Путеводная звезда

В доме снова стало спокойно. Только часы на стене продолжали мирно тикать, отмеряя время, да щенок грыз ботинок своего устало выдохнувшего друга. Колючки внутри перестали шевелиться.

* * *

До рождения нового года оставалось восемь дней. Легкий морозец щипал пешеходов за нос и щеки, под ногами поскрипывал снежок. Деревья городского сквера спали, убаюканные колыбельной зимы. Вспугнутая быстрыми шагами мужчины в черной модной куртке галка слетела с ветки, обрушив каскад снежинок. Мужчина плюхнулся на скамейку и строго взглянул на соседа ? блондина, одетого в теплое нежно-кремового цвета пальто.

– Как все прошло?

– И тебе здравствуй. Прошло замечательно. Очень милый мальчик. Представляешь, два раза извинился! Пожелал мне удачного дня.

Брюнет в черной куртке фыркнул.

– Удивительно!

– Вот ты смеешься, а мне было вчера совсем не до смеха. ? Блондин вздохнул. ? Эта моя вечная рассеянность…

– Ой, только мне не рассказывай! Я тебя знаю, как… как… ? брюнет прищелкнул языком, вспоминая, ? как общипанного.

Блондин покачал головой.

– Правильно говорить ? как облупленного.

– Неважно! Ты понял… В общем, знаю тысячи лет.? Хитро прищурившись, брюнет не сводил глаз с собеседника. ? Да ты телефон специально оставляешь где попало, чтобы люди выполняли свои желания. Тем более в эти дни! И еще не было случая, чтобы он к тебе не вернулся!

Улыбка мужчины в светлом пальто сияла добротой и лаской. Словно яркий солнечный лучик, что вдруг пробился сквозь низкие серые тучи, обещая завтра счастье звонкого морозного дня.

– Просто люди верят, что их желания исполнятся. А я им чуть-чуть помогаю.

– Ты безнадежен, ? ворчливо отозвался брюнет и зябко передернул плечами. ? Может, пойдем, а? У меня уже крылья замерзли.

– О чем ты? Ни твои, ни мои крылья не способны замерзнуть.

– Нет, мои способны! ? вскакивая, упрямо повторил тот. ? Пойдем! Я знаю отличное местечко, где ты сможешь опять потерять свой телефон.

– Ну раз ты так уверен… Пойдем.

Над городом в изящных ажурных платьицах снежинки все так же кружили свой новогодний вальс. Над улицами, над сквером, над маленьким двориком позади дома, где вокруг снеговика гонялись друг за другом мальчик и черно-белый щенок.

Семья и время

Алла Гугель

Сон Александра Ивановича

Александр Иванович Куприн лежал на старом, облезшей кожи диване и что-то вяло чертил карандашом на страницах меню. «Водочка откупорена, плещется в графине. Не позвать ли Куприна по этой причине?» Красные раздутые пальцы сильно пьющего человека выводили этот глупый стишок, словно издеваясь над своим хозяином. «Вот и все, вот он я», ? тяжко перекатывалось в голове опухшего гения.

Надо встать и дойти до комнаты. Десять шагов. «Раз, два» ? считал про себя Александр Иванович, продолжая лежать. Жена Мария сняла писателю жалкие апартаменты прямо в трактире, чтобы тот закончил свой «Поединок». Но текст не шел. Вместо слов Александра Ивановича посещали гости. Их поток не прекращался, мелькая перед глазами, как горячие вспышки опасного костра.

Помнится, прошлого дня угощал весь трактир дешевым вином и хотел зачитать главу новой повести. Но язык ? враг, цеплялся за нёбо, не пуская слова. Чтения стали бы позором, не приди на помощь милая продажная девушка Таня. Нацепив пенсне спящего учителя, она звонко прочла изрядный кусок середины под аплодисменты и смех питейного заведения. Александр Иванович смахнул слезу. Эх не зря Мария Карловна оградила его от всех забот. Даже ужины приказывала ставить у двери, лишь бы Сашенька работал. Но сейчас плохо, дочь к нему не пускают. Дверь запирают, соглашаясь открыть, только по предъявлении листков с новыми главами, которые он просовывал в щель.

Рассвет тихо заглядывал в окно, пытаясь не сильно беспокоить тревожного незнакомца. Куприн заснул. И увидел сон.

Где тоненькая черноволосая девушка с короткой стрижкой в серой водолазке и грубых синих мужских брюках медленно ходила вдоль большого книжного шкафа, разглядывая старые пыльные корочки книг. Обстановка в комнате была ни на что не похожа. Вроде и спальня, и гостиная, и сразу же кабинет. На узкой чисто прибранной кровати сидела пожилая женщина в легком цветастом платке, байковом халате и вязаной кофте. В руках она держала странный предмет с кнопками, которые поминутно нажимала и прикладывала к уху, что-то говоря в него. Рядом на низком столике, покрытом тканой салфеткой, стоял большой квадратный аппарат, который светился изнутри, а по его поверхности, как по водной глади, скользили картинки.

Девушка решительно отодвинула стеклянную дверь и достала одну из девяти сиреневых книг. В матовом переплете, с чуть потрепанным, разошедшимся нитками грифом. На обложке золотыми буквами, как будто от руки, было выведено: «А. И. Куприн».

Она бережно подхватила книгу, словно боялась уронить хрупкого зверя, раскрыла на последней странице и начала водить пальцем по оглавлению. Затем улыбнулась и, весело тряхнув головой, крикнула в открытую дверь: «Нашла! Идите сюда!»

Через минуту в комнату вбежали, влетели, врезались, заполонив все пространство звонким счастливым щебетом, три смешные девчушки ? девяти, пяти и трех лет. Прыгнув с разбегу на кровать, они приготовились слушать. Пока бабушка сажала на колени среднюю, мелкая прильнула к худенькой молодой маме, старшая села по-взрослому на старое кресло и, гордо забрав у матери книгу, прочитала: «Белый пудель».

Тут средняя, как и полагается всем средним, самая кудрявая, вертлявая, с яркими изумрудными глазами, быстро вскочила на ноги, подбежала к светящейся коробке, что-то нажала, так, что картинка исчезла. И довольная вернулась назад.

Комната засветилась по-новому, словно включилась еще одна кнопка, повелевающая счастьем и уютом в доме. За окном после короткой бури чуть слышно докапывал дождь. Старшая читала, а остальные, как и миллиарды многих других семейств, которым повезло любить и быть любимыми, пусть ненадолго, на этот тихий и радостный час, слушали и представляли далекую и прекрасную, прошлую жизнь. Веря, что так и было, или до сих пор где-то есть, спрятанное в сиреневой обложке волшебной книги.

Александр Иванович почувствовал, как даже во сне у него заболело сердце. Захотелось остаться. Там, в горячем кругу трепетных женщин, в тепле этой странной квартиры. С чужими, но такими родными людьми, которые ? как это возможно?! ? любят его сквозь время, в таком неясном пугающем завтра.

Он проснулся с мокрым лицом, пошевелил затекшей рукой. Смял глупую надпись в глупом меню. Взял наточенный карандаш и медленно направился в свою комнату дописывать «Поединок».

Евгений Макухин

Пузыри и синонимы

Игорь Евгеньевич прокрастинировал. Он делал это мастерски и неустанно продолжал повышать квалификацию. С комфортом развалившись в кресле, он пускал колечки дыма, время от времени прикладываясь к бокалу.

Сегодня был день синонимов. Игорь искренне считал себя вольным писателем, поскольку на жизнь он зарабатывал профессией кладовщика. Писательство же было его отдушиной в тесном мирке складских закоулков. Он тщательно собирал материал, записывал остроумные фразы и интересные случаи в надежде, что когда-нибудь это все сложится в немыслимый литературный пазл, и его книга прогремит. Правда пока он ничего не написал. Прочитав немыслимое количество мемуаров, тематической литературы в стиле «как написать бестселлер. Опыт мастеров» и поучаствовав в нескольких семинарах, мастер-классах и тренингах, ? Игорь Евгеньевич «копил себя». Свою самобытность, фантазию и словарный запас. Потягивая пиво на балконе своей «однушки», он отдыхал после трудового дня и старательно подыскивал синонимы для слова «отпуск», иногда подглядывая в интернете.

Внезапно мимо него проплыла стайка мыльных пузырей. Они радужно переливались в лучах заходящего солнца, и горячий воздух от парящего асфальта поднимал их выше и выше, пока они не лопались, разлетаясь мелкими брызгами.

Какая прелесть. Ему даже стало немного интересно, кто это в наше время забавляется таким незамысловатым способом? Радостный детский смех добавил интереса, и он заставил себя выбраться из такого удобного кресла и выглянуть наружу. Вверху небо и радужные пузыри, внизу асфальт и лужи, прямо двор со скамейкой. Справа дорога, а слева, на соседнем балконе девчонка с донемогу счастливой мордашкой пускает мыльные пузыри и заливисто смеется. Увидев Игоря, она радостно помахала ему и выпустила очередную порцию пузырей.

Тут к малявке на балконе присоединились родители. Только сейчас он заметил, что у всех троих на голове была корона. Большая у папы, добродушный здоровяк с густыми рыжими усами, изящная диадема у мамы, чьи движения были плавными и полны достоинства. И маленькая еле видная корона-заколка удерживала челку на голове принцессы. Чьи волосы были такие же рыжие, как папины усы, и чья улыбка была такой же светлой как у мамы. Ему приветливо кивнули, и все трое покинули балкон. До него только донеслось радостное: «То-о-рт!»

«Похоже, день рождения празднуют, ? подумал Игорь Евгеньевич. ? Нарядились. Радуются. Аж завидно». Он посмотрел на свою уютную, как он думал до этого, квартиру…

Спал он в эту ночь плохо. Кого-то звал, кого-то искал, а собственная квартира вообще выглядела лабиринтом, из которого он не мог выбраться. Под утро ему приснилось, что его такое уютное и любимое кресло набросилось на него и начало поглощать, стремясь слиться с ним в одно целое.

Суббота выдалась нерадостной. Может, после пива, а может, после кошмаров ? голова трещала. Сварив кофе, Игорь добавил в чашку молока и первым глотком запил аспирин. Дальше, кряхтя и шаркая, поплелся на балкон. Утренний кофе с сигаретой должны были привести мозги в порядок. В кресло не садился, после кошмара появилось к нему какое-то недоверие.

Опершись на перила, он задумчиво пускал дым, глядя в никуда. Почему-то из головы не выходила вчерашняя девочка. Что-то было не так. Причем это «не так» было «на поверхности», но мысль ускользала. И тут снова, мимо него пролетел мыльный пузырь. Вчерашняя принцесса была на своем боевом посту и старательно выдувала максимально большой пузырь. А на голове ее, как и вчера, красовалась маленькая корона.

В приподнятом настроении, да и голова уже прошла, ему вдруг захотелось просто выйти и прогуляться. Быстро разобравшись с водными процедурами, он оделся и вприпрыжку, как в детстве, сбежал по лестнице.

На улице было хорошо. Не холодно и не жарко. В самый раз. Лужи уже подсохли. А в сквере слышались радостные детские крики. Купив по пути мороженое, Игорь уселся на свободную скамейку. Откусывая небольшие кусочки пломбира, он смотрел на играющую малышню и пытался вспомнить свои детские ощущения. Когда краски были ярче, а мороженое, между прочим, действительно было вкуснее!

– Привет. ? Рядом плюхнулась Рита, шестилетнее чудо, живущее в соседней квартире.

– Привет. ? Эта малявка всегда вызывала в нем чувство умиления. Иногда он ловил себя на мысли, что был бы совсем не против, чтобы у него росло такое непоседливое чудо. Да и Машка, Ритина мама, Игорю нравилась. Но. Но. Но…

Но увы, ранняя лысина и пивной животик не добавляли ему уверенности в общении с женским полом. Были мимолетные знакомства, но женщин домой он не водил принципиально. Хотя иногда чертовски хотелось, чтобы дома кто-то ждал, а по возвращении домой вот такое чудо бросалось на шею с радостным криком: «Папа пришел!»