Кавказ. Выпуск XXIV. Легенды и предания

Гибель хуламского злодея[12 - Записана со слов С. С. Прохорова. Легенда также до сих пор никем не была записана. Речь идет о Хуламо-Безенгийском ущелье, населенном балкарцами.]

Мы ехали вверх по течению реки Черек. Там, где дорога разветвляется надвое, подвода свернула вправо и вскоре въехала в Хуламо-Безенгийское ущелье.

Начинало темнеть. Ущелье постепенно затягивалось туманом. Очертания гор принимали в сумерках формы каких-то сказочных, невиданных зверей. Местность вокруг казалась в этот предвечерний час удивительно мрачной, угрюмой.

Мы добрались до теснины, где скалы, близко придвинувшись друг к другу, низко нависают над головой путника. Внезапно подул холодный, пронизывающий ветер, и завывания его отдавались по ущелью зловещим эхом. И, хотя лошади устали, возница, нахлестывая, погнал их вскачь. По его озирающимся взглядам было заметно, что место это внушало ему непреодолимый страх. Так мы проскакали километра три. Ущелье расширилось, ветер стих, и старик стал сдерживать разгоряченных лошадей. Наконец, мы приехали к чабанам, пасшим здесь колхозные отары, и могли дать отдых лошадям и себе.

Уже поздней сидя у костра, я спросил своего спутника:

– Тазрет! Чего ты испугался там, в теснине? Почему так гнал лошадей?

Тазрет ответил не сразу. Он смотрел на огонь и молчал, погруженный в свои думы, словно какие-то далекие картины проходили перед его глазами.

– Нехорошее это место, – наконец молвил старик.

– Отчего нехорошее? Что ты знаешь о нем? – спросил я.

– Ну, коли хочешь, слушай.

И Тазрет начал свой рассказ.

– Мне рассказывал отец. А ему тоже, когда он мальчонкой был, отец говорил… Ты слышал, когда мы проезжали там, стоны? Будто мужчина плачет, горько плачет? Эти стоны всегда слышатся в теснине по вечерам и ночью.

Я подумал, что, кроме завываний ветра, ничего не слышал, но не стал возражать Тазрету.

Старик продолжал:

– Если бы темнота не застигла нас в пути, ты увидел бы на скалах развалины старинного замка, а немного выше – башни. Когда-то они принадлежали одному богатому князю – Бзагноко[13 - Бзагноко – мужское имя. Можно перевести как «сын зла».]. Жаден был Бзагноко и властолюбив и жестоко угнетал людей, живущих на его землях. А тех, кто пытался поднять голос против, ждала тяжелая расплата; князь никому не давал спуску.

От замка глубоко вниз было прокопано подземелье, проходившее под рекою. Кроме владетеля замка да двух-трех самых близких слуг его, никто о том не знал. Княжеские слуги хватали всех непокорных, спускали в подземелье и подвергали мучительным пыткам. Стоны несчастных не достигали поверхности земли. Там они и умирали, и напрасно родные старались их разыскать.

И была у этого бесчувственного злодея дочь Салтанат – красивая, добрая девушка. Князь, давно похоронивший свою жену, поселил дочь отдельно, в верхней башне, чтобы никто не мешал ему в замке вершить его темные дела.

В народе говорили, что Бзагноко, не терпевший ослушания, сам погубил свою жену, и до княжны доходили эти слухи. Знала она и о кровавых набегах отца на земли подвластных ему крестьян и соседних племен, и это ее очень печалило.

Князь же думал только о том, как увеличить свои табуны и накопить побольше богатства, а о дочери заботился мало, хотя и считал, что любит ее.

Так и росла она без ласки, без привета. А когда стала взрослой, женихи, боясь злого нрава нелюдимого князя, не решались посылать отцу Салтанат сватов.

Княжна любила петь. По утрам она открывала окно в своей башне и пела песни, которые сочиняла сама. И если минувшей ночью он совершал какое-нибудь новое злодейство, песни дочери становились очень грустными. Хмурил брови тогда Бзагноко, чуя в этом горький упрек.

А далеко за горами Безенгийского ущелья жило одно племя, подчинявшееся власти только старшего в роде – мудрого седовласого старика Тмыша. Жили те люди свободно, но бедно: земля вокруг лежала плохая, нечем было ни себя, ни скот прокормить.

Собрались однажды старейшины на совет.

– Сколько будем мы еще голодать? – сказал один. – Скот гибнет. Дети не знают вкуса молока и мяса.

– Слышал я, – промолвил другой, – о земле на берегу моря. Там богатые пастбища, привольные степи, много воды. Далеко отсюда, вон за теми горами, лежит эта земля.

– Нельзя дальше так жить, – заговорили старейшины, – надо идти к морю. Там будем мы пасти свои стада.

– А как мы дойдем до моря? – спросил один старик. – Как доведем женщин, детей, как перегоним скот? Путь через горы далек и неведом. Опасно идти так, можем погибнуть.

– Надо сначала кого-нибудь из молодых послать на разведку, промолвил другой.

И взоры стариков обратились к Тмышу. И понял Тмыш, каких слов ждут от него старейшины.

Был у Тмыша сын – смелый, сильный джигит. Аслан[14 - Аслан – мужское имя. В переводе – «лев».] крепко любил отца и мать и весь свой народ. Юноша делил с людьми горе и бедность и каждому готов был помочь, чем мог. Люди любили его за ласку, за доброту.

Тмыш велел позвать сына. Аслан вошел, широкоплечий, с огненным открытым взглядом, и поклонился старейшинам.

Внимательно выслушал он всё, что говорили ему отец и старики, и сказал:

– Я готов. Сила моя, сердце мое – всё для народа. Пойду искать путь к морю. Если найду, то вернусь и поведу вас туда. Если погибну, то за мой народ.

Отец подошел, обнял сына и сказал:

– Верю, Аслан. Ты никогда не говорил мне неправды. Тебя будут ждать все: старики, женщины, дети. Ты должен найти этот богатый край. Иди и выбери себе коня, который сможет перенести трудный путь.

Наутро юноша покинул родные места. Все люди вышли проводить его в дальнюю дорогу, прощались, как с сыном, как с братом. Конь под Асланом был резвый, выносливый, и всадник легко поднялся в гору, потом скрылся в облаках, окутавших перевал густой пеленой.

Путь его пролегал по ущелью. Когда Аслан проезжал мимо замка, ветер донес до него грустную девичью песню. Сначала он не мог понять, откуда слышится этот нежный голос, но потом поднял голову и увидел в окне одинокой башни, возвышающейся над замком, прекрасную девушку. Юноша остановил коня и так и замер на месте, любуясь неизвестной красавицей. Княжна посмотрела вниз и увидела на дороге молодого джигита. Песня ее оборвалась, и девушка тоже смотрела на юношу, не отрывая глаз.

В это время из ворот замка вышел горбун. Это был самый близкий к князю человек, злой, мстительный. Звали его Пита. Пита помогал владельцу замка в его ночных злодеяниях, мучил в подземелье несчастных, ни в чем не повинных людей.

Увидев джигита, горбун закричал:

– Что тебе надобно здесь? Проваливай-ка лучше подальше, иначе попадешь к князю. Он тебе покажет, как засматриваться на девушек!

Юноша с удивлением посмотрел на горбуна, лицо которого дышало злобой. Очарованный красотой девушки, он не хотел спорить, а только сказал спокойно:

– Уйди. Не мешай.

– Ах так! – вскричал взбешенный Пита и хотел хлестнуть юношу плеткой. Но Аслан схватил конец плетки и поднял ее вверх вместе с горбуном. Пита повис в воздухе, дрыгая кривыми ногами, а потом упал на землю.

Салтанат вскрикнула: она знала, сколько злости скрыто в проклятом горбуне, знала, что Пита не прощает оскорблений. Когда джигит снова поднял голову, окно уже захлопнулось, девушка скрылась.

Горбун побежал в замок и поднял шум.

А князь всю ночь перед этим предавался пьяному разгулу. В такие минуты он был страшен; жажда злодейства просыпалась в нем, и люди в замке боялись попадаться ему на глаза, страшась несправедливой расправы. Сейчас, когда Бзагноко вышел на крик горбуна, глаза были налиты кровью, а ноздри трепетали, как у хищника.

Услышав о дерзком поступке неизвестного, князь пришел в ярость и велел схватить всадника. Вслед за горбуном княжеские слуги выскочили из ворот и набросились на джигита, хотели спутать его веревками. Но юноша сильными ударами свалил их с ног, а потом хлестнул и ускакал.

Бзагноко в бешенстве наблюдал за происходившим из окна замка.

Как это? Один простолюдин оказался сильнее лучших его слуг! Он вызвал самых отчаянных своих головорезов, отличавшихся жестокостью в набегах, и велел немедленно догнать непокорного джигита и притащить в замок.

Юноша увидел верховых, скачущих наперерез ему по другой тропинке. Их подстрекал дикими выкриками горбун. Всадники приблизились. Конь Аслана встал на дыбы. Меткими ударами джигит уложил нескольких человек на месте. Другие отстали сами, боясь за свою жизнь. Конь пустился вскачь по ущелью, унося на спине смелого всадника. Он несся, как ветер, только искры сыпались из-под копыт. Людям Бзагноко пришлось прекратить погоню.