Собор

– Газ, быстрее…

Волка пронзило острое чувство опасности. Он резко оглянулся. Входной проем, до этого закрывавшийся дверью, сейчас был перекрыт монолитной стальной плитой. Под потолком раздалось шипение. Он развернулся к стене. Его враг уже поднялся. Во взгляде его сверкало торжество.

– Вот и все, Иван Сергеевич. Я не сомневаюсь, что, будь у вас время, вы проломили бы и эту стенку. Но его нет. Это хлор. Вы труп. Но у меня для вас несколько подарков. Тяжело умирать без единого родного лица рядом. Итак, это первый.

Он сдернул покрывало с какой-то кучи в углу комнаты. Это оказался Петрович. Он был раздет. Лицо, грудь, живот, ноги покрывали жуткие синие кровоподтеки. А на полу вокруг головы, как черный нимб, виднелась почерневшая лужа свернувшейся крови.

– Он был настолько глуп, что пытался сопротивляться, – смеясь, произнес Станислав Владимирович. – Но это еще не все. – Он кивнул кому-то в стороне. – Следующий подарок мы переправим прямо к вам.

Вверху открылся люк, и вниз полетела сухенькая фигурка мамы Тани. Зверь недоуменно взвыл, смытый волной боли. Волк бросился к падающей фигурке и поймал ее на руки. Мама Таня широко раскрыла полные боли глаза и, прошептав «Ванечка», беззвучно заплакала. Хлор жег глаза и обжигал легкие. Волк отчаянно огляделся, серый брат надсадно кашлял и катался по полу, лупя лапами по морде. Волк почувствовал, как в нем вдруг поднялась волна ярости, не той звериной, какую он ощущал все это время, а какой-то леденящей и одновременно искрящейся, готовой смести все эти глухие стены, и, прижав к груди худенькое тельце, двинулся к стене. В динамике послышались удивленные голоса, кто-то заорал:

– Он же должен быть уже трупом. У него же легкие сожжены.

Но тут Волк достиг стены и ударил. Удар выбил в стене огромный кусок, который рухнул внутрь помещения. Волк, не останавливаясь, пролетел комнату, которую начал заполнять газ, и пробежал несколько дверей. Мама Таня хрипло дышала. Волк подскочил к какому-то дивану и осторожно положил ее на подушки. За спиной послышался какой-то звук. Волк развернулся и увидел четырех человек. На каждом была кобура, но ни один не сделал попытки достать оружие. Они смотрели на него, и в их глазах стоял ужас. Мама Таня как-то странно вскрикнула и обмякла. Волк суетливо попытался нащупать пульс, его не было. Тогда он опустился на колени и прижал ее седенькую голову к своей груди. Скрипнула дверь. Послышались чьи-то шаги, и негромкий голос произнес:

– Давайте закончим с этим.

Волк медленно повернул голову. Посреди комнаты стоял Станислав Владимирович. И хотя в руках у него был «узи», в глазах застыла безысходность. Волк бережно опустил голову мамы Тани на подушки и встал перед своим врагом:

– А ведь вы почти победили.

В глазах Станислава Владимировича на какое-то мгновение вспыхнуло удивление, но они сразу снова потухли.

– Победить «почти» нельзя.

Волк покачал головой:

– Если бы ты был чуть-чуть милосерднее, ты смог бы меня убить. – И добавил: – Нет, не физически, моего зверя не смогло бы ничто остановить. Вы все стали бы трупами. Но я… Я стал бы зверем.

Станислав Владимирович зло ощерился:

– Ах, какой нравственный человек. Вернись в вестибюль, нравственный, и посмотри на дело рук своих, хотя зачем, сейчас здесь будет то же самое.

Волк холодно смотрел на него, потом разлепил побелевшие губы:

– Нет. Путь Перуна – бой, смерть. Он получил тризну. Вам идти другим путем. – Он вскинул голову. – Путь Рода – воздаяние, получите же, что заслужили.

Все стоящие в комнате и разбежавшиеся по особняку и по двору и выскочившие на улицу, прямо в объятия подоспевших собровцев, вдруг ощутили, как все, что было злого в их жизни, вся боль их жертв, все предательства и злоба страшной, тяжелой тучей опускаются на их души. Станислав Владимирович почувствовал, как от неимоверной тяжести задрожали ноги. Послышался отчаянный крик, звон стекла, и чье-то тело рухнуло вниз головой. Станислав Владимирович поднял дрожащие веки и увидел, как Константин с округлившимися от ужаса глазами сует себе в рот дуло «стечкина». Он поспешно закрыл глаза. Раздался выстрел, еще несколько, совсем рядом и дальше во дворе. Потом все заполнили десятки девичьих глаз, и он почувствовал, что не сможет выдержать эти взгляды. Он торопливо поднес дуло к виску и нажал на спусковой крючок. Последним, что он ощутил, было удивление – насколько легко сработал тренированный палец.

Эпилог

Когда Сыч появился из-за знакомой ели, дед Изя сидел на скамеечке и плел корзину. Бросив взгляд на подошедшего Сыча, он буркнул:

– С утра жду.

Сыч присел и вытянул ноги. Помолчав, спросил:

– По вечерам кости-то не ломит? Прохладно, чай. Осень.

Дед Изя хмыкнул. Сплел еще один ряд и, отставив незаконченную корзину в сторону, сказал:

– Ладно, не темни. Гостей ждешь?

Тот усмехнулся и кивнул в сторону ели:

– Аккурат этих.

Дед Изя резво повернулся. От забора, широко улыбаясь, шел Волк. А за ним, озираясь, выходили на поляну три крепких парня и две девушки.

– Ну что, мудрейшие, как говорил мой старшина, пополнение прибыло.

Дед Изя широко улыбнулся Сычу:

– Ну что, волхв, на этот раз, похоже, все получилось. Воплотилось пророчество-то. Сколько раз тебя из-за ошибок убивали? Пять? А ныне все путем. Может, помрешь наконец? Страдалец. Сколько уж по земле бродишь?

Волк, подойдя, обнял обоих:

– Это кто тут помирать собрался? Сейчас мы только жить начинаем.

Сыч пошел в дом. Волк удивленно проводил его взглядом:

– Я что-то не то сказал?

Дед Изя покачал головой:

– Нет, просто он устал. Мы-то с тобой устать не успеем. А он… уж и верить перестал, что его срок подойдет, хоть наперед знал, что все, что он узнал, свершится.

– Так это его пророчество было?

– Почитай так, с его помощью сделано и ему сказано.

– Но как?.. Мне ж сказали, что оно древнее. Да и не знал я, что он ясновидящий.

– Да знал. – Дед Изя махнул рукой и направился к дому. – О том все знали. Кто ж на Руси не слышал об Олеге Вещем.

Книга вторая

Схватка

Часть I

Партер

1

Боец на экране сделал неуловимое движение, и его противник, мощный мулат с рельефной мускулатурой, вдруг будто вспух. В следующее мгновение из его горла хлынул фонтан крови, и он рухнул на ринг. Его противник медленно выпрямился и начал слизывать кровь с пальцев. Камера тут же, будто застеснявшись, отъехала назад. Сидевший перед экраном человек еле заметно кивнул, и по этому жесту второй, сидевший рядом, но несколько дальше от экрана, послушно выбросил вперед руку с пультом. Экран померк. Человек с пультом наклонился к уху сидевшего перед экраном и негромко произнес:

– Этот продержался дольше других. Сорок секунд.