другие полетели бы в тебя, чтобы доказать мою невиновность и не оставить безнаказанной твою несправедливость».

О подобном событии рассказывается в связи с Эгилем, братом мифического Вёлунда, в «Саге о Тидрике».

В норвежской истории этот рассказ появляется в различных вариантах снова и снова. Об Олаве Святом (ум. 1030) говорят, что он, желая обращения язычника по имени Эйндриди в христианскую веру, соревновался с ним в различных состязаниях: плавании, борьбе и стрельбе. Король приказал Эйндриди сбить стрелой табличку для письма с головы его сына. Эйндриди приготовился к трудному заданию. Король приказал завязать глаза ребенку, чтобы он не мог пошевелиться при виде стрелы. Король целился первым, и его стрела слегка оцарапала голову мальчика. Эйндриди приготовился стрелять, но тут вмешалась мать ребенка, которая умоляла короля отменить это опасное состязание. Согласно этой версии, Эйндриди готовился отомстить королю, если ребенок будет ранен.

Но более близкое сходство с легендой о Телле мы находим в истории Хеминга, другого норвежского лучника, которого испытывал король Харольд, сын Сигурда (ум. 1066). Суть ее такова:

«Остров был покрыт густыми лесами. Король взял копье и воткнул его острием в землю. Затем он достал стрелу и выпустил ее вверх. Стрела взмыла в небо, а вернувшись, вонзилась в древко копья. Хеминг взял другую стрелу и тоже выпустил ее вверх. Он потерял ее из виду, но она вернулась и пронзила королевскую стрелу. Тогда король взял нож и вонзил его в ствол дуба, потом снова натянул свой лук и выпустил стрелу в рукоять ножа. После этого Хеминг взял свои стрелы. Король остановился перед ним и сказал: «Все они отделаны золотом, ты хороший мастер». Хеминг ответил: «Не я сделал их, это подарки». Он выстрелил, и его стрела пронзила рукоять ножа, а острие ее вошло в углубление для лезвия.

«Мы должны устроить более серьезное состязание», – сердито сказал король, беря стрелу. Затем он вложил ее в тетиву и, натянув лук так сильно, что его концы почти соприкоснулись, выпустил. Стрела пронзила тонкую веточку, и все сказали, что это самое удивительное свидетельство мастерства. Но Хеминг выстрелил с большего расстояния и расколол орех. Тогда король сказал: «Возьми орех и положи на голову своего брата, Бьёрна. Целься с того же расстояния. Промахнешься – прощайся с жизнью».

Хеминг ответил: «Моя жизнь в твоих руках, но я не отважусь выстрелить». Тогда Бьёрн произнес: «Стреляй, брат, это лучше, чем умереть самому». Хеминг спросил: «Сможешь ли ты стоять не шелохнувшись?» – «Я приложу все силы», – пообещал Бьёрн. «Тогда пусть король стоит рядом с тобой и смотрит, попал ли я в орех», – сказал Хеминг.

Король согласился и повелел Одду, сыну Уфейга, встать рядом с Бьёрном и следить, чтобы выстрел был честным. Хеминг встал на место, указанное ему, и осенил себя крестом, произнеся: «Господи, Тебя призываю в свидетели, что лучше бы я умер сам, чем ранил моего брата Бьёрна. Да падет этот грех на голову короля Харольда».

Затем Хеминг выстрелил и попал точно в цель, не задев голову Бьёрна. Стрела пролетела дальше и упала на землю. Король подошел к Одду и спросил того, что он думает об этом.

Несколько лет спустя жестокосердного короля настигло возмездие. В битве при Стамфорд-Бридже стрела умелого лучника пронзила ему горло. Автор саги предполагает, что ее выпустил Хеминг, состоявший тогда на службе у английского короля.

Немного иначе эту историю рассказывают на Фарерских островах. Она посвящена Гейти, сыну Аслака. Тот же самый Харольд спросил своих людей, знают ли они, кто может быть его достойным соперником. Они ответили: «Есть крестьянин, Гейти, сын Аслака, который является сильнейшим из людей». Тогда король направился к дому Аслака.

«Где твой младший сын?»

«Увы! Там лежит он, на зеленой траве Колрина».

«Пойдем, старик, покажи мне его тело, чтобы я мог судить, так ли он был силен при жизни, как говорят».

Отец стал отказываться и говорить, что среди стольких мертвецов будет тяжело отыскать его сына. Король отправился на пустошь. Он встретил статного человека с луком на плече, возвращавшегося с охоты.

«Кто ты, друг?»

«Гейти, сын Аслака».

Одним словом, умерший был жив и здоров. Король сказал, что слышал о его искусности и пришел помериться с ним силами. Гейти и король устроили состязание в плавании.

Король плавал хорошо, но Гейти делал это лучше, и в конце концов короля принесли домой без чувств и движения. Харольд проглотил свой гнев, как проглотил и воду, и приказал Гейти сбить стрелой орех с головы его брата. Сын Аслака согласился и пригласил короля в лес, чтобы он был свидетелем его умения:

Вложил он в тетиву стрелу,
Встал, помолившись Богу,
И с головы он сбил орех,
Не повредив и волос.

На следующий день король послал за искусным лучником:

Сын Аслака, скорей скажи,
Всю правду мне открой:
Зачем же взял ты две стрелы
Вчера в лесу с собой?

Гейти ответил:

Затем имел я две стрелы