Приход Русской Православной Церкви в России и за рубежом. Материалы к изучению приходской жизни. Выпуск 5. Православные приходы греческого мира (Греция, Кипр). Место и роль русскоязычных общин

Один-два раза в год митрополия организует паломнические поездки по святым местам, приглашая туда глав местной администрации, их заместителей, представителей районных отделов образования, руководство больниц и полиции. Обычно это Святая Гора Афон, Константинополь, Каппадокия. Сейчас они, например, просят, чтобы я повез их в Россию.

Все эти дни нашего паломничества мы живем вместе, и они знакомятся между собой, все эти представители разных партий, разных политических и общественных движений. Затем мы вместе служим, вместе причащаемся. И лёд трескается, и если мы и ругаемся, то уже более красиво.

После таких поездок сами власть имущие говорят, что это им самим очень помогает. В повседневной жизни они живут и общаются в кругу своих подчиненных, соратников по партии. А так они в первый раз оказываются вдруг вместе, и при этом с тем человеком, который не имеет отношения к политике. Им нужно какое-то основание, к чему-то прислониться, должно быть что-то, что их объединяет. И это именно Церковь.

Интервьюер: Расскажите, пожалуйста, о приходском духовенстве. Кто они по возрасту, по образованию?

Митрополит Варнава: Большинство священников вышли из нашей же митрополии. Их образовательный уровень прекрасный. Большинство из них окончили богословское отделение университета. Работают очень много. Проблемы бывают во всех семьях, а епископ должен помогать решать их. Должен заметить, что в основном, все священники отвечают требованиям, которые к ним предъявляются. Это самые лучшие священники во всей Греции.

Интервьюер: А кто для Вас ваши священники? Это Ваши дети или Ваши подчиненные?

Митрополит Варнава: Со служащими такая работа не делается, это должны быть твои дети, твоя семья. И с детьми своими, с семьей ты можешь ругаться, но из семьи ты никогда не уходишь, остаешься в семье. Священник не может быть служащим. Он должен быть сыном. И у него должна быть возможность тебя видеть, общаться с тобой, задавать вопросы. Это труд и время.

Интервьюер: Владыка, а как Вы можете охарактеризовать Ваши отношения с прихожанами? Кто Вы для них? Кто они для Вас?

Митрополит Варнава: Я родился здесь, в этой митрополии. Работал, будучи мирянином, здесь на заводе. Я сам из бедной семьи. Я знаю многих, кто работал вместе со мной на заводе. Поэтому это очень близкие отношения, очень близкая связь. Я счастлив, что я с этим народом.

Интервьюер: А как достигается эта атмосфера семьи? За счет чего достигается эта семейственность?

Митрополит Варнава: Это должно делаться внутри прихода. Священник их собирает и делает так, чтобы они чувствовали храм своим домом. Это, прежде всего, евхаристическая жизнь, Евхаристия в основе всего. Иначе мы просто социальная структура.

Интервьюер: А может ли быть так, что только Евхаристия и больше ничего? И церковь, и храм все равно становятся общиной, семьей. Такое возможно?

Митрополит Варнава: Прежде всего евхаристическая жизнь, и только она рождает все остальные виды деятельности на приходе, тогда они рождаются естественным путем.

Интервьюер: Только Евхаристия, или еще и личность священника здесь играет какую-то роль?

Митрополит Варнава: Личность священника играет большую роль. Если священник смиренный и как бы растворяет свое «Я» в благодати Божией, то Божия благодать подсказывает нужный путь, нужную дорогу священнику. Народ хочет видеть рядом с собой лишь одного человека – смиренного, молящегося, который их будет любить. Именно этого требует народ от священника.

Интервьюер: Смиренность и активность священника совместимы? И если да, то как это должно быть?

Митрополит Варнава: Если священник будет смиренным, то всегда найдутся вокруг него люди, которые будут ему помогать и восполнять его. Один из секретов – это множество мирян, сотрудничающих со священниками. Вчера вы видели главу администрации. Каждое воскресенье он ходит в разные храмы своего района, чтобы увидеть народ. Еде он еще увидит людей, кроме как не в воскресенье, не в храме. Все мы встречаемся в храме. Он тоже чадо Церкви, тоже верующий человек. И народ видит своего избранника, его усилия, его работу и помогает ему.

Интервьюер: Владыка, приходится ли Вам лично общаться с прихожанами, со школьниками из соседней школы, исповедовать их и как часто?

Митрополит Варнава: У нас очень хорошая связь с системой школьного образования, и каждый год мы организуем семинары преподавателей Закона Божьего на базе нашей митрополии. И мы всегда хотим, чтобы у нас был открытый диалог, открытое общение со школой. Исповедую я очень мало, не успеваю просто физически. Но общение с людьми бывает всегда и везде, потому что при посещении общественных мероприятий, на литургии мы всегда все вместе. И священники и простой народ не разделены ничем, мы всегда сидим за одним столом.

Интервьюер: Какое влияние на жизнь Церкви в Греции оказало вступление в Европейский союз?

Митрополит Варнава: Церковь должна всегда помнить, что послание Евангелия и правда Воскресения – это предложение миру изжениться. Это предложение всегда существовало в мире враждебном, негостеприимном. Не всегда мир встречал Церковь восторженно с пальмовыми ветвями. Наши святые – мученики, свидетельствовали о Христе и потеряли жизнь. Церковь наша есть Церковь мучеников. Наш Христос – распятый Христос. Мы не должны об этом забывать. В любой ситуации, в любых условиях мы должны помнить об этом. Это послание правды, жизни, красоты, свободы, воскресения при любых условиях.

Интервьюер: Владыка, спасибо большое за интервью.

Часть 2

Православный приход на Кипре и в Греции: взгляд приходского священника

XXI век и городское священническое сословие: формирование, обучение, особенности служения

Священник Константин Влецис, настоятель храма святых Апостолов, Элладская Православная Церковь (г. Салоники).

Интервью И. П. Рязанцеву, М. А. Подлесной.

«Лично я понял с детских лет, до того как стал священником, что все мы есть одна единая Церковь. Священник должен рано это понять, он должен понять, что твой приход – это все».

Интервьюер: Батюшка, позвольте для начала задать личные вопросы…

Священник Константин: Если смогу ответить.

Интервьюер: По возможности. Когда и где Вы родились? В какой семье? Какое получили образование и где? Как складывалась Ваша духовная жизнь?

Священник Константин: Я родился в Салониках 2 марта 1961 г. Вырос в семье священнослужителя. Нас было семеро детей, большая семья. Отец мой был священнослужителем, и все дети прихода были его детьми, потом вы поймете, почему я на этом акцентировал внимание.

В Греции женщины стеснялись исповедоваться мужчине-священнику, поэтому они приходили, рассказывали свои грехи матушке, моей маме. Дверь нашего дома всегда была открыта, и все прихожанки исповедовались у нее. Рассказывали, а потом просто шли к батюшке за разрешительной молитвой. Наш дом был базарной площадью. Все проходили через наш дом. Еще его можно было бы сравнить с колхозом, потому что на нижнем этаже шла катехизация детишек, на среднем была церковная школа, а выше – дом самого священника. Дети, которые не могли разместиться на первых двух этажах, могли подняться к нам домой на третий этаж, и тогда там также начиналась катехизация детей. Я тогда не совсем осознавал все, что происходит. Это я сейчас понимаю, когда у меня самого уже семья.

Вот эта вся община, которая находилась в доме, помогла развитию моей личности. Это так называемое общественное образование личности священника, когда он формируется самим обществом и умеет общаться с прихожанами. Сегодня существует определенная проблема в этом смысле. И в Греции, и в России есть священнослужители с очень хорошим образованием – университеты, иностранные языки, интернет, современные технологии, но когда они начинают общаться с народом, то не могут влиться. У них нет опыта нахождения в общине, и молодые священнослужители испытывают страх общения, не умеют общаться с многочисленными прихожанами.

Один из основных базовых моментов в жизни священнослужителя – это его семья. В семье он учится, как жить и выживать. У меня был очень прочный фундамент, может, поэтому мне очень легко общаться с миром. Это не то, что специально делалось, просто мы так жили. Такой вот образ жизни вместе со всеми, со всем приходом.

Второй кит, на котором формируется личность священника, – это наше образование. У нас в семье было много детей, и мы помогали один другому делать уроки, учиться. Самый строгий и самый образованный был у нас Афанасий[18 - Афанасий Влецис, профессор кафедры православного богословия Мюнхенского университета.]. Мы его называли стражником и полицейским. Он непросто нас учил, он требовал от нас. Это подталкивало нас, мы хотели учиться. И все семеро получили высшее образование. А кое-кто из сестер и братьев получили по два высших образования. Мое первое образование техническое, я электрик. Богословием я стал заниматься параллельно. Мне было интересно, что я получал внецерковные, другие знания, которые выходят за рамки богословских. Получение разных знаний расширяет кругозор, помогает в общении с людьми.

Еще один момент, который меня сформировал как личность, – это военная служба. Мне было довольно-таки легко служить в армии, так как я уже знал, как жить с большим количеством людей в одном помещении, мог готовить и обслуживал сам себя по полной программе.

Интервьюер: До революции в России существовало духовное сословие, и служение священника было связано не только с традицией Церкви, но и с глубокой семейной традицией. Можно ли говорить о таком духовном сословии в греческом обществе, где истории целых семей связаны со служением Церкви?

Священник Константин: Мы можем говорить о сословии, потому что не только моя семья, но всех, кого я знаю в своем кругу общения, непосредственно связаны с церковной жизнью. Но в данный момент истории, возможно, это представлено меньше, чем тридцать лет назад. Двадцать-тридцать лет назад эта связь была более крепкой и сильной, сейчас происходит некоторое ее ослабление. И еще обратите внимание на то, что у священника в городе другие задачи, поэтому он может себя вести по-другому. А служитель в деревне становится как бы членом каждой семьи.

Интервьюер: Если можно, хотя бы приблизительно, как изменилось соотношение тех, для кого священство – это семейная традиция, и тех, для кого священство – это то, что он обрел лично, впервые в истории своей семьи?

Священник Константин: До 70-х годов XX столетья это было, как правило, так, что каждый старший сын священнослужителя должен был стать священником. Сейчас этого нет.

Интервьюер: А сколько сейчас священников не из священнических семей?

Священник Константин: Больше половины не из священнических семей.

Интервьюер: С чем было связано то, что стала прерываться семейная традиция священства?

Священник Константин: С развитием городов. Потому что большинство людей живет в городе, и священник может жить в городе, а служить в деревенском приходе. Соответственно, семья священника уже не имеет такой связи с приходом. До 70-х годов дом священнослужителя должен был быть рядом с храмом, а сейчас нет. Например, наш дом от храма был на расстоянии ста метров, а сейчас уже другие расстояния.

Интервьюер: А в связи с этим можете назвать плюсы и минусы этого нового состояния духовного сословия?

Священник Константин: Один из положительных моментов в том, что ребенок не растет под давлением отца-священника. И еще один из таких моментов: женщина вышла за пределы дома. То есть если она раньше была дома, занималась детьми и т. д., то сейчас она уже и образовывается, и работает.

Городской образ жизни разрывает эти связи. Делает человека более свободным в своем выборе.

Я могу, если вам интересно, сравнить самого себя, как я рос в семье священнослужителя, и моих детей, которые растут уже на моем фоне. Если я буду рассказывать о себе лично, вы поймете разницу. Я вырос в семье священника в ста метрах от храма, поэтому мы были сами проводниками, помощниками на приходе – катехизаторами, псаломщиками. И мне лично это помогло влиться в церковную жизнь.

Теперь я сам священнослужитель, мой приход находится в одном районе города, а живу я в другом районе, в общем-то, расстояние большое. Моя супруга – богослов, она преподает Закон Божий в школе. Моя жена приходила ко мне на приход и катехизировала детей. Мои собственные дети не могли приходить ко мне на приход из-за большого расстояния. Поэтому не происходило этой непосредственной связи отца и детей на приходе. Расстояние нас разделяло. Я сам свободно решил, что стану священнослужителем, на меня никто не давил. Соответственно мои дети выросли в такой же свободе выбора, я абсолютно не влиял на их выбор. Мое уважение к их свободе выбора отдалило их в какой-то степени от ствола Церкви. Они постоянно причащаются, они в курсе всех церковных событий, но они не выбрали тот путь, который выбрал я. У меня 6 детей, из которых 5 студенты, а младший в гимназии. Но я вижу, что трое моих детей, получив одно высшее образование, как второе сейчас выбирают богословский факультет. Они совершенно свободно решают, я никак не участвую.