Млечный Путь №1 (1) 2012

– Вы даете уроки литературы? – глядя из-под падающей на глаза челки, спросила девочка.

– Что? – Андрей Петрович опешил. – Вы кто?

– Я Павлик, – сделал шаг вперед мальчик. – Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса.

– От… От кого?!

– От Макса, – упрямо повторил мальчик. – Он велел передать. Перед тем, как он… как его…

– Мело, мело по всей земле во все пределы! – звонко выкрикнула вдруг девочка.

Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку.

– Ты шутишь? – тихо, едва слышно выговорил он.

– Свеча горела на столе, свеча горела, – твердо произнес мальчик. – Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить?

Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад.

– Боже мой, – сказал он. – Входите. Входите, дети.

Павел Амнуэль

Свидетель

Когда Клара поставила на стол чашечки с утренним кофе, Логан уже знал, что полюбил другую женщину. Возникло ощущение полета – не птичьего, когда паришь над землей, распластав крылья, а космического, когда после выхода на орбиту оказываешься в невесомости и падаешь, падаешь…

– Что? – спросила Клара, почувствовав неожиданное отчуждение мужа. – О чем ты сейчас подумал?

– Ни о чем. – Логан провел ладонью по лбу, стирая наваждение. Он действительно ни о чем в тот момент не думал, а ощущение полета исчезло так же быстро, как возникло. Не найдя ответа на вопрос «Что это было?», он положил в кофе на кусочек сахара больше, чем обычно, и едва не расплескал молоко из молочника.

Клара покачала головой и, когда муж положил в кофе еще и дольку лимона, сказала:

– Если тебя беспокоит разговор с Лоусоном, то напрасно. Не вижу повода для волнений.

Логана действительно беспокоил предстоявший разговор с ректором Королевского колледжа. Курс физики бесконтактных измерений входил в программу, несколько лет его читал Кристофер, давний друг Логана, когда-то они вместе работали в группе Квята. Весной Крист скоропостижно скончался, и Логана больше всего мучило, что он не мог поехать на похороны, потому что перезагружался после процесса Бергмана. Логан никогда не преподавал, да и по роду деятельности не мог гарантировать студентам, что проведет без пропусков хотя бы один семестр. Он несколько дней изучал составленные Кристофером программы занятий, что-то меняя, сокращая и дополняя. У него были свои соображения, которые он в свое время не сумел оформить в виде научных публикаций, и теперь, получив возможность изложить публично идеи и решения, выношенные много лет назад, беспокоился, что не сможет сделать это достаточно популярно и адекватно современному состоянию физики бесконтактных измерений, ушедшей, конечно, далеко вперед.

– Я просто задумался, – сказал он, сдерживая раздражение. Клара понимала его настроение порой лучше, чем он сам, ему это не всегда нравилось, а сейчас он и вовсе смутился, представив, что жена могла догадаться о том, что промелькнуло в его сознании.

Не желая продолжать разговор, Логан сбежал в кабинет, опустился в кресло, с шипением принявшее полезную для спины форму, отключил массаж и отогнал неожиданную для него мысль, возникшую неизвестно почему: если существует любовь с первого взгляда, возможна ли любовь-предчувствие?

Покачав головой, будто это движение могло перемешать мысли в его сознании, как перемешиваешь коктейль в стакане, Логан скомандовал компьютеру вывести в оптическое поле видеограмму последней лекции Кристофера и принялся изучать ее, глядя с первого ряда большой аудитории физического факультета.

* * *

От Оксфорда до Кембриджа езды меньше часа, но нужно добавить время на перемещения внутри города и кампуса. Выехал Логан в половине первого, на семидесятом шоссе включил автопилот и вывел на экранное поле утреннюю газету. Что-то мешало сосредоточиться, и Логан позволил себе вспомнить чувство, возникшее во время завтрака.

Другая женщина? Он не любил никого, кроме Клары. В юности ему казалось, что он вообще не способен любить. Сухарь, наука на первом месте, на втором спорт, а девушки… С девушками у него не складывалось, он их не понимал, и, как следствие, они не понимали его. Редкие встречи заканчивались поцелуями в щечку, равнодушными «позвони, может, посидим в кафе», но он не звонил, понимая – верно или неверно, – что получит отказ. Этого он боялся больше всего на свете. Однажды, заглянув к Сэму Кортису, занимавшемуся в их группе теорией бран, увидел стоявшую у окна девушку, чьи удивительные глаза… «Какие глаза? – подумал он тогда. – Она стоит ко мне спиной!» Но он точно знал, что у девушки яркие голубые глаза и взгляд, глубокий, как небо. Он стоял и смотрел, должна же была девушка когда-нибудь отвести взгляд от деревьев и дома напротив, там и смотреть-то было не на что. Девушка обернулась, почувствовав, как Клара потом призналась, сверливший ей спину чужой взгляд, и Логан увидел ее глаза, голубые и глубокие, как небо.

Клара говорила потом, что он повел себя очень решительно, подошел, представился и сразу пригласил на свидание тоном, не предусматривавшим отказа. Он этого не помнил. Сознание и способность видеть не только глаза Клары, вернулись к нему некоторое время спустя – час? два? – когда они сидели в университетском кафе, самом плохом во всем Оксфорде, где кофе брали в автомате, а круассаны были жесткими, будто выпеченными по меньшей мере неделю назад.

О чем они говорили? По словам Клары – сам он не помнил, – Логан очень подробно, рисуя схемы на салфетках, изложил новой знакомой теоретические основы физики квантового сознания и – вот странно! – произвел впечатление. Клара оказалась студенткой медицинского факультета, собиралась стать педиатром, она сказала ему об этом на первом свидании, но он ничего не помнил и очень ее удивил, когда через неделю после знакомства спросил: «Ты учишься или работаешь? Извини, что не поинтересовался раньше».

Подъезжая к Ройстону – до Кембриджа оставалось семь миль, – Логан взял управление на себя, чтобы мягко пройти круг и выехать на шоссе А505, где не было ни одной развязки до самого кампуса. И только оказавшись минуту спустя на Балдок-стрит, главной улице Ройстона, понял, что проехал нужный поворот и теперь, чтобы выехать на шоссе, придется проскочить городок насквозь – с его светофорами и возможными пробками (в городской черте запрещалось поднимать машину даже в нулевой перестроечный эшелон).

Балдок-стрит оказалась даже не городской, а скорее, деревенской улицей, вдоль которой стояли не дома, а длинные, каменные на вид, заборы, из-за которых выглядывали кроны деревьев. Машин было немного, и Логан решил, что проскочит город минут за пять, не потеряв много времени. Почему-то эта мысль вызвала у него не удовлетворение, а странное чувство сожаления о несбывшемся, и Логан размышлял об этом, проезжая мимо заправки, кафе и методистского собора, похожего на перевернутую фелюку.

Следуя маршрутнику, он свернул на Малборн-роуд и, объезжая круговую развязку, увидел справа шпили-поглотители заправки «Элисон». «Пожалуй, – подумал он, – можно подзарядиться, чтобы не стоять в очереди в колледже». Почему в колледже может оказаться очередь на заправку, он в тот момент не подумал – просто свернул, подъехал к стойке и заглушил двигатель. Вышел из машины, чтобы размять ноги, пока девушка в золотистом комбинезоне «Элисона» подсоединяла контакты его «хонды» к клеммам заправщика.

Он подставил лицо теплым осенним лучам, позволив войти в сознание мысли, которая пряталась там с утра и которой он не позволял всплыть. «Господи, – подумал он, – я люблю ее».

Он обернулся на неслышный мысленный призыв и наконец увидел. Женщина стояла, прислонившись к стволу дерева, видимо, лишь в этом году подрубленного садовниками – из земли торчал толстый ствол с тоненькими веточками, похожий на лысого старика. Женщина, как и он, подставила солнцу лицо, глаза ее были закрыты, и она улыбалась своим мыслям. Каштановые волосы падали водопадом и растекались по плечам, а все остальное – одежду, обувь – Логан охватил одним взглядом, поняв, что ничто это не имеет значения.

Женщина была молодой, лет тридцати, и, наверно, кто-нибудь другой не назвал бы ее красивой. Это имело значение?

Должно быть, женщина почувствовала чужой взгляд – она открыла глаза, зажмурилась на мгновение и наконец увидела Логана, смутившегося, отступившего в тень, но не сумевшего отвести взгляда.

Женщина отвернулась: ей не понравилось, что ее пристально разглядывают, – и направилась к машине, стоявшей на мойке.

– Мистер, – позвала Логана девушка в комбинезоне «Элисона», – можете ехать. Вашу карточку, пожалуйста.

Логан протянул свой водительский талон, и только тогда первая мысль шевельнулась в его сознании: «Сейчас она уедет и… все». На этом мысль споткнулась, и что означало для него это «все», он не смог бы ни сказать, ни определить.

«Корвет» выехал с мойки и, блестя на солнце оранжевыми боками, направился в ту же сторону, куда собирался ехать Логан. Сунув оплаченный талон в карман куртки, Логан сел за руль и, вырулив с заправки, поехал по Малборн-роад следом за «корветом», думая о том, что стал бы делать, если бы женщина направилась в противоположную сторону, и что он станет делать, когда она свернет на одну из боковых улочек.

Мигнув тормозными огнями, «корвет» свернул на стоянку, за которой Логан увидел высокое здание из красного кирпича – современную реинкарнацию неуклюжего строения времен королевы Виктории. Три колонны и портик, скрывавший тяжелую дубовую дверь. Над фасадом готической вязью шла надпись «Музей». Музей чего? Художественный? Истории края?

Женщина вышла из машины и, достав из багажника объемистую сумку, наполненную чем-то тяжелым (груз оттягивал ей руку), потащила к входу в музей.

– Разрешите вам помочь? – Логан не помнил, как оказался рядом.

Женщина подняла на него взгляд, и он увидел близко ее глаза. Серые, как и у него. С коричневыми, как у него, точечками.

– Простите? – сказала она и опустила сумку.

– Я только хотел…

– Я поняла… Спасибо.

Они стояли и смотрели друг на друга. Сумка лежала между ними. Солнце скрылось за облаком. Звуки стихли. На улице не было ни души.

– Меня зовут Логан, – сказал он.

Так он представился Кларе тридцать два года назад.

Женщина улыбнулась.

– Редкое имя. А я Эмма. Самое популярное имя в Англии в нынешнем году, читала об этом в «Гардиан».