Император людей

– Но иногда случаются моменты, когда возможно изменить любой закон. Неважно, сколь сильную традицию или привычку несет он в себе. Это случается только в тот момент, когда соблюдение закона, а также охраняемой им привычки или традиции гибельно.

Трой снова замолчал. Гном, тоже не говоря ни слова, смотрел на Троя. Ибо явно понимал, что тот еще не закончил.

– Но это возможно, – снова заговорил Трой, – только в том случае, если, во-первых, народ действительно осознает, что соблюдение закона гибельно, а во-вторых, не менее ясно понимает, что этот закон, освящаемый традицией и привычкой, суть именно закон, традиция и привычка, а не непременная часть жизненных основ, нарушение которых разрушит и саму жизнь.

Трой сделал очередную паузу и упер в Гмалина напряженный взгляд. Гном медленно кивнул. Трой улыбнулся.

– Если бы передо мной сидел владетель Подгорного трона, а вокруг бы простиралось Подгорное царство – я бы даже не заикнулся. Потому что даже если бы Подгорный трон попал в подобное отчаянное положение, он все равно и помыслить не пожелал бы о том, чтобы обратиться к подданным с подобным предложением. Но здесь не Подгорное царство. И твои подданные – не закосневшие в тысячелетней неизменности его обитатели, многие из которых ни разу в жизни не видели человека и потому судят о нем только понаслышке – из уничижительных баек и анекдотов. Все вы изгои, прожившие среди людей не один десяток лет. Изгои, которые только что обрели дом и рискуют его лишиться. Неужели ты думаешь, что твои подданные настолько глупы, чтобы не понимать этого, и ничем не отличаются от спесивых обитателей Подгорного царства, делающих вид, что лишь с большим трудом способны терпеть рядом с собой низшую расу? – Трой замолчал. Гмалин несколько мгновений переваривал его слова, а затем ухмыльнулся:

– А ты, значит, считаешь, что пара-тройка десятилетий рядом с людьми может что-то изменить в каменной голове гнома? Мы потому и сбегаемся сюда толпами, что нам осточертела жизнь среди вашего племени, а здесь есть шанс вновь устроить все так, как нам нравится.

– И то может осуществиться, только если вам удастся сохранить ваш новый дом. Иначе разговор о любых шансах – просто сотрясение воздуха. А я не вижу иного способа это сделать. К тому же никто не говорил, что твоим подданным, да и тебе в конце концов это должно непременно понравиться. Ты и твои подданные должны лишь согласиться это вытерпеть. Причем лишь до тех пор, пока мы не отразим врага и не отстоим наш новый общий дом. А уж там дальше устраивайте свою жизнь как пожелаете.

Гном грустно усмехнулся:

– А вот это уже вряд ли получится.

Трой ожидающе смотрел на него, но глубоко в его глазах Гмалин увидел искру понимания. Но не высказать до конца свою мысль не смог.

– Кровь людей на священных мостовых Каменного города, пролитая ради его защиты, вряд ли позволит нам сделать вид, что ничего не было, и как ни в чем не бывало вернуть прежние порядки. Да и ты ведь тоже не собираешься нам этого позволять, не так ли?

Трой медленно кивнул:

– Да, кое-что я хочу изменить. Ибо не могу допустить даже малейшего шанса на то, чтобы повторилась история прежнего Арвендейла. Когда люди, гномы и эльфы жили вроде как вместе, но каждый сам по себе. И когда на герцогство обрушился враг, он сумел разгромить всех поодиночке. Причем так, что ни первые, ни вторые, ни третьи даже не подозревали, что произошло с остальными.

– Ну да, ты еще эльфов сюда приволоки, – проворчал гном, но, бросив на Троя косой взгляд, поспешно отвел глаза. Ибо выражение лица его друга и герцога ему о-о-очень не понравилось. Впрочем, при чем тут выражение? Гномов не хватало даже на то, чтобы укомплектовать расчеты метательных машин, что уж говорить о бойницах стрелков? Но следующих предложений, которые могли бы поступить от Троя, Гмалин сейчас слушать не желал. С этими бы разобраться. Поэтому он поспешно переменил тему:

– Ну ладно, с делами закончили. Пора и пообедать. Хирдтинг соберем после ужина. Торопиться с этим делом не стоит. Пусть мастера и глиниды изрядно поднабьют брюхо и придут в благодушное настроение. А то они могут не дать тебе даже изложить до конца твои бредовые фантазии, что бы ты там ни думал по их поводу.

– Мне?

– А кому? – возмутился гном. – Неужели ты думаешь, что я рискну хотя бы открыть рот на хирдтинге? Ты у нас герцог – вот и отдувайся.

Глава 2

– Слушаюсь, госпожа!

Дородный купец из Хольмворта поспешно подобрал полы старомодного длинного кафтана, украшенного богатой вышивкой (как видно, извлеченного из каких-то сундуков – уж больно его покрой отличался от того, что носили теперь), и, пятясь словно рак, спиной вперед выскользнул из дверей.

Лиддит проводила его сердитым взглядом и хмуро покосилась на Даргола, сидящего чуть сбоку.

– Этот уже шестой! И что мне прикажешь с этим делать?

Левый уголок рта Даргола слегка приподнялся вверх, а плечи совершили некое движение, каковое при некотором воображении можно было принять за пожатие. Мол, мое дело маленькое, госпожа. Прикажете – повесим, прикажете – наградим.

– Сенешаль Даргол, – вспылила Лиддит, – кончайте валять дурака. Если бы мне нужен был в приемном зале безмолвный истукан, я бы поставила здесь одного из панцирников. Они вышколены намного лучше вас и еще с дворцовых времен приучены сохранять каменную неподвижность часами.

В ответ на эту тираду Даргол теперь уже явно пожал плечами и произнес крайне смиренным тоном:

– Не далее как полчаса назад госпожа велела мне заткнуться и не давить ей на уши своими идиотскими идеями.

– Да, велела, – раздраженно кивнула Лиддит, – потому что очень легко сидеть тут, закинув ногу на ногу, и, поплевывая в потолок, давать умные советы. Прекрасно зная, что разбираться с этими советами придется совсем не советчику.

– Ну вот, ногу я опустил и советами вашу светлость больше не мучаю, – подчеркнуто послушным тоном произнес Даргол.

Лиддит стиснула зубы.

– Между прочим, достойный слуга всегда может различить, каково истинное желание господина, а что есть просто нервный срыв, и… с достоинством и смирением помочь господину справиться с проблемой, а не тыкать его мордой в его собственную несдержанность. У меня, в конце концов, нервы тоже не железные.

Даргол несколько мгновений разглядывал нахохлившуюся Лиддит, а затем улыбнулся.

– Прошу простить меня, госпожа, я еще молодой сенешаль – научусь.

– Молодой… – Лиддит смерила взглядом ежик седых волос, аккуратную бородку, отпущенную не для хвастовства, а чтобы скрыть пару страшных шрамов, серые глаза, слегка уже выцветшие от возраста, и, не выдержав, фыркнула: – Да уж, молодой! – А затем, не сдержавшись, захохотала: – Молодой… ох, Даргол, ни лечь ни встать – молодой!

Спустя мгновение к ее смеху присоединился сочный баритон «молодого сенешаля». Герцогский гвардеец, как раз просунувший голову, чтобы испросить разрешения запустить следующего жаждущего аудиенции, ошарашенно вытаращил глаза, глядя на покатывающихся со смеху сенешаля и… вот черт, как называть госпожу, никто так пока и не понял. Принцесса? Возможно, но здесь она распоряжается совсем не как принцесса, а как хозяйка замка и герцогиня. Герцогиня? Но вроде как они с молодым герцогом и не женаты пока что. Во всяком случае официально. А с другой стороны, тот оставил ее на хозяйстве как полноправную супругу. Да и живут они вместе вполне в любви и согласии. Ну, во всяком случае, когда и он, и она каким-то чудом оказываются на пару ночей под одной крышей. В очень сердечном согласии, а о любви и говорить нечего. Сам гвардеец еще у герцогских покоев в карауле не стоял, но приятели рассказывали, что герцогиня у них крикунья. Да и прачки жаловались, что как герцог с… герцогиней в одной опочивальне ночь проведут, так наутро что наволочку на подушке, что ночную рубашку герцогини – на выброс. Потому как рубашка вся изодрана, а подушка изгрызена. Да и перины – хоть заново набивай. Вот так и зовут пока госпожу – просто госпожой. Потому как нрава она крутого и ежели что не по ней – тут же в бараний рог свернет. Вот народ и опасается ошибиться …

– Ладно, – Лиддит вытерла ладонью выступившие слезы, – закончили. – Она подняла глаза на торчащую из-за двери опасливую рожу гвардейца: – Ну, там еще кто есть, Грус?

– Точно так, госпожа, – кивнул гвардеец, – госпожа Тамея.

– Ну так что томишь? – нахмурилась Лиддит. – Зови скорее.

Сестра Тамея вошла в приемный зал легкой скользящей походкой, столь характерной для сестер-помощниц. Лиддит поднялась ей навстречу. Они были сестрами. Во всяком случае по отцу, каковое родство на самом деле единственное и имело смысл. Поскольку обе росли без матерей, с избранными ими отцом опекунами, а посему, в отличие от матерей, отец не только, так сказать, поучаствовал в зарождении жизни, но и приложил руку к тому, какими они стали. Хотя не сказать, чтобы остался так уж доволен результатом.

– Здравствуй, сестра. – Лиддит сделала шаг вперед и, протянув к сестре руки, обхватила ее за плечи и притянула к себе. Хотя Лиддит была моложе сестры, ростом она превосходила ее почти на голову. – Рада тебя видеть.

– И я тебя, сестра, – улыбнулась Тамея, и ее улыбка показала бы любому опытному наблюдателю, что, несмотря на более миниатюрные размеры, старшая характером ничуть не уступает младшей.

– Садись. – Лиддит указала сестре не на кресло, стоящее у правого угла стола, на которое она предлагала опуститься для разговора наиболее уважаемым посетителям (остальные должны были излагать свой вопрос стоя, ибо Лиддит считала, что подобный подход сильно сокращает «воду» в изложении любого вопроса), а на небольшой диванчик, притулившийся в эркере окна.

– Какая помощь тебе требуется?

Тамея улыбнулась:

– Да в общем-то никакой. Я пришла сообщить, что сестры покончили с исцелением всех, кто получил ранения во время последних рейдов, и теперь я прошу разрешения отправиться выбирать место для нашего будущего монастыря.

Лиддит нахмурилась.

– И куда ты собираешься направиться?

– Сначала в предгорья. Согласно летописям прежний монастырь сестер-помощниц располагался именно там. Так что я надеюсь отыскать его развалины и посмотреть, насколько сложно будет и нам там обосноваться. Ибо сестры всегда строго подходили к выбору места для монастыря, и, я думаю, нам трудно будет отыскать более подходящее место.

Лиддит бросила быстрый взгляд в сторону сенешаля. Тот тоже выглядел озабоченным.

– Сестра, – начала принцесса, – я знаю, что именно для этого ты и отправилась с войском, но… ситуация пока еще слишком напряженная, чтобы мы могли быть уверены в том, что путешествие небольшой группой может быть безопасным. Причем, заметь, даже небольшой группой воинов.

Тамея удивленно воззрилась на Лиддит.